– Лизетта! Она в моем платье… говорит «Спасибо»… Ну вот, ушла. Но я это сделала, Кинг! – Она бросилась ему на шею. – Я выполнила свою магическую миссию!

– Так или иначе, я знал, что ты справишься. И я рад, что ты увидела доказательства. Вообще этого не ожидал, но все равно очень рад. Я показал тебе зеркало, чтобы объяснить, что вижу я, когда смотрю на тебя… на нас.

Предупредительные знаки атаковали все радары Хармони, и она отступила на шаг назад.

– Слушаю.

– Во время ритуала я понял, что доверил тебе будущее своей семьи, и у меня в голове наконец-то прояснилось. Мы с тобой – две полные противоположности. Я всегда в своих мыслях, ко всему отношусь со скепсисом, стараюсь все и всех контролировать.

Хармони согласно кивнула:

– Ты целеустремленный, несгибаемый, скованный, слишком властный…

Пэкстон нахмурился, и от такого его хмурого вида у нее потеплело на сердце.

– Я тут пытаюсь мысли выражать, – сухо сказал он.

Не обращая внимания на его недовольство, Хармони обняла его за талию:

– Прошу тебя, продолжай.

Он выгнул бровь:

– Ко мне применимо все, что ты только что перечислила. А ты неординарная, своевольная, импульсивная, упрямая, одновременно пугающая и волнующая… В общем, в тебе тонны всего того, чего мне так не хватало в жизни. Ты все перемешала в моем сердце. Точно так же, как перемешиваешь ингредиенты в своем котле, пробуждая к жизни огонь и умиротворение, магию и любовь.

– Серьезно? – Хармони почувствовала, как все в ней застыло, а потом снова ожило. – Я хочу тебя поцеловать, но из-за зеркала не смогу дотянуться. Так что давай бросай его как можно дальше, чтобы не разбилось о камни.

Кинг так и сделал. Описав широкую дугу, зеркало упало прямо в воду.

– Ура команде! – Хармони победно попрыгала на месте, потрясая руками над головой. – Дайте мне О!

Со всей дури стиснув ее в объятиях, Пэкстон так крепко поцеловал ее, что едва не забыл собственное имя. Прервав наконец поцелуй, он глянул на море и развернул Хармони лицом к воде. Там, где упало зеркало, теперь резвились дельфины.

– Видишь, они празднуют освобождение Гасси.

Из-за длинного перистого белого облака выглянуло солнце и украсило место дельфиньих игр радугой.

Глаза Хармони подозрительно заблестели.

– Дельфин символизирует конец старой жизни и начало новой.

– Кстати о птичках, – вдруг вставил Кинг. – Когда сломалась трость, мне показалось, что стены вокруг моего сердца тоже рухнули, потому что в тот момент меня просто переполняли эмоции. А потом это кольцо… – Он взял ее за руку. – Неожиданный символ недостающей половинки моего сердца.

– Я чувствую себя почти так же, как тогда в лагуне.

– В лагуне, – эхом повторил Пэкстон, – было нечто большее, чем страсть. Потому я и сбежал.

– Да знаю я.

– Ты всегда знаешь обо мне то, чего знать не должна.

Хармони улыбнулась.

– Впервые оказавшись в замке, я читала тебя, как открытую книгу: каждое пришедшее тебе на ум сексуальное действие, каждое прикосновение, каждый поцелуй, который ты рисовал в своем воображении. Я знала обо всех твоих фантазиях. – Она смешно пошевелила бровями, стараясь казаться задумчивой. – А вот теперь я не могу читать твои мысли.

Бровь Кинга совершила всезнающий маневр.

– Ты, конечно же, хочешь, чтобы я разъяснил тебе, почему? Хорошо, разъясняю. Помнишь, как я говорил, что я из тех, кто женится крайне редко?

– Помню. Так же редко, как бывает голубая луна на небе. Голубая луна, кстати, бывает раз тридцать семь в столетие.

Пэкстон пристально вглядывался в лицо Хармони.

– А ты знаешь, когда это случится в следующий раз?

Ей так и не удалось скрыть улыбку:

– Я-то знаю, а ты?

Он загадочно улыбнулся:

– Через семь дней, считая с сегодня. Тридцатого июня снова будет голубая луна.

– А я нашла половинку кольца, принадлежавшую Лизетте, в полнолуние – первого июня, – подсчитала Хармони. – Это было первое полнолуние в этом месяце.

Лучики вокруг глаз Кинга не заметил бы только слепой. От его широченной улыбки у нее замерло сердце.

– А второе полнолуние – это как раз и будет голубая луна. И мы с тобой можем взять и разделить кольцо, став таким образом двумя половинками одного целого. У каждого будет по половине кольца. Романтичнее не придумаешь, скажи?

– Ага, сейчас грохнусь в обморок от переизбытка романтики. Это было предложение?

– Я же говорил, что у тебя острый язычок. Но я все равно тебя люблю.

– Да пошел ты! – Хармони вырвалась из его объятий. – Ты понятия не имеешь, что несешь. Ты меня любишь?

– Разве я не сказал этого, когда во время ритуала отдал тебе кольцо?

– Ни словечка, соломенная твоя башка!

Кинг покачал головой.

– С острым языком или без него, я люблю тебя, – прошептал он ей в губы, и от этих слов затрепетала каждая клеточка ее тела. Особенно досталось, конечно, сердцу.

Пэкстон осторожно уложил ее на влажную, пахнущую лавандой и тимьяном траву.

Хармони прикоснулась к его лицу, ставшим для нее таким дорогим, провела пальцами по лучикам вокруг глаз, заглянула в глубину цвета виски… Все чувства, которые сейчас испытывал Кинг, были там, в этой янтарной глубине. Была там и любовь. Мужчина, которого она так беззаветно полюбила, тоже любил ее. Да будут вечно благословенны звезды! Чем же она заслужила такое счастье? Свалившаяся на голову миссия обернулась целой чередой препятствий, не говоря уже о том, что под конец она во что бы то ни стало собиралась выбросить из головы и замок, и полюбившуюся семью. А ей так повезло…

– Я люблю тебя, Кинг, – Хармони погладила его по щеке, – но никогда не думала, что скажу тебе об этом.

– Хармони Картрайт, ты выйдешь за меня? Будешь со мной в болезни и здравии, в окружении кучи внуков и тысяч проблем с нескончаемой, судя по всему, реконструкцией замка? Это я еще не сказал о миллионах великолепных часов в постели… Короче, будешь со мной до конца дней наших? – Пэкстон на секунду замолчал. – Ну как? Сойдет за предложение руки и сердца? Спонтанно и романтично, согласись.

Хармони рассмеялась:

– Я выйду за тебя, Пэкстон, и буду с тобой в болезни и здравии, в похоти, страсти, любви… в чем угодно. И все это несмотря на твои безуспешные потуги в сфере спонтанных романтических сантиментов. Ах да, чуть не забыла: до конца дней наших и даже после.

Кинга весьма демонстративно передернуло, кривая полуулыбка заиграла на его губах, но Хармони все равно видела его чувства, как на ладони. Он откашлялся.

– Люблю твой смех, ведьма. И я в восторге от того, что ты умная, сексапильная и отвязная верховная жрица. В первый же день я заметил твою потрясную фигуру, обалденную задницу и бесконечно длинные ноги. Вот только о татуировках я не знал. – Кинг принялся прокладывать поцелуями путь по ложбинке между ее грудей к тому месту, где прятался трикветр, но внезапно остановился, посмотрел на Хармони и улыбнулся. Легко и непринужденно, так, что у нее сердце переполнилось любовью. – Как может мужчина не любить женщину с татуировками? – наконец спросил он.

– Все эти сладкие речи бьют мне по мозгам, мистер Меткость. Тебе повезло, что ты невообразимо хорош в постели.

– Кста-а-ати, – протянул Пэкстон, медленно поднимая голову, – как ведьмы выходят замуж? Неужели нам придется лететь к какому-нибудь верховному жрецу на метле?

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.