этаким мелким экспонатом из музея. Но при моих ста семидесяти сантиметрах

и достаточно изящном, хоть и не хрупком телосложении, было достаточно

сложно тягаться в размерах с оператором. С другой стороны, здесь это даже

чем-то помогало. Я не выделялась среди местного населения, как гигант

Бахамутов, и вызывала у людей больше доверия.

Сняв одежду, я быстро стянула тѐмные волосы в хвост и пошла в душ.

При этом, по дороге ещѐ умудрившись задеть коленом тумбочку, зло зашипела

на весь свет, в особенности на жителей Конг Хоа Са Хой Тю Нгя Вьет Нам

(именно так звучит на местном наречии Социалистическая Республика

Вьетнам), которые порасставляли мебель в совершенно не предназначенных

для этого местах.

После горячего душа всѐ как рукой сняло, и я, наконец, почувствовала

себя человеком. Сонным и желающим поскорее лечь спать, но, тем не менее,

человеком.

Отсутствие Руслана меня не удивляло. Скорее всего, до сих пор сидит в

скайпе и объясняет господину Савинскому в каком положении мы оказались.

Кстати, стоило заметить, что дружба у Руслана и Олега Дмитриевича

была давней и крепкой, поэтому все вопросы решались достаточно быстро и

без лишней волокиты. Правда, остальным членам нашей команды такое не

светило.

11

Лично меня это ни капли не расстраивало. Мне нравилось работать и

постоянно находиться в движении. К тому же — в окружении профессионалов

и людей, которые безумно увлечены своим делом.

Повесив одежду на стул, я вдруг вспомнила о "подарке" Ву и осторожно

вынула коробочку из кармана.

— Не люблю я эти сюрпризы, — пробормотала я, ставя еѐ на стол и

окидывая крышку. При вечернем освещении двухголовый дракон сиял так,

словно внутри агатовой оболочки горело тѐплое мягкое пламя.

Устроившись на постели, я молча смотрела на фигурку, так и не в

состоянии отделаться от какого-то странного ощущения, что ей не одна сотня

лет. Разум подвергал сомнениям такие помыслы, так как в археологии я

понимала мало, не говоря уже о том, чтобы вот так, благодаря только одному

визуальному осмотру, определить возраст той или иной вещи.

С этими размышлениями я и заснула, так и не дождавшись прихода

Бахамутова.

...Ветер, что дул со стороны реки, не был ласковым и тихим. Сильные и

стремительные порывы, казалось, хотели разорвать блаженный покой

безлунной ночи над Хойаном. Они приносили странную, необъяснимую и

чарующую сердце мелодию, которая пронизывалась томной и страстной мукой,

а также странным завораживающим ритмом, который заставлял выйти из

полудрѐмы и попытаться понять, что происходит.

Находясь на грани между сном и явью, я встряхнула головой и, кое-как

поднявшись с постели, побрела к окну. Странная музыка. Мне такой никогда не

приходилось слышать. Может, на улице продолжается праздник. И вьетнамцы

играют на своѐм знаменитом дан бау — инструменте, у которого всего одна

струна и вся мелодия зависит только от мастерства музыканта? Правда, то и

дело было слышно, что в протяжную, медленно и сладко переливающуюся

12

мелодию, врывались звонкие удары. Словно кто-то играл на миниатюрных

медных гонгах Кыа Ма, которые, если выставить в ряд, то займут всю Азию.

За окном не было людей. Во всяком случае, никто не попадался на глаза.

Но в тѐмной воде Тху Бон ярко вспыхивали и дрожали янтарные отблески

фонарей. Мелкие волны безостановочно накатывали на берег, оставляя на песке

какое-то странное красновато-оранжевое свечение. Чем выше поднимались

волны, тем громче звучала музыка, заставляя позабыть обо всѐм, и только

чувствовать, как сердце бьѐтся в такт ритму гонгов, видеть как чѐрная вода

расцветает огненными цветами, что держатся несколько мгновений и опадают

тут же на песок, рассыпаясь прозрачными каплями. Даже не в состоянии

предположить, что это такое, я обернулась и замерла, не в силах пошевелиться.

Оставленный на столе дракон сиял, словно сердоликовый факел, от

которого во все стороны разбегались ослепительные искры. Те предметы, куда

они попадали, будто выпивали их сияние, сами становясь частью этого

пламенного безумия.

Разумных объяснений происходящему не было. Так же, как и тому

неясному ощущению, словно меня обхватили невидимые руки и тянули из

номера, подальше от людей и как можно ближе к воде.

И почему-то сейчас было совсем неинтересно, что в таком виде

появляться вне дома неприлично. А там, где происходят такие вещи, от

которых волосы становятся дыбом — тем более.

Сама не поняв, как оказалась на улице, я медленно и неуверенно,

спотыкаясь почти при каждом шагу, направилась к реке. Возникало какое-то

странное ощущение, что я это делаю не по своей воле, а по чьему-то

принуждению.

Тху Бон, тем временем, и вовсе перестала быть похожей на то, что я

видел раньше. Теперь вместо спокойного медленного течения в нескольких

13

шагах от меня бушевал и ярился пламенный ад: брызги превращались в искры,

волны становились огненными языками, а зеркальная гладь в итоге

превратилась в раскаленную лаву, в которой возникали взрывы и адские пляски

пламени.

Проявлялась ещѐ одна странность — этот огонь не обжигал, да и

никакого тепла от него не исходило. То, что это не дело человеческих рук, я

сообразила уже давно. Однако, пояснить это каким-то аномальным явлением

тоже было весьма затруднительно.

В какой-то момент я смогла разглядеть, что на фоне этого огня движутся

причудливые фигуры, то расплываясь и подрагивая, то вновь обретая четкие

очертания. Толпа. Точнее армия — высокие статные воины, чьи доспехи

блещут так, что затмевают солнце, а неведомое грозное оружие направлено на

противника. Кто эти воины — понять невозможно. Разве что, если сильно

напрячь зрение, то возможно разглядеть, что это монголоиды. Однако это

слишком общее определение. Они напоминали современных жителей Юго-

Восточной Азии, но в то же время в них было что-то такое, что заставляло

воспринимать их как тех, кто стоит на более высокой ступени развития. В них

было что-то нечеловеческое. Хотя... Если мне удалось рассмотреть верно их

противников, то те существа были вообще невообразимы. У меня возникла

ассоциация с мифическими драконами, которых так любят вьетнамцы. Они

казались огромными и сражались бок о бок с человеческими бойцами, чьи

доспехи, наоборот, были чернее, чем ночь, а оружие являло собой нечто

длинное и тонкое, напоминающее причудливую металлическую сеть. Бой

длился бесконечно. Или мне это только показалось? Неясно почему, но те, кто

воевал вместе с ящерами, начали отступать. В то время как сияющие огнем,

словно миллионы солнц, воины одерживали победу.

"Глупость, — подумала я, — какая глупость".

14

И, словно услышав эти мысли, один из драконов резко повернул голову в

мою сторону и посмотрел прямо в глаза. Я вздрогнула. Это не были глаза зверя.

Безусловно, в них было что-то дикое и пугающее. Однако бесконечная

мудрость и что-то такое, что заставляло сделать шаг навстречу, на какое-то

время сделали так, что я, как завороженная, смотрел в ответ.

Неожиданно в один миг всѐ исчезло. Стихла оглушающая музыка, и

потухло неистовое пламя, словно наконец река сумела восстановить свои права

и занять надлежащие ей территории.

Через миг я сообразила, что нахожусь тут не одна. По пояс в воде стоял