Прыгая через ступеньки, он зашел в распахнутую дверь. Там стояла кровать на четырех ножках, и комната имела гораздо более женский вид по сравнению со спартанским, строгим помещением внизу. По крайней мере, с верхней кровати у него бы не свисали ноги. «Не торопись настаивать на общей постели, человек из племени Осаге! Терпение. Терпение».
Он поставил чемодан в изножье постели и вышел.
К тому моменту, как Логан спускался вниз, Скай уже была на кухне и заканчивала раскладывать продукты. Она поставила красную герань в сине-белую дельфтскую вазу посередине кухонного стола. Не говоря ни слова, они стали готовить на обед салат из креветок.
Ел каждый из них мало. А разговаривала она за столом осторожно, тщательно избегая конкретных ссылок на Си-Си и ребенка.
Позднее они пошли погулять по гравийной дороге, огибавшей коттедж.
Она была права, когда заявляла, что здесь ничего не изменилось. Да, здесь, в Огасте, — ничего. Все перемены, крупные перемены, касались их двоих.
— Помнится, здесь мы как-то целый уикэнд без перерыва занимались любовью той зимой, — кивнул он в сторону коттеджа.
— Занимались.
Она намеревалась без остановки дойти до «Приюта». Он же знал, что, независимо от его намеков или шуток, она сегодня не намерена задерживаться у коттеджа.
До этого он предполагал, что если ему удастся заставить ее хотя бы взглянуть в окно коттеджа, у нее могут пробудиться воспоминания о совместно проведенном времени. Но с этой идеей пока придется распрощаться.
Он набрал дров из поленницы около коттеджа и пошел следом за Скай, уже направившейся в «Приют». Прыгая через ступеньки, она распахнула дверь и держала ее для него.
— Как насчет огня? — Он бросил дрова в камин.
— Было бы прекрасно.
Логан смял газеты для растопки.
— Совсем, как в старые, добрые времена.
— Ты думаешь, между нами тоже все будет по-старому?
— Я на это надеялся.
— Ничего не бывает по-старому, Логан.
— А, что, обязательно должно быть хуже? Когда мы вернулись в Сен-Луи…
— Когда люди женятся, воцаряется реальность.
— Реальность «синего воротничка» в качестве мужа и жены из пригорода. — Он зажег спичку и сунул ее под газеты. Растопка мигом занялась.
— Не думаю, чтобы «синие воротнички» были лучше или хуже всех остальных.
— Я тренирую лошадей, Скай. Это означает, что я работаю руками.
— Да… ты же еще и ветеринар.
Он стал раздувать огонь.
— Верно, но все равно у меня аллергия на костюмы и галстуки.
— Ну и что?
— Ты не забыла свадебный прием, устроенный твоим отцом через три недели после нашего возвращения в Сен-Луи? Его стоило бы назвать «разделением по лагерям». Костюмы по одну сторону зала. — Он сделал широкий жест рукой. — А мокасины по другую.
— Ты преувеличиваешь. На твоих родственниках были обычные туфли, по крайней мере, на большинстве из них.
Они поглядели друг на друга и расхохотались.
— За исключением Благородного, — добавила она.
— Да, он в своем одеянии для пау-вау был прямо, как картинка.
— Он плясал, верно?
— Верно — причудливые танцы при медных колокольчиках и полном оперении.
— Этот головной убор из перьев…
— Он зовется султаном, как на гриве у лошади. Знаешь, у тех, у кого прямо торчит холка. Только у Осаге прямо торчат перья.
— Папа чуть не выронил бокал с шампанским, когда Благородный начал плясать и распевать у свадебного торта.
— Благородный Золотой Початок никогда особой сдержанностью не отличался.
Лицо ее расплылось в улыбке.
— А я-то думала, что коренные американцы — люди тихие и скромные.
— Мы сами распространили этот слух, чтобы сбить англосаксов с толку.
— Папа предостерегал меня от знакомства с такими людьми, как ты и твой двоюродный брат, Золотой Початок.
— Я рад, что ты его не послушалась…
— Какое-то время я его слушалась, но вдруг мне в лесу встретился дикий индеец племени Осаге, и…
— Ты влюбилась? — Жар от камина обжигал ему лицо, как град пощечин. Он понимал, что любое производное от слова «любовь» сейчас может быть воспринято, как нажим. И дал себе клятву направить беседу по другому пути, сделать ее более легкой.
— Иногда, — продолжал он, — трудно поверить, что во всем, что касается готовки ты такая никчемная жена.
— А ведь верно!
Он обернулся. Операция «Заставь Скай улыбнуться» увенчалась успехом.
— Никчемная и никудышная, — поддразнивал он. — Словосочетание «печенье на бараньем сале» не вызывает у тебя никаких воспоминаний?
— Это было что-то жуткое, правда?
— Точнее, нечто смертельно опасное.
— Поэтому сегодня готовишь ты?
— Вот именно. — Он закрыл каминный экран и встал. — И если тебе хочется настоящего домашнего соуса из томатов с травами, я лучше отправлюсь на кухню.
— А что буду делать я?
Она, как тень, проследовала за ним через гостиную на кухню.
— Все еще хочешь быть моей правой рукой?
Она отвесила поясной поклон.
— К вашим услугам, шеф.
— Тогда хватай давилку для чеснока и жми, что есть силы.
Приготовление обеда заняло больше времени, чем рассчитывала Скайлер, но макароны оказались достойны своего имени. Когда она опускала последнюю тарелку в посудомоечную машину, окна заволокла тьма. А когда она выключила свет на кухне, остался только мерцающий камин в гостиной. Ей нравилось время между сумерками и тьмой — тихое время перед постелью. Скай не придавала значения слову «постель», убедив себя, что она спит наверху, а он — внизу.
— Ты сказочный повар, Логан.
— В рамках ограниченного меню.
— Посмотрим. Сегодня ты готовил по-итальянски. И ты великолепно делаешь рубленое мясо. — Она остановилась перед баром и открыла дверцу. Полк бутылок стоял по стойке «смирно», включая уже открытую бутылку виски. Папиного «скотча». Бар содержался точно так же, как этого хотел Си-Си, — в богатом ассортименте.
— Ну, а как насчет моего жареного куском мяса? — Откинувшись на диване, он вытянул вперед ноги.
— Оно сказочное. — Скай вытащила узкогорлую бутылку и прежде, чем налить себе, предложила рюмку хереса ему.
— У меня пока есть это, — он показал ей стакан яблочного сока.
Логан когда-то работал на пивоваренном заводе, но она ни разу не видела, чтобы он пил что-либо крепче, чем имбирный эль.
Ход ее мыслей прервал стук в дверь.
— Я открою. — Он уже был на полпути к парадной двери, прежде, чем она пришла в себя.
— Простите, что беспокою, мистер Вулф, — услышала она мужской голос.
Через миг до нее дошло, кто это.
— Герман?
— Извините, но вам звонят по телефону, — проговорил Герман.
Она вскочила на ноги.
— Звонят? — Неужели достаточно было нескольких часов, чтобы довести журнал до ручки? Скайлер закрыла глаза, пытаясь представить себе, что могла натворить Алисон с того момента, как она вверила ей «Голую суть»…
— Я уже поговорил, — сказал Герман. — Мистеру Вулфу звонил Золотой Початок.
Слава Богу, бывают в жизни и малые радости. Раз Алисон не звонит, «Голая суть» еще на плаву. А если с журналом все в порядке, значит…
Но тут в ее обеспокоенной голове закрутились шестеренки.
— Сюда звонил Благородный Золотой Початок?
Логан окинул ее взглядом.
— Якогда-то давно дал ему номер Германа на крайний случай, помнишь?
Она успокоилась. Так и было.
— Вот номер телефона мистера Золотого Початка. — Герман передал Логану сложенную вдвое записку. — Звонить можно из коттеджа. Я зажег там свет прежде, чем отправиться в «Приют».
Беспокойство, однако, все еще не покидало Скай.
— Надеюсь, что тетя Тита…
— Когда я с нею разговаривал вчера, она была в полном порядке. Назавтра у нас особая программа. Тебе необходимо как следует отдохнуть. Может быть, пойдешь примешь душ? А я позвоню Золотому Початку и через минуту вернусь.
Логан вышел из дома вслед за Германом и пропал в. темноте. Скайлер застыла в дверях, прислушиваясь к хрусту гравия под ногами и следя за удаляющимся в сторону коттеджа кружком света от фонарика Германа.