Перевернувшись на живот, Хармони чуть-чуть приподняла задницу, уперев колени в матрас.

Пэкстон приподнялся на локте и воззрился на нее так, словно не мог поверить, что ее действия напрямую связаны с его фантазиями. Супер! Теперь он решил проверить, верны ли его предположения.

Хармони попыталась заблокировать его мысли. Но ее просто обуревало любопытство и сумасшедшее по силе желание. Она, конечно, взяла с собой свои вибраторы в форме дельфинов, но какой от них толк, если Пэкстон торчит с ней в одной комнате?

Он представил, как она встает с кровати и подходит к нему, медленно снимая с себя одежду, убирает с него простынь и берет в рот. Затем садится сверху и скачет на нем, как расцветущая дикая кобыла, а он просто лежит и позволяет ей делать всю работу!

– Да елки-палки! – воскликнула Хармони, резко сев в постели. – Я ведьма, а не какая-нибудь девушка по вызову!

Пэкстон подскочил на месте, издав возглас удивления, отчего у Хармони едва не отвалилась челюсть.

– Что? – Он отбросил простынь в сторону, встал и пошел к кровати. Его член мерцал в лунном свете. – Что ты сказала?

– Надень хоть что-нибудь, – раздраженно сказала Хармони.

– Забудь про одежду, – прорычал в ответ Пэкстон.

– Основная тема ночи, – пробормотала она, натягивая одеяло по шею. – Я уже говорила, что разговариваю во сне? Причем болтаю безумные вещи.

– Так что ты сказала? Что ты ведьма или девушка по вызову?

– Если бы мы не спали в расцветущей казарме, ты ничего бы не услышал…

– Хармони, – перебил он низким голосом.

Это было предупреждением, которое означало, что она снова идет прямиком в болото вечного зловония, упомянутое Сторм. Кроме того, он крайне редко обращался к ней по имени.

Чем же она могла воспользоваться в качестве защиты? Сказать ему, чтобы перестал фантазировать? Тогда решились бы сразу несколько проблем. Но это был не вариант.

К счастью, на помощь пришли кошки, будто почувствовав, что она в них нуждается. Рыжая Мурка оккупировала голову Хармони, превратившись в пушистую шапку. Карамелька устроилась у нее на груди, а Колдун свернулся клубком, положив голову прямо ей на лобок, и Хармони пришлось раздвинуть ноги. Ну не показательно ли? Единственному котенку-мальчику нравилась ее промежность.

Впрочем, Пэкстону нравились кошки, поэтому она вполне спокойно могла ответить на его вопрос, чувствуя себя в полной безопасности:

– Ну, хорошо. Я сказала, что я не девушка по вызову.

– Зачем тебе вообще такое говорить?

– Потому что это правда.

– Я не об этом. Ты практически призналась…

– В чем? – спросила Хармони. – Я призналась в том, что говорю во сне.

Она очень надеялась, что, повторив это снова, заставит Пэкстона ей поверить.

– Ты ведьма?

– Чтоб подохли все хрустальные шары! Тебе обязательно надо спрашивать вот так в лоб?

– А тебе обязательно надо употреблять «подохли» и «шары» в одном предложении? Такое сочетание слов заставляет меня нервничать… как и мамаша-кошка, кстати. И, разумеется, спрашивать вот так в лоб обязательно. Разве можно спросить об этом как-то по-другому?

– И что, не мог хоть капельку походить вокруг да около?

– То есть дать тебе время придумать отмазку?

Елки-палки! Он уже успел ее изучить.

– Ну, типа того. Иногда это… Видишь ли, Пэкстон, ты совершенно голый. Классные мышцы, между прочим.

– Только мышцы?

– Вообще-то нет, не только они. На меня серьезное впечатление производит твой чл…

– Секундочку, – опять вставил Пэкстон. – Не меняй тему. Ты, между прочим, тоже не в шубу укутана. «Ты для нее – просто игрушка», чтоб я сдох. По мне, так то же самое, что и «Посмотрите, у нее классная задница». Неважно. Ведьм не существует.

– Как не существует и привидений? Твоя левая булка явно с этим не согласится. Как ты можешь жить рядом с Салемом и не верить? Ты когда-нибудь раньше был в городе? Там полно ведьм, которые думают, что они… ведьмы.

– А ты?

– Абсолютно уверена, что ведьмы существуют. Да.

– Считаешь себя одной из них?

Хармони тяжело вздохнула.

– Есть вещи, которые я не могу отрицать. И это одна из них: да, я ведьма.

– Почему ты не сказала мне раньше? Это чертовски веская причина не становиться твоим работодателем.

– Ты и так не мой работодатель. Я независимый консультант, помнишь? Так, в какой вере ты воспитывался?

– В методистской [24]. А какая разница?

– Ты когда-нибудь представлялся другим людям так: «Привет, меня зовут Кинг Пэкстон, и я методист»?

– Разумеется, нет.

– Вот и я не представилась как-то вроде «Привет, меня зовут Хармони Картрайт, и я ведьма».

– Это не одно и то же.

– Вообще-то как раз одно и то же. Ты всегда так негативно настроен или только когда находишься в замке?

– О чем, черт возьми, ты толкуешь?

– Я всего лишь подумала… если сравнить негатив, который Гасси распространяет по замку, с холодом, то ты давно успел превратиться в ледяное изваяние.

– А ты все по-прежнему неисправимая оптимистка. У тебя иммунитет, потому что ты такая же, как она?

Хармони рассмеялась.

– Ты еще не понял? Мы с ней полные противоположности. Мой дар – приносить мир, а ее проклятие – сеять раздоры. Ведьмы бывают разные, как и методисты. Одни нарушают закон, другие – нет. Одни творят добро, другие – зло. Я белая ведьма. Я верю: что бы я ни сделала, это вернется ко мне, умноженное на три. Поэтому стараюсь творить добро. Я живу и не мешаю жить другим. Отдаю и беру взамен только то, что мне причитается. При этом я никому не причиняю вреда.

– Выходит, Гасси и близко нельзя назвать белой ведьмой?

– Да, елки-палки, именно так я и думаю.

– И ты умеешь вытворять всякие фокусы-покусы с помощью заклинаний и всякой магической фигни?

– Могу сделать так, что твой член станет еще больше.

Глава 17

ХАРМОНИ решила, что Пэкстону стоит узнать побольше о ее способностях и ведовстве вообще, однако он еще не был готов к тому, чтобы услышать о ее экстрасенсорных телепатических талантах. Попытки превратить его в нормального человека потихоньку увенчивались успехом, но, узнай он всю правду о ней, это отбросило бы Хармони на несколько шагов назад от намеченной цели.

Она вздохнула и заговорила:

– Я потомственная пиктская ведьма. Корни моей семьи уходят в традиции друидов и кельтов. Мои предки из Шотландии. Пиктский – значит, имеющий знак, изображение, проще говоря – татуировку. А пикты – значит, татуированные люди.

– А ты?

– Я же только что сказала.

– Ты тоже татуированная? – уточнил Пэкстон.

– А-а, да. А ты?

– Конечно. И где же?

– Ну нетушки, – запротестовала Хармони. – Мы всего сутки знакомы, чтобы уже играть в игру «Ты покажешь мне свое, я тебе – свое». Мы уже далеко зашли за черту страсти с первого взгляда. И сейчас я не готова пробовать на прочность еще какие-то границы.

– Значит, завтра? – спросил он и неожиданно нахмурился. – Трудно сосредоточиться на том, на ком висят живые пушистые украшения. Твои кошки меня отвлекают.

– А меня отвлекает твой член.

Пэкстон уселся на койку рядом с кроватью.

– И что?

– Говорю тебе, он меня отвлекает.

– Минуточку. Ты покажешь мне завтра свою татуировку?

– Татуировки, во множественном числе. И завтра наступит уже через несколько часов, а я устала.

Хармони умостилась поудобнее в мягкой кровати Пэкстона и повернулась набок лицом к нему. Пушистые урчащие аксессуары тем временем пытались приспособиться к ее новой позе. Она закрыла глаза.

– Спокойной ночи.

– Ты видела мой зад через пару часов после знакомства, – проворчал Пэкстон.

– Повезло же мне.

Он медленно, как ленивая пантера, подошел к своей койке.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Ничего подобного. Я ответила на все твои вопросы.

– Один пропустила. Ты умеешь вытворять всякие фокусы-покусы или нет?