Изменить стиль страницы

Угу, кивала я, а сама мысленно спрашивала себя, к чему он клонит?

«Последние пару лет я с несколькими друзьями изучал основные характеристики общественных институтов и искал пути их уничтожения. Несомненно одно — это должно быть сделано без уничтожения созданной культуры и установления анархии».

«И что, вам удалось найти такой путь?» — поинтересовалась я.

Рич Марслэнд выразительно и абсолютно серьезно покачал головой.

«Нет».

«Значит, два года коту под хвост», — заметила я и рассмеялась, потому что он чуть не провел меня.

После этих слов слегка улыбнулся и Рич. Лона же сидела серьезная. Она вопросительно посмотрела на него и через минуту спросила таким голосом, будто ее страшно возбуждала тайная философия, которую он проповедовал.

«Почему ты не расскажешь ей о…»

«Нет», — задумчиво ответил Рич и пристально посмотрел на меня. После этого Лона, словно согласившись с упреком, бросила на него украдкой немного виноватый взгляд. Я страшно разозлилась на них обоих и сама не знаю почему мысленно сказала, будто мне наплевать на Ричарда Марслэнда. Пусть им занимается Лона, в конце концов он ее парень, а не мой.

Апр. 5

Опять вариация на старую тему. На этот раз мне приснилось, что я не нашла ребенка в детской, когда пошла взглянуть на него. Дев вел себя с таким безразличием, что я сразу поняла, кто забрал ребенка. Я заставила его все рассказать. Он объяснил, что сейчас ребенок для нас очень не кстати. Его родные тоже против ребенка, следовательно, он поступил правильно, отдав ребенка китайской семье, которая жила в джонке в бухте Сан-Франциско. Дев заявил, что им ребенок нужен, а нам — нет. Он говорил так убедительно, что мне пришлось согласиться. Но я ужасно скучала по ребенку, поэтому тайком выбралась из дома и отправилась в бухту. Я не сомневалась, что легко найду китайскую джонку, и надеялась хоть немного времени провести со своим ребенком. Но когда я пришла в бухту, она была забита джонками, как гавань Гонконга, причем все были похожи друг на друга, как две капли воды…

Проснулась я на рассвете. Потрясение ото сна сначала показалось несильным, и я подумала, что быстро забуду о нем. Потом отправилась по делам, но надежда, что сон забудется, не оправдалась. Я прекрасно знала, что послужило причиной этого сна. Когда у нас с Девом начались настоящие раздоры, то я поняла, чем все может закончиться. У меня тогда появилась дикая мысль, будто я смогу привязать его к себе с помощью ребенка. Поэтому в критическое время я перестала принимать противозачаточные таблетки. Сейчас я стыжусь того, что такая мысль пусть даже на секунду могла прийти мне в голову. Я была в отчаянии, но отчаяние не служит достаточным оправданием для того, что я сделала. Использовать таким способом Дева, использовать ребенка… Прошло всего несколько дней, и я уже ненавидела и презирала себя.

День становился все хуже и хуже. Я бесцельно бродила по залитому солнцем студенческому городку с растрепанными волосами, в платье, которое требовалось погладить, и что-то шептала про себя, как Офелия. В маленькой наивной головке Офелии крутилась насмешка Гамлета. Наконец Офелия…

У меня было настроение, в котором, наверное, обычно и совершаются самоубийства. Мысль покончить счеты с жизнью пришла мне в голову впервые в жизни, и это было совсем неудивительно. От идеи о самоубийстве некуда было деться, и она даже показалась мне приятной. Самоубийство представлялось мне необходимым искуплением за все мои грехи и отвратительные поступки.

Холмы Беркли уже покрылись апрельской зеленью, над городком, заросшим рододендроном и азалиями, синело безоблачное небо, а вдоль Университетского шоссе дул солоноватый ветерок. Сейчас все у меня вызывало усталость: и думать, и смотреть, и дышать. Сейчас я прекрасно понимала всех самоубийц: прыгающих с мостов, тонущих в океане и принимающих таблетки. Решение покончить с жизнью не было очень трудным, оно сопровождалось громадными волнами саможалости и торжественным звоном литавров. Никакой трагедии, никакой потери. Человек просто достигает черты, у которой должен выключить свет и принять темноту и все, что связано с ней.

Я отправилась со своей новой теорией в Кампанилью и села на лифт. Время от времени самоубийцы, которые не могли тратить время на длинную дорогу до Золотых Ворот, пользовались услугами Кампанильской башни. После нескольких прыжков со смотровой площадки, ее застеклили. У меня не было особо срочных планов в отношении самоубийства, я просто знала, что это скоро произойдет. Сейчас же мне просто хотелось покинуть людные улицы и найти что-то, напоминающее башню из слоновой кости. Пусть в Кампанилье и было шумно, зато очень удобно.

Я долго медленно прогуливалась, поглядывала на Восточную бухту и решала, как лучше свести счеты с жизнью, как принять темноту…

Спустя несколько минут мне даже стало страшно от мысли, что я позабыла о своих грехах. Я поймала себя на мысли, что обдумываю, как помыть волосы…

Прыгнуть с башни, утопиться или наглотаться таблеток? А может, забраться в ванну и быстро провести себя лезвием по запястью, как поступила подруга Бет, перерезавшая себе вены пару лет назад. Бедный сумасшедший ребенок!

Я зевнула и мысленно спросила себя, когда в последний раз мыла волосы? В смотровой комнате было тихо и уютно.

Я увидела свое неясное отражение в нагретом солнцем стекле и голубую бухту вдали.

Я старалась думать о своих грехах, но мне почему-то очень хотелось прокатиться на яхте.

Кампанильские колокола пробили час. Пара ребятишек, стоявших поблизости, закричали от страха и зажали уши. Когда находишься в такой близости от множества колоколов, испытываешь самые различные чувства. Все зависит, наверное, от настроения. Сегодня колокола произвели на меня такое впечатление, будто мне надавали кучу пощечин, пусть и грубых, но с сочувствием. Меня побил человек, знающий, что время от времени тело требует осторожного наказания. Звон колоколов оказался достаточной для изгнания бесов музыкой. Через несколько минут я уже рыдала и икала, и мне было наплевать, что обо мне могут подумать.

С Девом или без Дева, черт побери, я хотела жить! И я собиралась жить.

Глава 10

Майк Силлс и Вирджил Мандей угнали «меркурий», модель 65 года выпуска, с парковочной стоянки Шомор Гоулден Эпарментс в Норуолке в пятницу без десяти семь вечера. Шел дождь. Дождь лил, не переставая, пока Майк ехал в Бриджпорт к двум знакомым девчонкам. Девчонок не оказалось дома, так что Майк с Вирджем решили наведаться в бакалейную лавку. Вирдж отвлекал владельца, а Майк тем временем набрал холодного пива и вынес его, спрятав под плащом. Они вновь вернулись к дому, где жили подружки Майка, и принялись ждать, выпив при этом большую часть пива. Но девушки так и не показались.

— Пусть катятся ко всем чертям! — заявил Вирдж. Ему было пятнадцать лет, и его всего несколько дней назад выпустили из приемника-распределителя. — Я ненавижу этот дрянной городишко! Поехали отсюда.

— Куда? — спросил Майк. — Обратно в Норуолк?

— Черта с два, приятель! Что там делать в этом Норуолке?

— Хороший вопрос. О’кей, тогда поехали в Буффало.

— В Буффало? — слегка растерялся Вирдж Мандей. — Ты что, с катушек слетел? Почему в Буффало?

— У меня в Буффало живет сеструха.

— Угу, а у меня сеструха живет в Цветочном Парке, но я не собираюсь туда тащиться. Давай лучше махнем на юг. Вдруг из этого что-нибудь выйдет. Если повезет, можем добраться до Майами… Ненавижу этот проклятый дождь!

— Послушай, в Буффало можно загнать этот «мерк». Сестра знает людей, которые хорошо нам за него заплатят.

— Сколько?

— Телега в приличном состоянии. Думаю, четыре-пять сотен.

— Шутишь!

— Провалиться мне на этом месте!

— А где вообще этот Буффало? Наверное, черт знает где?

— К утру можно легко добраться, — пообещал Майк. — Или даже раньше.

— Может, она приютит нас на время.