Пламя на мраморе
Галаор день и ночь мечтал о побеге. Он не давал соблазнить себя ни увлекательными книгами, ни изысканными блюдами, ни приятными беседами, а лишь глядел, грустный и задумчивый, на удивительные сады и вспоминал триста раз пройденный путь и все то прекрасное и ужасное, что встретилось ему на этом пути.
Со сторожевых башен замка можно было видеть, что каждый из садов имел собственную крышу: стаи хорошо различимых птиц и насекомых летали строго над отведенными им участками. Галаор наблюдал за облаками саранчи, одиноко парящими орлами, порхающими воробьями и летящими клином утками. «Боже мой! – только и мог он воскликнуть. – Как все продумано! Какое во всем совершенство!»
В одну из бессонных ночей у Галаора созрел план бегства, такой же совершенный, как и сады, из которых он собирался бежать. К утру план вылетел у него из головы, но через три дня, спускаясь к завтраку, Галаор вспомнил его в мельчайших подробностях, издал победный крик и принялся действовать.
ГАЛАОР: Дон Мамурра, нужно приготовить в библиотеке запас провизии и вина на три дня.
Галаор застал дона Мамурру беседующим с Ксанфом. Дон Мамурра улыбался, а Ксанф что-то рассказывал, но смолк, как только заговорил Галаор.
МАМУРРА: Зачем? Хотите устроить еще один марафон занимательных историй?
ГАЛАОР: Нет, дон Мамурра. Хочу устроить нам побег.
МАМУРРА (поглаживая бороду и улыбаясь):Какой же вы наивный, Галаор!
В тот же вечер Галаор оседлал Ксанфа и навьючил его тяжелыми мешками.
КСАНФ: Бег, полет, оружие, говорю тебе, длинные гривы и улитки, жужжание пчел и пламя на мраморе.
ГАЛАОР: Тихо, Ксанф! Знаю, что в бою на тебя можно положиться. Радуйся, старый воин: скоро нас ждет новая битва.
Ксанф замолчал, Галаор открыл бронзовую дверь, и они оказались в саду. Солнце только что село.
На рассвете послышался какой-то странный долгий звук, похожий на бормотанье. Галаор галопом поскакал к бронзовой двери, копыта разгоряченного Ксанфа застучали по мрамору. Галаор рывком спешился и бросился закрывать дверь.
КСАНФ: На корабли! Ищите море!
ГАЛАОР: Вперед, Ксанф! В библиотеку!
В библиотеке бормотанье слышалось более отчетливо. Доносились крики и даже вой. Дон Мамурра читал. Низкий круглый столик был уставлен яствами и винами.
Шум становился оглушительным. Он представлял собой крик, в котором время от времени прорывалось то рычанье, то сопенье, то лай, то гуденье. Ксанф в смятении бил по деревянному полу копытом и шумно фыркал. Дон Мамурра гладил его по шее:
– Спокойно, Ксанф, спокойно.
Галаор, сидя в кожаном кресле, пил большими глотками красное вино.
Внезапно шум резко усилился. Стоял уже такой оглушительный грохот, что Галаору пришлось закрыть уши ладонями, дон Мамурра обхватил голову руками, а Ксанф перестал фыркать и забился в угол. От грохота некуда было деться. Стены дворца дрожали, падали на пол книги, и вино проливалось из кувшинов. Дон Мамурра покатился по полу, Галаор бросился к нему.
ГАЛАОР (крича во весь голос):Потерпите, дон Мамурра! Мы выдержим! Мы сбежим отсюда! Я настроил сады друг против друга. Вселенная Диомедеса разрушит себя сама. Она разрушится триста раз! Ровно триста раз!
Дон Мамурра не расслышал ни слова: все заглушил ужасный грохот – рухнула одна из башен замка. Дон Мамурра смотрел на потолок библиотеки.
КСАНФ: Крушите статуи! Поджигайте дворцы! Хватайте девушек! Меч, стены, ткани, сундуки, мясо, наслаждение, когда колонны падают, пламя взмывает, сверкают наконечники стрел, наслаждение!
Кто есть кто
Битва садов сопровождалась странными звуками: нескончаемое рычание, повизгивания, прерывистое дыхание невидимых масс, медленный меланхолический свист, предсмертный хрип и победный рев сплетались в схватке. Иногда все замирало, и снова слышалось только бормотанье, изредка прерываемое почти человеческим криком насмерть перепуганного зверя, леденившим кровь, как сигнал боевой трубы среди проклятий и звона мечей.
Галаор закрывал лицо руками, вспоминая эскадроны жуков, рвы, кишащие змеями, бегемотов, голубых цапель, стаи обезьян и хитросплетения паутины, огромные красные цветы, кроликов, червяков, пруды, полные раков, маленьких лошадок с ласковыми глазами, черепах, шакалов, бесчисленное множество личинок, обещавших новую жизнь, изящных оленей, прожорливых крыс, разноцветных жаб – все они перемешивались сейчас в одну кровавую массу: ломались кости, хрустели хрящи, перекусывались глотки и резко прерывался почти неузнаваемый крик. Хрипы чьей-то агонии, мертвая плоть – еще теплая, еще свежая, отталкивающая, завораживающая.
Три дня Галаор, дон Мамурра и Ксанф провели в медленно обрушивающейся библиотеке. В стенах появлялись все новые бреши, куски обваливающегося потолка в мелкие дребезги разбивали драгоценный фарфор.
То тут, то там в замке вспыхивало пламя, окрашивая небо в багровые тона. Казалось, над замком день и ночь пылает средиземноморский закат. От замка уже почти ничего не осталось. Наконец, рухнула и внешняя стена библиотеки. Огромный кусок потолка обвалился вместе с ней, едва не расплющив дона Мамурру и Галаора.
МАМУРРА: Идемте отсюда, Галаор! Лучше умереть, сражаясь с садами, чем быть расплющенными, словно волосы под шлемом.
Сквозь брешь в стене виднелась опаленная равнина – ничто уже не напоминало о былом великолепии.
ГАЛАОР (радостно):Идемте, дон Мамурра! От многоцветных садов уже ничего не осталось.
Вдруг их накрыла тень: в библиотеку вползала из сада огромная улитка.
Галаор обнажил меч:
– Посмотрим, чья броня крепче!
С этими словами он бросился на улитку. Когда Галаор первый раз ударил по панцирю, меч отскочил, словно попал на камень. Улитка перешла в ответную атаку, опрокинув два стула и стол. Агрессивная масса, липкая, мягкая, увенчанная чувствительными рожками с круглыми глазами в облачках розоватой пены, вывалилась из спирального укрытия, словно волной сметая все на своем пути. Галаор вонзал и вонзал в эту мягкую массу меч, но чувствовал, как с каждым разом теряет силу. Его словно разбил паралич, руки его слабели, меч казался неподъемным. Улитка обволакивала его. Галаор собрал волю в кулак, отступил на шаг, обеими руками поднял меч и обрушил последний удар. Потом упал на пол, весь забрызганный розоватой пеной. Меч выпал у него из рук. Он выждал некоторое время – улитка была неподвижна.
МАМУРРА (с трудом двигая языком):Галаор, справа!
Галаор обернулся и увидел Валтасара: по колено в пене, с перекошенным лицом он шел на Галаора, сжимая в руках алебарду. Галаор не в силах был шевельнуться.
ГАЛАОР: Я разрушил твое творение, Диомедес. Можешь больше не прикидываться.
ВАЛТАСАР: Ты уничтожил созданное мною совершенство, а я разрушу примитивную машину твоего тела.
Галаор пытался пошевелиться, но не смог: неведомая сила пригвоздила его к полу в двух шагах от мертвой улитки.
МАМУРРА: Диомедес, если это ты, Диомедес, подожди…
Диомедес шел вперед, с трудом передвигая ноги, вязнущие в розовой пене.
МАМУРРА (командным голосом):Остановись, Валтасар, не смей нападать на моего гостя!
Диомедес замер, поглядел вокруг безумными глазами. У ног Диомедеса Галаор не отрывал взгляда от занесенного над его головой лезвия.
ДИОМЕДЕС: Господин, я…
МАМУРРА: Немедленно брось оружие, Валтасар.
ДИОМЕДЕС: Господин, я… Я был Диомедесом, был Валтасаром, я… я…
МАМУРРА: Вперед, Ксанф!
Ксанф поднялся на дыбы – никогда он не казался Галаору таким огромным и таким огненно-рыжим, – грозно заржал и бросился на врага.
КСАНФ: Пой, рапсод, обман, серебряный хлыст, сердце для мышей!
ДИОМЕДЕС (твердо):Я Диомедес-созидатель, и я убью Галаора, уничтожившего мои чудесные творения. Я…
Диомедес не закончил: Ксанф обрушился на него и отбросил мощным ударом копыта на панцирь улитки. Мамурра с трудом поднял Галаора и посадил его на Ксанфа. Потом сам сел сзади него и воскликнул: