Весьма похожее сооружение занимало и восточный угол террасы. В главное помещение вела такая же маленькая дверь в юго-западной стене; здесь тоже был коридор, внутренний двор с боковыми комнатами, а напротив входа — такие же две комнатушки, полностью занятые большими печами или очагами — квадратным и круглым. Но позади этой «кухни» располагались не кладовые, а большой открытый двор. К нему вел проход во внешней стене террасы. От прохода наискосок через двор шел мощеный «тротуар», заканчивающийся у крайней, северовосточной кельи; целый ряд таких келий с выходами к зиккурату пристроен к стене «кухни». Сквозь крайнюю келью можно было пройти прямо на платформу зиккурата.

На открытом дворе мы нашли круглый фундамент из обожженного, скрепленного битумом кирпича. К нему примыкает более или менее прямоугольная кирпичная платформа — остатки аналогичного фундамента. Кроме того, здесь в пол двора врыт круглый бассейн, выложенный обожженным кирпичом на битуме. Третий круглый фундамент из кирпича располагается на открытой площадке юго-западнее «кухни», вплотную к ряду служебных помещений или кладовых, пристроенных к внутренней стороне большой стены террасы. Здесь в ней прорублен второй узкий проход, сквозь который можно было пройти снаружи на зиккурат. Итак, мы нашли вторую «кухню» с пристроенным к ней рядом келий, открытых со стороны зиккурата. И снова лишь более поздние аналогии разъясняют назначение этого здания.

Во всех подобных сооружениях позднейших периодов юго-западную часть террасы зиккурата занимал храм, посвященный богине Нингал, жене бога луны. Кроме того, мы имеем письменное свидетельство о том, что в одном из таких храмов были изображения и других, младших богов из окружения верховного божества и его царственной супруги. Таким образом, маленькие кельи, по-видимому, служили часовенками, где стояли статуи младших богов. Исключение составляет лишь крайняя келья с двумя выходами, которая по сути дела была просто проходным коридором. Что касается самой богини Нингал, то ее алтарь, очевидно, был на зиккурате.

На центральном дворе, перед зиккуратом, мы нашли фрагменты почти такой же инкрустации, из какой состоял мозаичный фриз храма в Эль-Обейде, остатки весьма похожих каменных оленей и птиц от большого резного рельефа и аналогичные части золотых украшений. В дополнение к этому мы нашли похожие золотые предметы и в самом храме. Все это говорит о том, что он был украшен примерно так, как подобает храму.

Трудно представить себе это сооружение, когда от былого великолепия остается лишь разбитый фундамент из кирпича-сырца. Только благодаря храму в Эль-Обейде мы можем с уверенностью сказать, что даже эти жалкие остатки свидетельствуют о невероятном богатстве святилища. Это богатство, возможно, и было одной из главных причин его безжалостного уничтожения.

О достатке храма можно составить представление по одной из наших находок. Посреди большого открытого двора, перед «кухней», под мощеным полом был зарыт глиняный горшок. В нем оказалось множество бусин, два миниатюрных туалетных сосуда из белого известняка, две печати из раскрашенного алебастра в форме львиных голов, каменные фигурки человека, теленка, собаки и лежащего быка. По-видимому, это были приношения верующих. На этом же участке мы нашли еще ряд предметов периода первой династии. О четырех таких находках стоит упомянуть.

Сразу под кирпичной вымосткой того периода, вблизи границы кладбища, лежала нижняя половина известнякового блока с рельефным изображением царской погребальной процессии. Пустую колесницу, покрытую пятнистой леопардовой шкурой, влекут два странных животных. Их тела похожи на львиные, но должно быть это ослы (головы отбиты). Их ведут приближенные царя. Сверху была еще одна сцена, однако она утрачена.

Вторая находка оказалась под фундаментом дома при одном из храмов. Здесь почва была приподнята в виде террасы, на которой стояло здание, а за стеной, окружавшей террасу, лежала груда предметов периода первой династии. Два из них — парные. Это были бараны, высеченные из известняка. Задняя часть тела баранов оставлена необработанной: по-видимому, они были сделаны в основание трона или алтаря какого-то божества, священным символом которого считался баран.

Тут же лежала небольшая алебастровая пластинка с рельефом на обеих сторонах. Она сильно попорчена, так что сохранилась лишь половина, но и эта половина в достаточной степени любопытна. На пластинке изображены лодки с высоко задранным носом. Они сделаны из связок тростника. Посредине стоит кабина с круглой крышей или навес. Лодки напоминают серебряную модель, найденную нами в гробнице царя Абарги. На одной стороне пластинки на корме стоит мужчина, а в кабине виднеется свинья. На другой стороне на месте мужчины изображены две рыбы, а на месте свиньи — гусь. Очевидно, эта маленькая пластинка была подарена храму кем-либо из жителей приречных плавней и изображала сценки из его жизни: ведь рыба, дикие гуси и кабаны были основной добычей жителей плавней. Я с трудом удержался от искушения назвать рельеф на пластинке ноевым ковчегом. И хотя это шуточное название распространилось по всему лагерю, приведенное объяснение гораздо правдоподобней.

Несмотря на разрушения, причиненные строителями позднейших эпох, воздвигавших свои здания на том же самом месте, наши раскопки террасы зиккурата оказались весьма плодотворными. Судя по состоянию алтаря бога луны периода первой династии, трудно было ожидать подобных результатов. Нам удалось найти интересные свидетельства, относящиеся к тому, что можно назвать политической обстановкой в стране. Я уже отмечал выше фантастическую толщину стен, окружавших террасу; она достигает двенадцати метров. Такая стена гораздо больше подходит крепости, чем храму. В юго-восточной части, между восточной «кухней» и углом террасы, так же как и в северо-восточной части, там, где прорублен проход в город, стена двойная. Проход упирается в караульную, за которой располагались еще две узкие кладовые меж двух параллельных стен. Здесь мы нашли большое количество глиняных пробок от кувшинов с оттисками печатей и тут же множество брусков и ядер из обожженной глины, иногда довольно значительных размеров. По-видимому, эти снаряды метали с помощью своего рода катапульты. Таким образом, кладовые одновременно являлись арсеналом.

Храм бога-покровителя господствовал над городом. А поскольку бог в действительности был царем, его храм, совершенно естественно, играл роль не только священного места, но и главного опорного пункта в обороне города. Можно почти безошибочно утверждать, что весь город был обнесен стеной. В центре его находился теменос или священный квартал, также обнесенный стенами: это была вторая линия обороны. И, наконец, в углу теменоса на укрепленной террасе возвышалась громада зиккурата, по своему положению соответствовавшего донжону или угловой башне средневекового замка. Здесь жители Ура находили последнее убежище и выдерживали осаду, сражаясь с победоносным врагом.

Города древнего Шумера беспрерывно враждовали друг с другом. Длинный перечень династий в списке царей отражает истинное положение, которое было весьма неустойчивым. Один вассал за другим восставал против суверена, побеждал его, объявлял свой город столицей всего Шумера, а своего бога-покровителя, по праву победившего, возводил на престол верховного божества шумерийского пантеона. Некоторые новые подробности религии того времени удалось выяснить благодаря находкам, сделанным в другом месте. На линии юго-западной стены теменоса эпохи Навуходоносора расположен приземистый холм. За несколько лет до нас здесь вел раскопки Тейлор. Он нашел весьма немного, но ухитрился еще больше запутать обстановку на этом участке, сложнее которого мне в жизни не приходилось раскапывать. Под вавилонской стеной лежали руины разрушенных и рассыпавшихся от времени зданий самых разных периодов. Среди них нам удалось определить развалины храма богини Нимин-таб-ба, основанного Шульги, царем третьей династии Ура. Впрочем, от этого храма мало что сохранилось. Развалины позднейших построек до крайности загромоздили этот участок, а домашние водостоки, уходившие глубоко под землю, окончательно разрушили все, что находилось под ними. Поэтому, когда мы добрались, наконец, до раннединастического слоя, здесь удалось найти только жалкие остатки стен и полов. Мы не могли даже составить толкового плана строений. Зато в трех местах под основанием стен нам встретились своеобразные «жертвы закладки», каких мы до сих пор еще не находили. Когда древние строители откопали траншеи под фундамент здания, — возможно это был храм, предшествовавший храму богини Нимин-таб-ба, основанному царем Шульги, — прежде чем укладывать кирпичи, они вырыли в траншеях несколько квадратных ям глубиной до одного метра. На дне их расстелили циновку, этот «стол» кочевников пустыни [20], и поставили маленькие глиняные сосуды с едой; бычье ребро свидетельствует о том, что это была часть жертвоприношения, предназначенная в пищу богу. Затем жертвоприношения накрыли прочными ребристыми горшками колоколообразной формы, засыпали ямы землей и возвели над ними стену. Под полом храма царя Шульги мы нашли терракотовые цилиндры с костями животных, — бесспорно пережиток древнего ритуала жертв закладки.