- Зачем я вижу свой народ с оружием в руках? - спросил повелитель. Зачем вы выступили против дворца, в котором жил мой отец? Вы решили, что оратор, от вашего имени разговаривающий с богами, попал в плен и вы бросились освободить меня? Если бы так оно и было, ваши действия можно было бы признать справедливыми. Однако вы обманываетесь! Я не пленник!.. Чужеземцы мои гости. Я остаюсь с ними по своей воле и могу оставить дворец моего отца, когда захочу. Не для того ли вы пришли сюда, чтобы прогнать их из города? В этом тоже нет нужды. Они уйдут, если вы очистите им дорогу. Положите оружие. Повинуйтесь, ибо под мою руку вы были отданы великим Уицилопочтли. Белые люди - мои друзья...
В этом месте сердце у донны Марины дрогнуло. Тлатоани допустил роковую ошибку - он назвал чужеземцев друзьями. Ужас охватил женщину. Она вдруг воочию ощутила, как руки жреца коснулись её левой груди, оттянули округлость в сторону, следом лезвие жертвенного ножа погрузилось в тело... Видение было настолько реальным, что она едва не вскрикнула.
Между тем Мотекухсома все ещё был в упоении от вида массы людей, как и прежде повинующихся ему.
- Они скоро уйдут, и в Теночтитлане вновь воцарится спокойствие...
В этот момент на задах площади возник ропот, неясный, бурливый. Побежал к дворцовым воротам... Ближе к башне, на которой с поднятыми руками стоял Мотекухсома, шум начал крепнуть, в нем стали прорезываться отдельные голоса, выкрики. Марина принялась торопливо переводить их Кортесу.
- Недостойный ацтек. Женщина. Трус.. Предатель. Белые люди оскопили тебя... - смуглые щеки женщины заметно порозовели, она вскинула брови, однако продолжала перевод. - Это уже совсем гнусность. Опять предатель. Трус.
- Хватит! - неожиданно оборвал её дон Эрнандо.
В воздухе раздался звон отпущенной тетивы, затем посвист... Мотекухсома жалобно вскрикнул. Стрела угодила в бедро, тут же пущенный из пращи увесистый булыжник поразил его в висок. Правитель упал, испанские солдаты прикрыли его щитом, а люди на площади продолжали бесноваться.
"Трус!" "Предатель!" "Баба!" - неслось со всех сторон. Воины потрясали копьями, лучники и пращники на азотеях словно обезумели и принялись стрелять с такой скоростью, что Кортес приказал образумить их выстрелами из орудий. Однако артиллерийский залп уже не мог остановить разбушевавшуюся армию. Они, не дожидаясь команды, яростно пошли на приступ.
Глава 12
- Если кто-нибудь скажет тебе, - сказал Берналь Диас, - или ты вычитаешь у писаки Гомары, что индейцы, запустив камнем и стрелой в своего повелителя, чуть не обмерли от страха и тут же разбежались и площадь опустела "в мгновение ока", не верь подобному вранью. Нашим спасением было то, что они не успели подготовить атаку и бросились вперед по зову сердца. Мотекусуму сразу отнесли в его покои. Что с ним случилось потом - не знаю. Дня через два нам объявили, что он скончался. Рана в висок оказалась смертельна. Мне что-то не верится в это - скорее всего, повелитель умер от горя. Так бывает... У Нарваэса служил некий храбрый офицер, гордец и чистюля. Когда он выступил за мир с Кортесом, Панфило велел заковать его в кандалы. От подобного оскорбления и ущерба его чести офицер в четыре дня скончался.
Берналь Диас с трудом поднялся, потопал к окну. Что-то сегодня попугаихи не видно. Он ей свежего зерна подсыпал. С руки уже начала клевать, а теперь её нет... Не поворачиваясь, он громко предупредил.
- Это не записывай. Толмач Франсиско де Агиляр по секрету признался, что дон Эрнадо вместе с Альварадо закололи его шпагами. Ударили разом в нижнюю часть живота, он и отдал Богу душу. Тоже не верится. Хитер был Кортес и так запросто с Мотекусумой не расстался бы. Тот был законный правитель... Донна Марина так и сказала: "Креста на тебе, Берналь нет. Что ж, выходит, мы последние звери, чтобы собственноручно убить человека, который сделал нам так много добра и который ещё пригодился бы впоследствии. Сердце не выдержало, - объяснила она. - Слишком много на него сразу навалилось, оно и лопнуло. Видно, на этом настояли боги". Почему бы мне ей не верить? Тем более, что во время отступления из Теночтитлана я своими глазами видел пленных - сына и двух дочерей Мотекусумы, его племянников. Всех их Кортес хотел вывести за пределы столицы, чтобы потом, крестив, посадить князьками по покоренным городкам. С другой стороны, чего только на свете не бывает. Так что о том, чего не знаю, писать не стоит.
Однако этот вопрос долго не давал ему покоя. Он и позавтракал с задумчивым, сохранившим недоумение лицом. Угостил и Хосе. Тот по бедности и молодости был очень жаден до еды.
- Со всевозможными почестями мы предали индейцам труп Мотекусумы... Несли его индейские сановники, но это уже случилось после штурма большого теокали. Вот схватка была так схватка!.. Кортес решил очистить ярусы пирамиды от лучников и пращников. Они нам все время покоя не давали. Чтобы добиться успеха, мы построили три деревянные башни, закрытые кожей. Было в них два этажа. Внутри сидели аркебузиры и арбалетчики... Были устроены и сходни, чтобы выскакивать на азотеи и там бить врага. Вот что ещё насчет Мотекусумы... Знаю точно - он так и не крестился перед смертью.
Он на мгновение замолчал, уже совсем было хотел добавить, что и отречения в пользу испанского короля, которому Мотекусума якобы завещал все свои земли, тоже не было - и в этом вопросе туземный правитель проявил необыкновенное упрямство, - однако вовремя спохватился. Кортес в одном из своих писем его величеству дону Карлосу V, красиво расписал, как Мотекусума собрал Государственный совет, как со слезами на глазах объявил, что, заботясь о народе ацтеков и всех других племен, подвластным тройственному союзу, он решил просить великого заморского государя принять их под свою могучую руку. Дон Эрнандо как-то предупредил Берналя, что если тому в старости вдруг захочется побаловаться пером, то пусть он помнит, что высшие государственные интересы испанского королевства должны остаться в неприкосновенности. Иначе...
Берналю тогда было все равно, подписывал ли правитель Теночтитлана акт отречения в пользу Карла или нет. Его ли это было дело? Но теперь с годами он с печалью подумал, что с ним станется, если чиновники из совета по делам обеих Индий ознакомятся с его записками. Ладно, если просто сожгут эти страницы... А если передадут в руки святой инквизиции?...
Он повздыхал, перекинулся взглядами с севшей на подоконник попугаихой, потом принялся диктовать, "как было на самом деле":
- Перед самой своей смертью Мотекусума вдруг опечалился судьбой своего народа, брошеного в пучину войны, и по совету Кортеса собрал Государственный совет, на котором решил передать власть в Мехико его величеству, королю испанскому...
* * *
Прежде всего штурм большого теокали был необходим по военным соображениям. С захвата этой господствующей высоты Кортес рассчитывал начать вытеснение индейцев из города. План по мнению ближайших офицеров казался вполне выполнимым, если бы не подавляющее численное превосходство ацтеков. Не в силах противодействовать прибывающим подкреплениям, дон Эрнандо решил захватить пирамиду и святилище Уицилопочтли и тем самым сломить их боевой дух. Четвертый день велись беспрерывние схватки, ожесточение достигло предела. Подобного напряжения испанцы долго выдержать не могли.
Первая три атаки, которые возглавил камергер капитан-генерала Эскобар провалились. Тогда пришло решение построить штурмовые башни, которые с успехом можно было использовать против воинов, засевших на возвышениях.
Дело в том, высота ступенчатой пирамиды составляла около шестидесяти метров в современной мере. Она состояла из пяти ярусов. Главная лестница, ведущая наверх, начиналась возле одного из углов этого грандиозного сооружения. Поднявшись на первый уровень следовало обойти пирамиду по террасе и продолжить восхождение у другого угла. Каждый участок лестницы был строго ориентирован на ту или иную часть света. Таким образом, чтобы добраться до верхней площадки, где располагалось капище, необходимо было обойти пирамиду по кругу. Высота каждого уступа составляла более двенадцати метров. Никаких ограждений не существовало. Лестничные ступеньки узки, высоки и круто уходили в небо. Лучшей позиции для обороняющихся придумать было трудно. Вершина пирамиды представляла из себя ничем не огороженную плоскость, выложенную плитами. На ней располагался гигантский жертвенный камень, исполинский бубен и два святилища, в одном из которых был устроен христианский алтарь. Крест с началом восстания был скинут ацтеками, что случилось с портретом богородицы и предметами богослужения, никто не знал.