– Вы помните, что новое расписание дежурств нужно утвердить до пятницы…

– Потом, Диана, потом! Разыщите сержанта Смите, пусть он явится ко мне немедленно.

Смит пришел через несколько минут. Уайклифф был с ним столь же деловит:

– Я хочу, чтобы вы отправились на Бир-стрит и еще раз проверили отпечатки. Возможно, вы что-то упустили при первом просмотре. Возьмите с собой надежного помощника.

Смит, чувствуя скверное настроение Уайклиффа, высказался осторожно:

– Вы же понимаете, сэр, что невозможно исследовать все поверхности в доме, может быть, вы укажете, на что именно обратить внимание…

Уайклифф оборвал его:

– Если моя догадка верна, то человек, за которым мы охотимся, некоторое время ждалв задней комнатке конторы, пока не вступил в дело… За это время он мог наследить, а потом забыл ликвидировать свои следы. Вы ведь помните принцип криминалистики: никто не может войти куда-либо, не оставив следов?

Смита взбесило, что с ним обращаются, как с новичком, он еле сдерживался:

– Сэр, я знаю все эти теории, но… Уайклифф снова его прервал:

– Попробуйте сделать то, чего я от вас добиваюсь. Возможно, в этом что-то есть. Сегодня утром я надеюсь прислать вам новый набор отпечатков для сравнения.

– Это все, сэр? – сухо спросил Смит.

– Все.

Странно, на самом деле Уайклифф вовсе не был в скверном настроении, просто его целиком занимали мысли, которые не оставляли никакой возможности отвлекаться на окружающих…

Когда Смит ушел, Уайклифф спустился вниз и выехал в город. Он проехал по Бир-стрит до изломанной Догс-Лег-Лейн и остановился в конце Гаррисон-Драйв, где начинался пустырь.

Подходя к дому, он с трудом сопротивлялся ветру, подталкивающему его в спину.

Гетти открыла ему дверь, удерживая ее против ветра, и Уайклифф быстро проскользнул в холл. Она быстро захлопнула дверь и задвинула щеколду. Здесь казалось невероятно спокойно после бешенства природы снаружи.

– Моего брата нет дома.

– Я хотел бы дождаться его, если можно. Она колебалась, и Уайклифф уже подумал было что она начнет скандалить, но Гетти вдруг прошептала заговорщическим тоном: – Пойдемте со мной!

Уайклифф проследовал за нею до кабинета покойного генерала, она встала у двери, пропуская его внутрь. – Вот! – она указала на потертое кресло у окна. – Вы можете подождать его здесь.

Это было сказано тоном королевы, которая дарует своему подданному привилегию никогда не вставать в ее присутствии.

С Гетти что-то произошло за эти дни. Движения ее стали суетливы, глаза боялись встретиться с его глазами, волосы выбились из прически и спадали на глаза… Но комната выглядела точно такой же, какой он видел ее и в первый раз – безукоризненно чистенькой, и хотя здесь по-прежнему горела масляная печка, в комнате было тепло и почти уютно. Но имелось и новшества В углу стоял манекен, на которого Гетти напялила генеральскую форму своего отца. Конечно, пластмассовая кукла была гораздо меньших габаритов, чем взрослый мужчина, отчего выглядела скорее закутанной, чем одетой. Но Гетти постаралась, как могла, и на поясе манекена болталась сабля генерала, а на груди висели многочисленные медали…

– Смотрите! – воскликнула она, гордясь. – Разве он не похож на свой портрет?!

Она умиленно всплеснула руками, и Уайклифф с опаской подумал, что же будет дальше.

– Выльете чашечку кофе? – спросила она. – Да, спасибо, если можно.

Он давно уже приучил себя почти рефлекторно отказываться от любого угощения, но в данном случае этот рефлекс ему изменил. Гетти ушла, оставив дверь нараспашку.

Вероятно, несмотря на непогоду, майор совершал свой привычный обход – газетный киоск, лавка букмекера, мясник… Вой ветра приглушали толстые стены особняка, но время от времени особо сильные порывы заставляли весь дом содрогаться.

Уайклифф слышал, как Гетти ходит по кухне, и минут через десять она вошла в комнату с подносом, на котором стояли две простые чашки, кофейник, молоко и вазочка с сахаром.

– Вам с молоком или без? Сладкий или нет?… Просто невозможно было поверить в такую любезность с ее стороны.

Когда кофе был уже налит и она держала свою чашку двумя ладонями, как будто хотела согреть руки, Гетти спросила:

– Вы пришли арестовать Гэвина?

– Арестовать? Нет, конечно! А почему вы об этом спросили?

Она вымученно улыбнулась:

– Я не совсем дура, мистер Уайклифф. Я слышала, что вы ему говорили в воскресенье. Мне остается подслушивать в замочную скважину – иначе я просто ничего не буду о нем знать… – она отхлебнула кофе. – Вы рассказали ему, что произошло в антикварной лавке и как вам удалось поднять яхту в Портеллине… И насчет человека, высадившегося на берег, – она на мгновение осеклась, затем продолжила: – Было совершенно очевидно, что вы подозреваете Гэвина, а теперь вам удалось проникнуть на саму яхту и найти там еще одного мертвеца… Я слышала об этом по радио.

Уайклифф молчал.

Гетти, все так же держа свою чашку, встала и принялась прохаживаться по комнате. Наконец она остановилась, глядя на портрет на стене и повернувшись к Уайклиффу спиной…

– Скажите, а если вы арестуете кого-нибудь по этому делу, он предстанет перед судом?

– Ну, всякий обвиняемый в уголовном преступлении должен появиться на суде…

– Даже в случае, если он чистосердечно признается?

– Признание полицейскому следователю не считается доказательством вины, но вам не стоит заходить так далеко в своих…

Она резко повернулась к Уайклиффу и приложила палец к губам детским жестом:

– Ш-ш-ш!

Да, слышны были звуки отпираемой двери и чей-то кашель…

– Он пришел! – Гетти прихватила поднос и заспешила прочь из комнаты.

А через минуту в комнату заглянул Гэвин Паркин.

– Ага, это вы, Уайклифф! Какой ненастный день сегодня! – Прошу ко мне…

Он был мокрый насквозь.

– Нет! Пусть он скажет здесьто, что должен сказать!

Оказывается, за его спиной возникла Гетти.

Майор медленно повернулся к ней, молча оглядел ее и заметил:

– Вот видите, как оно бывает, Уайклифф…

Впервые Уайклифф видел откровенную вражду между ними, и в первый раз Гетти решилась на прямую атаку против брата…

В маленькой комнатке Паркина имелась такая же масляная печь. Паркин залез в буфет и подошел к столику с подносом на свой вкус – здесь стояла бутылка виски, кувшин с водой и стаканы.

– Вы составите мне компанию?

– Спасибо, не сейчас.

Этот ответ тоже стал своего рода традиционным для его визитов, и майор не преминул отметить это сардонической усмешкой. Он налил себе половину большого стакана виски и чуть капнул воды.

– Да вы присаживайтесь, Уайклифф.

Паркин опустился в кресло, старая обивка которого, лишенная рисунка, давно уже приспособилась к телу своего хозяина. Он вытянул ноги к огню – брюки у него промокли до колен. Глоток виски и ритуальный вздох.

– Ну, что на этот раз вас ко мне привело?

– Думаю, вы слышали, что мы подняли яхту «Манна» и нашли тело Клемента в каюте?

– Да, я слышал. А отчего он погиб? Утонул?

– Нет, у него проломлена голова.

Паркин поднял свой стакан и посмотрел сквозь виски на огонь, изучая чистоту напитка.

– Удар?

– Возможно. Патологоанатом сообщил мне, что у Клемента было редкое строение черепа, с тонкими костями, так называемая «яичная скорлупка».

Паркин осторожно поставил свой стакан на подлокотник кресла.

– Ага! Я знал один подобный случай. Парень из нашего взвода упал с лошади во время учений и расквасил голову всмятку. Конечно, то был несчастный случай.

– С Клементом тоже мог произойти несчастный случай, но с тем же успехом это могло быть убийство по неосторожности или умышленное убийство.

Паркин покачал головой:

– Убийца вряд ли мог знать об этой особенности черепа Клемента… – Он взял свой кисет и трубку. – Будете курить?

– Нет, спасибо, не сейчас.

Майор сидел спиной к двери, а Уайклифф – боком, и заметил, что дверь слегка приоткрыта, хотя был уверен, что Паркин плотно затворил ее. Ясное дело, Гетти подслушивает.