— Бедная Люсия! Семь часов ей там маяться. Не к лицу леди совершать турне подобным образом.

Алекс сунул руку в портплед, чтобы погладить Люсию:

— Долетит как миленькая. Только не давай ей скулить.

— Макс точно уже позвонил в полицию. Решит, что меня маньяк похитил или еще какой помешанный.

— Я с Максом разберусь, — пообещал Алекс, не особенно веря в собственные слова, потом поцеловал ее еще раз и сказал «до свидания».

Часом позже фортуна начала дарить его улыбками: лететь предстояло в бизнес-классе. Он оказался в таком салоне впервые и, несмотря на все свое чувство юмора, испытал легкий шок. Забота о пассажирах не имела границ. Разница чувствовалась во всем, хоть самая маленькая: в сортах апельсинового сока, салфетках (из мягкой ткани или бумаги), толщине пледов, заточке карандашей. Различия между бизнес- и туристическим классами казались ему олицетворением гойской концепции небесного счастья. По-детски смаковать свою порцию изысканного мороженого, когда у приятеля рядом все его лакомство упало на землю.

Как бы то ни было, в бизнес-классе имелся телефон. Алекс сунул кредитную карточку в щель, чтобы выслушать — девять долларов минута — рассказ Эстер об операции. Под влиянием наркоза у нее начались глюки: будто бы рядом стоял его отец.

— Наверное, — ее голос еле слышался, слов почти не разобрать, — подумаешь, что я совсем с ума сошла.

Алекс ничего не ответил. Временами на Эстер накатывала волна «одухотворенности» — начиная с веры в сигналы, посылаемые ей звездами с последних полос газет, через гороскопы, и кончая беседами в стихах с африканскими предками. На сей счет у Алекса имелось собственное мнение. Не очень-то он во все это верил. Вообще, спиритизм ему претил и ничего, кроме улыбки, у него не вызывал.

— Ну же, — проговорила она. — Скажи мне! Что это было?

— Нет, я… ничего. Просто так. Мой отец? Не твой?

— Твой отец. Он держал мои ноги.

— Что ж, ему в жизни довелось немало подержаться за чужие ноги, потому что ноги — это очень важная…

— О, забудь это. Забудь! Слушай, я не могу говорить громче, еще слабая. Хочу отдохнуть.

Стюардесса наклонилась к самому лицу Алекса и спросила, не хочет ли он какао.

— Эстер, подожди. Подожди. Когда тебя выписывают?

— Утром. Скоро. Я готова. Хочу домой.

— У меня совершенно потрясные новости для тебя.

— Расскажешь завтра. Хочу показать тебе свои швы. Можем поиграть в смотрелки и говорилки. Где ты сейчас?

— Двигаюсь прямо к Маунтджою. Летим над водой. Как ты думаешь, в случае аварии лучше падать на воду или на землю?

— Алекс, что с тобой? Сейчас же постучи по дереву.

— Нет здесь дерева. Это бизнес-класс, сплошной хай-тек. Один блеск вокруг.

—  Коснись его!

— О’кей, о’кей, только не переживай. А как насчет чего-то прежде бывшего деревом?

— Подходит.

Алекс дотронулся до меню, которое предлагало выбор из пяти грибных блюд.

ГЛАВА 7

Освобождение быка

Диванчик на трех человек, покрытый алым бархатом. Рабби Дарвик держал его за одну сторону, а рабби Грин — за другую, при этом они оживленно беседовали. Когда показался Алекс, диванчик находился как раз напротив маунтджойского мемориала, и уставшие раввины поставили свою ношу на землю.

— И конечно, достойно удивления, что они так и сидят в своих машинах. — Рабби Грин показал на забитую автомобилями улицу. — Едут плотно, одна к одной.

Именно Дарвик первым заметил Алекса и встал, чтобы пожать ему руку:

— Тандем! Вернулся! Ну и город у нас, а? Так! Доброе утро, или лучше сказать, — он посмотрел на часы, — добрый день?

— Где Рубинфайн?

— Собственно говоря, рабби Рубинфайн взял машину, чтобы сделать кое-что для тебя, — сказал Грин и, не поднимаясь, схватил Алекса за руку, которую тот не успел отдернуть. — Поехал в синагогу на Малберри-роуд поговорить с рабби Барстоном. О вторнике. Как все устроить.

— Не надо было ему туда ездить, — взорвался Алекс. — Я бы и сам все сделал.

— Да, конечно, — улыбнулся Грин. — Только не сделал.

Часы над зданием станции пробили девять, и мимо пробежала стайка школьников. Недавно подстриженные деревья вздымали к небу кулаки-ветви. Алекс снова видел свой Маунтджой, только странный и резко прорисованный, рельефный, будто прежде смотрел на него без очков, а теперь надел их.

— Выглядишь неважно. — Дарвик присвистнул. — Выбился из ритма. Присядь-ка на минутку.

— На самом деле я только в магазин выскочил.

— Да сядь ты на секунду, пожалуйста. —Грин хлопнул ладонью по диванчику между собой и Дарвиком.

Алекс немного помялся, но сел, закинул ногу на ногу и уставился на свои ботинки.

— Мы — рабби Грин и я — придем вечером во вторник, для миньяна. Тебе это известно? — Дарвик похлопал Алекса по колену. — Вместе с твоими друзьями. Со всех сторон будут знакомые лица.

— Замечательно, — согласился Алекс и напряг память, вспоминая, за каким кормом для Люсии послала его Китти. — Правда-правда. Крайне вам признателен, потому что, насколько мне известно, миньяна нет, если присутствует меньше десяти человек. Понимаю все это. Так что благодарю. Передайте мою благодарность и Рубинфайну.

— Миньян для тебя гораздо важнее всех прочих дел, — доверительно прошептал Дарвик. — Это истинная вера. Настоящее деяние.

— Да. Понимаю. — Алекс поднялся, чтобы пойти дальше.

Грин напыщенным тоном процитировал:

— «Жизнь лишь ничтожная малость, а смерть нам навеки досталась». Знаешь, кто это сказал? Какой поэт?

— Ребе, я не читаю стихов. У меня нет на них времени.

— Отдай долг ушедшему от нас. — Грин вдруг посуровел.

— Сделаю все, что от меня требуется, — так же резко ответил Алекс.

— А как поживает твоя книга? — осведомился Дарвик медоточивым голосом, но без следов радости на лице. — Где все направо-налево по полочкам разложено? Ля-ля всякое и так далее?

— Я от нее устал и покончил с ней. — Прежде чем уйти, Алекс насмешливо помахал им рукой.

Дома он отдал Китти кофе и еще раз извинился за бардак в доме.

Но Китти сияла от счастья:

— Как-то в Иране я жила три недели в палатке. А в Эфиопии дома вообще делают не поймешь из чего, из останков животных. Ты же не знаешь, какая я великая путешественница. Когда с кино было покончено, я со скуки начала таскать своего третьего мужа по всему свету. Пожить в твоей спальне не такое уж захватывающее приключение. Нас только одно интересует — меня и Люсию, — где твоя знаменитая кошка?

Алекс сел напротив и посмотрел на нее сквозь очки:

— Это какая-то фантасмагория, чудо из чудес, что ты здесь сидишь. Просто слов не нахожу. Что ты именно здесь. На этом самом месте.

Китти подтянула ноги к себе на кресло и покачала головой:

— Что за фантасмагория? Смотри на меня, как на свою бабушку, которая приехала к тебе погостить. И пожалуйста, не увиливай от ответа: где твоя иудейская кошка? Ты мне в такси все уши о ней прожужжал. — Она кивнула на Люсию, которая трепала у кофейного столика тряпичную мышку Грейс: — Вдруг извечные соперницы наконец поладят? Инь и ян найдут общий язык? И тогда…

В этот момент в коридоре зазвонил телефон, и Китти решительным жестом выпроводила Алекса из спальни.

Голос Адама в трубке звучал так, словно они не виделись целую вечность:

— Алекс! Вернулся! И вовремя. Сегодня встречаемся за ланчем. Джозеф заедет за тобой по пути из офиса.

— Что? Джозеф? Нет, Адамчик, никак не могу. Извини, но очень занят. Я совершенно… Слушай, давай я тебе перезвоню попозже?

В ухо Алексу ударили три резких щелчка — это Адам в раздражении постучал трубкой по столу.

— Алло? Мистер Вчерась-из-Америки? Нет, перезвонить попозже не получится. Встречаемся за ланчем. Обмен мнениями по животрепещущим проблемам. Я его устраиваю, и все наши там будут. Включая Грейс — заберешь ее, мы с ней по горло сыты друг другом. Все равно сейчас уже ничего не переиграть — Джозеф будет у тебя с минуты на минуту…