С. обязательно должен позвонить, чтобы проверить, дошла ли бандероль. Телефонный звонок отлично можно услышать и с террасы. Обязательно позвонит, не нынче вечером, так завтра утром. А парень, с тех пор как попал сюда, ни разу не пытался с кем-то связаться. Наверное, все разработано до таких мелочей, что в этом нет необходимости.

Пес внезапно повернул морду к дорожке и поднялся. Кто-то шел сюда. Я тоже взглянул в том направлении, но никого не увидел. Нет, вот они — по дорожке к дому шли двое полицейских, о чем-то переговариваясь вполголоса.

Я поспешно закрыл глаза и притворился, что сплю, а сам лихорадочно продумывал ответы на возможные вопросы. Как бы дать знать парню, что здесь полиция? Ему нужно хотя бы немного времени, чтобы спрятать содержимое бандероли подальше. Не собираются же они сразу ломиться в дом?

Пес глухо зарычал. Я медленно приподнялся с кресла, делая вид, что только сейчас заметил посетителей, потом встал и подошел к перилам. Полицейские в выцветших от солнца и пота летних форменных рубашках были уже у самой веранды.

— В чем дело, господа полицейские? — спросил я громко, чтобы было слышно наверху. — А, господа полицейские? Что-нибудь случилось?

Они остановились и посмотрели на меня снизу вверх. Тот, что помоложе, спросил:

— Ваша собака не кусается?

— Не бойтесь, она смирная, — успокоил я его и притянул пса к себе за ошейник. Тот все рычал. Они что, пришли из-за собаки? Бывшие хозяева обратились в полицию? Вряд ли, тогда они тоже пришли бы сюда. Нет, собака здесь ни при чем.

Полицейские поднялись по ступенькам и остались стоять на самом краю террасы. Я-то совершенно спокоен, а вот как там парень наверху? Слышал он, как я орал «господа полицейские»? Молодой все время вежливо улыбался, но пожилой шарил вокруг настороженным взглядом, норовил заглянуть через стекло внутрь дома.

— Прошу вас, — предложил я им сесть. — Так чем обязан?

Пожилой, ни слова не говоря, все осматривался. Ответил мне молодой, поглаживая собаку они, мол, просто совершают обычный обход, в это время года всегда учащаются случаи взлома. И тут же задал мне такой вопрос:

— Вас ведь утром дома не было?

— Да, мы ездили в город за покупками. А потом я возил своего гостя к берегу моря.

— Это ваша вилла? — впервые подал голос пожилой.

— Нет, не моя.

— Если вилла принадлежит какой-нибудь фирме, обычно вывешивают табличку на воротах.

Я вынул бумажник и протянул полицейскому визитную карточку из тех, что дал мне С. Это подействовало. Они, кажется, поверили, что вилла принадлежит небольшой торговой фирме и что я работаю здесь управляющим.

— Можно взять? — спросил молодой и, не дожидаясь разрешения, сунул визитную карточку в свою записную книжку. — У вас гости?

— Только один. Он наплавался в море и теперь спит, — ответил я, все это было сущей правдой.

— И давно вы тут управляющим? — спросил пожилой, заходя мне за спину.

— Первое лето. — Я обернулся к нему лицом. Не к чему ему знать, что я здесь всего несколько дней.

— А кто работал раньше?

— Понятия не имею, не спрашивал.

Я уселся в кресло и спокойно ждал следующего вопроса. Пес с настороженным видом кружил по веранде. Плохо, если придется врать и выкручиваться. Но они больше ни о чем спрашивать не стали. Полюбовались немного видом, открывающимся с террасы, посоветовали мне держать двери на запоре и спустились вниз по лестнице. Уходя, ни разу не оглянулись.

— Спасибо за заботу! — крикнул я им вслед. Полицейские уже скрылись за деревьями, а я все стоял на террасе. Не хватало только, чтобы кто-то из них обернулся и увидел, как я сломя голову кидаюсь в дом или вытворяю еще что-нибудь в этом роде. Парень не мог не слышать наш разговор. Наверное, стоял у самого окна, боясь пропустить хоть слово. Или, может, вообще дал деру через черный ход и теперь отсиживается в кустах, затаив дыхание.

Стало быть, обычный полицейский обход с целью предупредить жильцов о мерах предосторожности против взлома. Они что, обходят одну за другой все виллы? Или их интересовали только мы? Успели уже и утром здесь побывать, надо же. Не слишком ли много служебного рвения? Может быть, они подозревали, что я поселился на пустующей вилле самовольно? Если дело было только в этом, то их подозрения, надеюсь, рассеялись. Хуже, если полиция интересуется не мной, а моим клиентом. Тогда жди новых визитов. Интересно, как отреагирует С., когда я порадую его этой новостью? Предусмотрен ли у него такой вариант? Можег быть, он велит нам перебраться отсюда в какое-нибудь другое место?

Пройдя через рощу к набережной, полицейские, наверное, сели в машину. Не исключено, что первым делом они сообщили в участок по радио данные, указанные на моей визитной карточке, и попросили их проверить. Если такой фирмы на самом деле нет и телефон указан вымышленный, я не виноват. Это проблема С., пусть он ее и решает. Вообще-то на него не похоже, чтобы он мог допустить такую дурацкую оплошность.

Я был спокоен, и это меня радовало. Нет, С. во мне не ошибся, двух деревенских лопухов полицейских вокруг пальца не обведу? Уж как-нибудь. Но если они заявятся снова, я должен быть предельно осторожен. Это будет означать, что номер с «управляющим» и «гостем» не прошел. Надо быть готовым к возможным осложнениям.

Что же все-таки сейчас делает парень? Наверное, когда они ушли, у него гора с плеч свалилась. А может, он ничего и не слышал, дрыхнет себе, как медведь в берлоге? Пес уже успокоился, снова пристроился у моих ног и затих.

Лодочная станция работала допоздна. Видимо, хозяин хотел выжать из летнего сезона все что можно — зимой-то его лодки никому не понадобятся. Желающих покататься и после захода солнца было вполне достаточно, хотя, конечно, не столько, сколько днем. Молодые парочки и даже целые семьи охотно проводили вечера на воде.

Зная, что ночью похолодает, я надел свитер, но парень остался в одной рубашке с короткими рукавами.

Я предлагал ему взять с собой что-нибудь теплое, но он отказался, заявив: «Мне и в рубашке-то жарко». Хозяин лодочной станции к вечеру надел куртку, и знаменитой татуировки на спине было не видно. Он сидел на причале, потягивая сакэ, и напевал какую-то военную песню. То и дело он бормотал себе под нос одни и те же слова, наверное, свою излюбленную присказку «Жив, здоров, ну и ладно». Увидев, что у нас в руках удочки на корюшку, старик засмеялся:

— А чего, попробуйте, чем черт не шутит.

— Улов будет, вот увидите, — пообещал я. — Мы до глубокой ночи. — Я заплатил за четыре часа и осторожно спросил: — Говорят, тут виллы обворовывают, не слыхали?

— Бывает, — кивнул хозяин, кладя в лодку «якорь» — бетонный блок на веревке. — Только попозже, зимой. А чего, вас тряханули?

— Да нет, просто полиция заходила, предупреждала.

— Это у вас с приятелем видок такой подозрительный, — хмыкнул старик.

— Правда, что ли?

— Ага. Не похожи вы на порядочных людей.

— Ни он, ни я?

— Ни он, ни ты, — заржал старик

— Ну конечно, то ли дело, когда на спине такая красота, — попробовал отшутиться я.

Первым делом я пустил в лодку пса, потом посадил парня и передал ему удочки. Лодку качало, но собака сидела спокойно, не боялась. Наверное, не в первый раз.

— Позвольте-ка мне, — сказал парень и забрал у меня весла. — Люблю грести.

Опустившись на корточки, я поглядел на хозяина лодочной станции, снова усевшегося на причале. Он отхлебнул сакэ, пропел куплет все той же песни и пробормотал: «Жив, здоров, ну и ладно». А потом громко заорал нам вслед:

— Катайтесь до утра, хрен с вами! — и загоготал. — Меня не проведешь!

Парень с силой налег на весла, и лодка как на крыльях понеслась к середине озера. На ужин он съел целый килограмм мяса. Я и половины не осилил. Псу достались такие роскошные объедки, что, сожрав их, он сразу повеселел и увязался за нами.

Ветра почти не было. Легкая рябь, то и дело пробегавшая по воде, появлялась от сновавших у берега лодок Это только на первый взгляд казалось, что все они разбросаны по поверхности озера равномерно, на самом деле большинство лодок сгрудилось вдоль набережной, на узкой полосе, освещенной огнями магазинов, отелей и залов игральных автоматов. Ни одна лодка не пыталась оторваться и уйти в темноту. Кое-где попадались деревянные кораблики с догоревшими свечками — следы праздника Бон ⁵ .