Вопрос был естественным, но он вывел Кортни из себя. В общем-то, приезд Джонатана из Монтего-Бай был для Кортни неожиданностью. За пару дней до этого они разговаривали по телефону, и он ни единым словом не обмолвился, что собирается навестить сестру. Он сказал, что должен обдумать пару вещей.

Михаэль еще раз пробежал глазами письмо, а затем передал листок Кортни.

— Это почерк Джонатана?

— Да. Но я убеждена, что его заставили силой написать подобный бред.

— У него были какие-то затруднения?

— Я об этом ничего не знаю.

Она точно помнила, что сказал Джонатан во время телефонного разговора: «Кое-что произошло, и я должен буду на пару дней вернуться назад. Ты ничего не имеешь против, сестричка? Уверяю тебя, что это не связано с полицией…»

Она приняла это за одну из его обычных шуток, поскольку Джонатан никогда не нарушал закона. Но что, если за этим замечанием скрывалось нечто большее? Нет! Этому она просто не могла поверить. Голос Джонатана, правда, звучал несколько озабоченно, но отнюдь не трагически.

— Полиция уверена, что он замешан в деле с наркотиками, — сказала она Михаэлю с нескрываемым ожесточением. — Очевидно, каждый парень в возрасте Джонатана, который часто бывает на Ямайке и широким жестом рассыпает доллары, уже подозреваемый.

— Ты сообщила в полицию?

Кортни кивнула:

— Когда Джонатан не приехал ко мне после своего звонка, я поехала в полицию. Я также проинформировала американское посольство. Мне дали понять, что я не должна поднимать паники. Буквально это должно было означать, что пропавший наркодилер не большая потеря.

— Почему ты так уверена, что подозрение необоснованно? Джонатан ведь был не первым, кто поддается соблазну заработать большие легкие деньги.

— Джонатан питает отвращение к наркотикам и алкоголю.

Кортни взглянула в голубые глаза Михаэля. Она искала в них доказательство его скептического отношения и к ней самой, и к ее брату. Но увидела только подлинный интерес и сочувствие. Это неожиданно побудило ее рассказать ему о несчастном случае с родителями. Об этом она до сих пор почти ни с кем не говорила.

— Мои родители были удачливыми людьми, принадлежали к верхушке среднего класса. Я и Джонатан имели все, что можно купить за деньги. Но в отличие от обычных историй о бедных богатых детях нас любили. Возможно, это прозвучит забавно, но мы были первоклассной американской семьей.

Слезы стояли в глазах у Кортни, и она часто замолкала, чтобы сдержать их.

— Однажды вечером родители поехали на вечеринку. Как нам потом рассказали в полиции, там была настоящая вакханалия: алкоголь в огромных количествах, гашиш, кокаин. Я и понятия не имела, что мои родители увлекаются этим. Представить себе не могла, чтобы они курили и нюхали наркотики. Может быть, до этого дня они ничем подобным и не занимались. Но в эту ночь они веселились по полной программе. На обратном пути отец поехал на красный свет и врезался в другую машину. Мои родители и молодой водитель другой машины погибли на месте.

Кортни сидела на софе рядом с Михаэлем, держась очень прямо. Она старалась сохранить самоконтроль, над которым работала долгие годы. Но, взглянув на Михаэля, вдруг поняла, что открыла душу совершенно незнакомому человеку. Слезы потекли по ее щекам, и она отвернулась, чтобы скрыть, как ей больно.

— Понимаешь теперь, почему я так уверена, что Джонатан не мог участвовать в контрабанде наркотиков?

Михаэль кивнул.

— Все, что ты рассказала, совершенно не согласуется с сообщением. — Он сделал короткую паузу, чтобы обдумать ситуацию. — Кто тебе сегодня вечером передал это извещение в ресторане?

— Кен, один из кельнеров. Тот, кого я просила отвезти меня домой.

— Тогда все нетрудно проверить. Тот, кто передал Кену листок с сообщением, возможно, что-то знает об исчезновении твоего брата.

— Конечно, Михаэль. Я должна немедленно вернуться назад и поговорить с ним, — сказала Кортни, и в глазах ее засветилась надежда.

Она вскочила, но Михаэль крепко взял ее за руку.

— Не торопитесь, действовать надо осторожно, молодая леди. Сначала ты выпьешь горячего чаю, а затем ляжешь в постель. Завтра у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить с Кеном. — Он повысил голос. — Патрик, где, собственно говоря, наш чай?

— Уже здесь, папа. — Мальчик поставил на стол две дымящиеся чашки. — У вас нет лимонов, — критически заметил он.

— Мне очень жаль, — попыталась оправдаться Кортни и снова обратилась к Михаэлю:

— Ты говоришь «мы»! Как я должна это понимать?

— Мне кажется, я достаточно ясно выразился. Ты и я завтра вместе поговорим с Кеном.

— Я не могу втягивать тебя в это дело!

Кортни не понимала, почему Михаэль с такой готовностью занимается ее проблемами. Уже само его присутствие сбивало ее с толку. Ей казалось, что жизнь вот-вот распадется на куски. А он, словно это его обязанность, делает все, чтобы помочь ей вернуться в прежнюю колею. Но ведь он для нее совершенно незнакомый человек. С другой стороны, она чувствовала, что было бы безумием отказаться от предлагаемой помощи.

Впрочем, Михаэль, в общем-то, не оставлял ей выбора, так что приходилось просто покориться неизбежному.

— Я уже втянут в это дело, — заметил Михаэль. — Неужели ты думаешь, что я позволю тебе играть роль одинокого детектива-любителя. Тебя же могут убить.

— А что, убийца находится где-то рядом? — осведомился Патрик. Его фантазия уже разыгралась вовсю.

Михаэль был заметно рассержен тем, что сам разбудил воображение сына.

— Патрик, немедленно готовься ко сну.

— Но, папа…

— Никаких «но», молодой человек.

Патрик закатил глаза, показывая, что несмышленый взрослый нещадно испытывает его мальчишеское терпение.

— Папа, ведь мы здесь не у себя дома.

Михаэль не шевельнулся:

— Я знаю. Но сегодня мы останемся здесь.

У Кортни голова пошла кругом. Она и Патрик удивленно посмотрели на Михаэля. Первым пришел в себя Патрик. Откровенно говоря, он уже привык к тому, что его отец часто принимал неординарные решения.

— Ладно. Могу я принять ванну?

— Нет. А теперь исчезни.

Патрик выбежал из комнаты. Его очень интересовало, как дальше развернутся события этого неожиданного приключения. Через несколько минут он опять просунул голову в дверь:

— А где я буду спать?

Вопрос был обращен к Кортни, которая все еще не произнесла ни слова. Но она едва сдерживалась. Не позволяя своему гневу прорваться в присутствии Патрика, она посмотрела на Михаэля в надежде, что по выражению ее лица он поймет, в каком она бешенстве. Но Михаэль, казалось, не обращал на нее внимания. И она сдалась.

— Комната для гостей наверху направо, позади лестницы, — произнесла она далеко не дружественным тоном.

Когда Патрик вновь исчез, она повернулась к Михаэлю:

— Кем, черт побери, ты себя вообразил? Ты врываешься в мой дом…

— «Врываешься» — не совсем точное выражение, — перебил ее Михаэль.

Но она не обратила внимания на его замечание.

— И теперь ты ведешь себя так, будто все это принадлежит тебе. Может быть, у тебя разыгрались нервы?..

— Верно, — ответил он и, глотнув чай, с отвращением потянул носом. — Как ты можешь пить эту бурду без лимона?

— Ты просто заносчивое дерьмо, — простонала Кортни.

Михаэль приложил палец к ее губам и указал на дверь.

— Мой сын еще слишком мал для твоего языка.

— Я твоего сына в гости не приглашала, — резко ответила Кортни. — И вообще, я говорю так, как считаю нужным, будь все проклято!

Михаэль медленно нагнулся, сократив расстояние между ними до сантиметра. Затем взял обеими руками ее лицо и поцеловал. Она хотела вырваться из его рук, но в то же мгновение поняла, что бессознательно хотела, чтобы он поступил именно так. Уже целая вечность прошла с того момента, как ее последний раз целовали. По телу разлилось блаженное тепло, и давно забытые чувства проснулись в ней. Но в тот самый момент, когда она была готова ответить на его объятия, он отстранился от нее. Она почувствовала себя обманутой, сбитой с толку и от этого еще больше разозлилась.