10 марта Чан Кайши заявил: «Мир и порядок на Тайване скоро будут восстановлены, поскольку правительство направило туда регулярные войска для выполнения обязанностей по гарнизону». С самолетов снова разбрасывались листовки, теперь — послание «президента республики», «главнокомандующего вооруженными силами», «лидера партии». Он полностью поддерживал действия Чжэн И. Руководители восстания, утверждал генералиссимус, — «коммунисты» и «лица, испорченные японцами». Народ Тайваня, поучал Чан Кайши, в долгу у континентальных китайцев, которые «боролись 50 лет ради восстановления Тайваня».
К 12 марта число жертв среди тайваньского населения достигло 10 тыс., хотя в некоторых источниках указывается и до 20 тыс.
Чжэн И все же не рассчитал свои силы. Излишнее высокомерие, нежелание делиться пирогом со своими соратниками по фракции политических наук подорвали позиции тайваньского губернатора в Нанкине, который в начале 1946 г. вновь стал местопребыванием китайского правительства. К тому же террор, развязанный Чжэн И на Тайване, дискредитировал фракцию политических наук, члены которой кичились своим «либерализмом».
Некоторые представители сепаратистского движения на Тайване хотели американской интервенции на остров либо вмешательства ООН, так как были глубоко обеспокоены нерешенным статусом Тайваня и при любом удобном случае поднимали эту проблему.
До мартовских событий лидеры сепаратистов лояльно относились к центральному правительству и генералиссимусу, содействовали политическим реформам Чжэн И. Многое изменилось после высадки войск и жестоких преследований всех, кто критиковал губернатора и его окружение. Даже те, кто принадлежал к наиболее консервативному крылу тайваньской политической элиты, убедились: центральному правительству доверять больше нельзя.
Спустя несколько месяцев после подавления восстания на Тайване появился генерал Ведемейер. Генерал встретился с лидерами сепаратистов и дал им понять, что возможно установление опеки США над островом, поддержка Вашингтоном стремления населения Тайваня добиться «независимости». Эти маневры соответствовали не раз высказывавшейся в США идее о «либерализации» гоминьдановского режима путем создания так называемых Соединенных Штатов Китая (CLLIK) с предоставлением прав автономии отдельным провинциям.
Ухудшающееся положение Чан Кайши на материке подрывало планы «либеризации» гоминьдановского режима, создания какой-либо автономии для Тайваня.
Фракция политических наук выдвинула на место Чжэн И генерала У Дэчэна. Последний даже встретил делегацию с Тайваня и обещал ей реорганизовать «администрацию на острове». Кризисом воспользовались братья Чэнь. Фракция «Си Си» выступила с нападками на центральное правительство, но главный удар направила против своих соперников во фракции политических наук. Фракция «Си Си» предложила 22 марта резолюцию ЦИК Гоминьдана об устранении Чжэн И. Кандидатура У Дэчена, поскольку она выдвигалась не от фракции «Си Си», не прошла. Чжэну было разрешено задержаться в Тайбэе на шесть недель. Этого было достаточно. Его люди сумели нанести серьезный ущерб местной экономике: спешно упаковывались золотые слитки, американские доллары. Несмотря на прекраснодушные рассуждения в Нанкине о реформах, террор продолжался. На пост губернатора был выдвинут бывший посол Китая в США Вэй Даомин.
«Близкий огонь не погасить далекой водой»
В начале 1947 г. гоминьдановцам удалось все же успешно завершить военные операции в Восточном Китае, в марте они ворвались в Яньань, где 10 лет билось сердце КПК и НОА, развернули наступление в Шаньдуне. Чан Кайши, воспрянув после новых успехов в гражданской войне, заверял Стюарта: в августе или начале сентября коммунисты будут либо уничтожены, либо загнаны в глубинные районы. Стюарт, как и другие американкие дипломаты, был осторожен в оценках перспектив развития событий в Китае.
Генералиссимус собирался провести весну 1947 г. в Пекине. Город был переполнен солдатами. Они располагались порой в отелях, проводя время либо в поисках коммунистов, либо охраняя высокопоставленных особ, денежных тузов. Операциями против КПК руководил генерал Сун Лянцзунь, возглавивший штаб генералиссимуса в Пекине.
На противоположном полюсе находился университетский Пекин. Университетские власти заявили, что не поддержат любое вмешательство в студенческие дела. Президент Пекинского университета Ху Ши пользовался авторитетом в университетских кругах Пекина. Студенческие волнения начали охватывать многие города, приобретать все большую силу. Так, 5 мая в Шанхае прошли студенческие демонстрации под лозунгом «Борьба с голодом, борьба с войной». Студенты выступили за соблюдение гражданских прав, увеличение государственных расходов на образование, повышение зарплаты профессуры с 600 до 800 долларов. 18 мая правительство приняло чрезвычайную директиву о запрещении всех демонстраций и создало специальные подразделения для борьбы с демонстрантами. Чан Кайши объявил: «…коммунисты прямо или косвенно поддерживают подобные движения». По мнению генералиссимуса, необходимо было принять серьезные меры против «безответственных агитаторов».
«Строгие» меры не остановили студентов: они выступили с требованием отменить директиву от 18 мая, прекратить гражданскую войну, наказать коррумпированных правительственных чиновников, конфисковать собственность последних. Один из лозунгов, водруженных студентами напротив Исполнительного юаня, гласил: «Небо плачет, земля — в печали; народ обескровлен, чиновники жиреют». 2 июня объявляется всеобщая стачка. Жестокие меры по ее подавлению вызвали протест даже в кругах, симпатизирующих правительству.
Чан Кайши ждал результатов инспекционной поездки Ведемейера по стране. 22 августа 1947 г. он вместе с супругой пришел слушать Ведемейера. Среди присутствующих находился и посол Стюарт. В полной тишине Ведемейер излагал факты разложения гоминьдановского режима. Он говорил о грубых просчетах в деятельности официальных лиц, безответственности гоминьдановских чиновников, прославивших себя некомпетентностью и продажностью. Генерал относил военные провалы Чан Кайши за счет политической слабости его правительства, разъедаемого коррупцией, опирающегося исключительно на политику жесточайших репрессий. Оратор напомнил своим союзникам, что они оказались неспособными мобилизовать ради политических нужд финансовые средства как из внешних, так и из внутренних источников, а можно было собрать, по подсчетам Ведемейера, до 1 млрд американских долларов. Всего лишь за несколько месяцев 1947 г. 87 % полученных бизнесменами в Китае американских долларов (334 496 792) перешло в руки двух корпораций: «Фуцзян девелопмент К 0» и «Янцзы девеломпент К°», принадлежащих семьям Кун и Сун. Это была суровая критика, тем более неприятная, что за ней стояли наиболее консервативные круги американского общества, одним из представителей которых и был Ведемейер. Генерал предсказал провал попыток одолеть коммунистов военными средствами. «Сегодня, — говорил он, — в Китай вторглась идея вместо мощных вооруженных сил из-за рубежа».
Аудитория безмолвствовала. Но каково же было удивление оратора, когда генералиссимус, мадам, несколько высокопоставленных чинов подошли к нему после выступления, пожали руку, поблагодарив за выступление. Чан Кайши разыграл сцену из очередного спектакля: «отец нации» показал себя пастухом, заботящимся о благополучии своего стада.
Выступление генерала, хотя и было с вниманием воспринято слушателями, уподобилось взрыву в тихой заводи.
Ведемейер взял на себя непосильное бремя: изменить сознание милитаристов, провинциальных и уездных вельмож, массы чиновников гоминьдановского аппарата. Гоминьдановская бюрократия мертвой хваткой держалась за удобные для грабежа народа порядки. Видные ее представители позволяли себе порассуждать о принципах Сунь Ятсена, «народном благоденствии», могли даже пустить слезу, слушая нравоучения Ведемейера, но отказаться от высокого — особенно на фоне бедственного положения китайского населения — жизненного уровня были не в силах. Здесь со всей очевидностью проявил себя один из важнейших социальных парадоксов. Гоминьдановская элита, контролировавшая национальный продукт и обеспечивавшая благодаря этому сохранность своих привилегий, твердо противостояла всему тому, что могло бы способствовать росту этого продукта. Благословляемая гоминьдановским руководством бюрократия все активнее стремилась использовать власть ради своего обогащения. Раздробленность задавленного нуждой мелкого производителя создавала благоприятную почву для развития подобного процесса. Феодальные методы управления обществом полностью лишали основных производителей экономических стимулов, материальной заинтересованности. Гоминьдановская бюрократическая машина оказалась в противоречии с экономикой государства.