Он осмотрелся, ища глазами штаны. Столько еще предстоит сделать! Близился рассвет, и ему надо будет пропеть утреннюю молитву. Горло требовало воды, но не будет ни воды, ни пищи до тех пор, пока он не исполнит танец. Он обул мокасины, а потом натянул безрукавку. Бросил на Скай последний взгляд и тотчас же позабыл о жажде, ибо испытал истинный голод.

Волк выбрался из типи и пошел по спящему лагерю. Однако в некоторых трейлерах уже горел свет. Многие хотят, чтобы этот день начался как можно скорее, подумал он. Волк знал, что вскоре ветерок принесет запах лепешек, приготовленных на открытом огне.

Горло просило воды. Живот, однако, давно уже смирился и перестал бурчать. Только упрямое сердце не смирялось. Его все еще переполняло желание. Влечение к подруге. Если сегодня вечером после танца она будет ждать его в типи, он пойдет на ее запах. Ибо голод его будет связан не с одной только едой. Он будет Альфой созвездия Волка, избирающей подругу раз и навсегда. Он ее выследит. И она станет вместилищем его желания.

Он наклонился над дымящимся костром, вынул оттуда обугленную головешку и направился на высокое место, на встречу с Прародителем-Солнцем.

Холм находился неподалеку. Он вовремя доберется до вершины, чтобы поприветствовать солнце. Волк проверил карман штанов, лежит ли там кожаная лента для головы. Она была на месте. С ним было все, что нужно. За исключением ее.

Он пробежался пальцами по обгоревшему дереву и произнес священные слова. Одним движением руки он пометил углем лоб и щеки.

И ускорил шаг. «Да настанет день!»

— Красное на синее, белое под желтое. — Пальцы Титы бегали быстро. Скай обнаружила, что уследить за сложными движениями работающих пальцев невозможно.

Тита встала с бревна и жестом подозвала девочку сесть на ее место напротив прямоугольной металлической рамы. Тита встала за спиной у девочки, склонилась через плечо и стала направлять робкие пальчики.

— Совершенно верно, — проговорила Тита. — Другие племена будут смотреть на твою работу с завистью. — И Тита захлопала в ладоши.

Группа сидящих полукругом девушек и женщин, всего десять человек, опустив головы, вернулись к работе.

— Для того, чтобы выучить самый простой узор, требуется две недели, — заявила Тита. А потом, обращаясь к девушкам, добавила: — И запомните…

— Запомним! — тотчас же хором ответили девушки.

Тита улыбнулась и отвела Скай в сторону.

— Совершенства не существует. Любая из ткачих может во время работы допустить мелкую ошибку. И бывает забавно сделать такую мелкую ошибку, чтобы у другой ткачихи на то, чтобы ее заметить, ушло как можно больше времени.

— Совершенства не существует, — повторила Скай, недоумевая, почему Волк ушел, не сказав ни единого слова. Что от нее требовалось на пау-вау? Ей необходимо было знать. Ей это нужно было знать это прямо сейчас.

— Ты найдешь его там, за деревьями, — сказала Тита. — Он молится. Возвещает молитвой начало дня.

— Я думала…

— Иди к нему, Утреннее Небо. Смотри. Учись. Пойми, что за человек, которого ты зовешь мужем, Крадущийся За Добычей Волк.

Ладони у Скай вспотели. Она хотела уяснить себе, раскрыть для себя, что это за человек, этот самый Крадущийся За Добычей Волк.

— А это можно?

— Обычно так не делают, но сейчас это не религиозная церемония. Сейчас время возрождения. Вот почему ты здесь. Вот почему Ночная Птица кружит высоко над деревьями и приветствует тебя.

— Волк говорил тебе про сову, то есть, про Ночную Птицу?

Тита лишь улыбнулась.

— Говорить не было нужды. Ночная Птица и я… читаем друг у друга в мыслях. И в сердце.

Скай знала, что Тита говорит о своем муже. О Томасе Ночной Птице.

— Ты очень сильно его любила.

— Любовь не стареет и не умирает просто так. В сердце сохраняется то, чего уже не видят наши глаза, в том числе, лицо любимого, которого нет рядом.

Тита подняла голову и стала вглядываться в облака. Она хочет увидеть лицо Ночной Птицы, поняла Скай, следя за взглядом Титы.

Деревья изгибались, точно луки, направленные на подсвеченные солнцем облака. Мужчины и женщины из племени Осаге, одетые в ярко-красное, желтое и синее, расхаживали по лагерю, деля детей на группы из шести-семи человек.

— Скоро начнется учение. Ты будешь работать с Золотым Початком, — заявила Тита.

Паника разлилась внутри Скай, точно река в половодье.

— А чем я буду заниматься? Я же ничего не знаю про Осаге.

— Рисовать умеешь?

— Когда-то умела, но это было давным-давно. Когда я училась в колледже.

Тита похлопала Скай по руке.

— Смешаешь краски. Возьмешь кисточку. А потом сделаешь несколько снимков. Понятно?

Паника охватила Скай с еще большей силой. Снимки! Она почти позабыла, зачем сюда приехала. У нее работа. Просто трудно было вспомнить об этом в окружении Осаге.

Тита наклонилась поближе.

— Насчет красок не беспокойся. Золотой Початок покажет тебе, что надо нарисовать. Теперь о другом. Ты принесла мою трубку?

Паника исчезла.

— Да. — Скай сунула руку в задний карман и достала трубку.

Тита приняла ее, осторожно пряча в ладонь.

— Можно пойти к тебе в типи и зажечь маленького красного дьявола?

— Конечно.

— А теперь иди к нему. Стой тихо и жди. Он подойдет к тебе, как только будет готов, и сердце его возрадуется.

Скай забрала из типи камеру и отправилась в сторону деревьев, в указанном Титой направлении. Когда она вышла из рощицы, то очутилась в окружении плосковерхих скальных пригорков, не зная, куда идти.

И вдруг она услышала пение.

И пошла на голос Волка, как по компасу. Из-под ног летели куски известняка, но она шла вверх, подминая траву. А когда подъем стал круче, Скай стала нагибаться и цепляться за траву, чтобы облегчить себе подъем. Он, конечно, выбрал самое высокое место, подумала она.

Может быть, ей лучше вернуться в лагерь? Она стояла, выпрямившись и глядя вниз, на ту самую рощицу, что, как стена, отделяла ее от лагеря. И даже начала спускаться. Пение не прекращалось. Она обернулась на звук его голоса и стала глядеть прямо в сторону зовущего ее солнца.

«Тита дала тебе разрешение! — кричало сердце. — Теперь нельзя идти назад. Посмотри, как далеко ты уже прошла». Скай опять ухватилась за траву и подтянулась еще выше.

Вначале показалась верхняя часть его головы, и она увидала черные волосы, развевающиеся по ветру.

Она опустилась на колени и поползла вверх. Чтобы пристроиться в тени огромной, нависающей скалы. Там она улеглась ничком, посреди колышащейся травы, и стала наблюдать.

Он стоял, как распростершийся над землей бог, широко раскинув руки, повернувшись к ней спиной, полностью обнаженный. Она много раз видела его обнаженным, но никогда таким. Никогда раньше она не видела его обнаженного тела на фоне голубого неба. Он казался частью земли, стремящейся к солнцу, а его напрягшиеся мускулы лоснились от пота.

Он воздел кулаки, и кусочки земли посыпались вниз, точно коричневый дымок. Она схватила камеру и отщелкала два кадра. Не желая уходить, она положила фотоаппарат на траву. Ей хотелось понять слова его молитвы на языке Осаге. Молитвенное пение вдруг прекратилось, и он опустил руки и сам рухнул наземь.

Она хотела подбежать к нему, удостовериться, что с ним все в порядке, но не сделала этого. Через некоторое время он встал на колени, все еще спиной к ней, и влез в красные трусы.

— Скай? Ты давно здесь?

Она поднялась на ноги.

— Недавно.

Он встал во весь рост и повернулся к ней. Она не сводила с него глаз, пока поднималась по пологому склону к тому месту, где он находился.

По лбу и щекам текли черные разводы. Широкие его плечи, резко прочерчивающиеся на фоне неба, казалось, заслоняли весь горизонт.

— Я молился, чтобы ты пришла сюда, но не верил, что ты придешь, — прошептал он.

— Тита сказала мне, что можно.

Он протянул к ней руки.

— Не просто можно! — произнес он.