— А как поступят англичане и французы?
— Мне кажется, Англия и Франция ничего не будут делать. Они еще не готовы к войне на Дальнем Востоке. В Европе Англия и Франция придерживаются политики «умиротворения» агрессора, здесь же, возможно, они займут позицию сторонних наблюдателей.
— А что в этом случае будут делать японцы?
— Японцы нападают на слабых, а не на сильных. Если Англия и Франция не окажут противодействия, японцы пойдут на крупный военный акт.
— Как же вести пропаганду? — спросил Чан Кайши, обращаясь к Го Можо.
Присутствующие не могли дать ответ.
— Как же быть с пропагандой? — не унимался хозяин, прощупывая присутствующих взглядом.
Все смотрели на генералиссимуса, но никто не отвечал.
Чан Кайши взял инициативу на себя.
— …Мы должны, так сказать, поднять Англию и Францию, чтобы они выступили, э… чтобы они вмешались. Если они не выступят! Это посягательство на их интересы. Это посягательство на интересы Англии в Гонконге, в странах Южных морей, на интересы Франции в Аннаме и Гуанчжоуване. Э… к тому же Англия заинтересована и в Южном Китае! Англия не может сидеть сложа руки!.. Так вот, э… мы и должны вести пропаганду».
В подобных рассуждениях Чан Кайши не было, конечно, чего-то необычного. Традиционный подход милитариста, предпочитающего исполнять роль «мудрой обезьяны, сидящей на горе и наблюдающей за борьбой тигров».
Западные державы стремились подтолкнуть Японию к борьбе с Советским Союзом, а Чан Кайши хотел, хотя от его желания и мало что зависело, втянуть как можно глубже англичан и французов в противоборство со своим главным врагом — Японией.
Присутствующие на заседании продемонстрировали свои верноподданнические чувства, казалось, что их осенило само небо; они закивали головами, открыто выражая свое согласие. Один из соратников — Чжан Цзилуань — взял на себя смелость высказать «правду», как он ее понимает: «Его превосходительство очень глубоко проник в суть дела».
Чжан Цзилуань предложил разъяснить Англии, США и Франции печальные для них последствия последних событий на Тихом океане. Если нам удастся побудить эти страны к совместному выступлению, вещал оратор, тогда японскую агрессию в Азии можно будет остановить.
События развивались независимо от воли Чан Кайши и его соратников. Они могли лишь констатировать случившееся, но не влиять на ход развития событий.
Жене Чан Кайши вновь понадобилось выехать в Гонконг: кожное заболевание требовало постоянного внимания высококвалифицированных специалистов. Айлин и Цинлин прибыли в Гонконг, чтобы встретиться с сестрой. После длительной беседы все трое приняли решение возвратиться вместе в Чунцин. Перед отъездом на родину сестры предприняли несвойственный им шаг. Они пошли на обед в гонконгский отель. Ни одна из сестер публично ранее не появлялась в подобном месте, да и за десять последних лет они не собирались вместе. В этом и была необычность встречи. Они устроились у одной из стен, наблюдая за гонконгской элитой — английскими чиновниками, офицерами, молодыми англичанками, местными китайскими миллионерами и их женами. Веселье было в разгаре. Новость о присутствии здесь сестер Сун быстро облетела зал. Можно было поверить, что две сестры встретились здесь. Но трое?! В представлениях английских консерваторов появление вдовы Сунь Ятсена в обществе своих сестер представлялось невероятным.
В апреле 1940 г. три сестры вылетели в столицу сражающегося Китая — Чунцин. Встреча сестер и решение быть вместе отвечали росту настроений на их родине в пользу единого антияпонского фронта.
Для Чан Кайши май — июнь 1940 г. были весьма тревожным временем. Англия, войдя в сделку с Токио по вопросу о закрытии бирманской дороги, ущемила интересы гоминьдановского Китая. Чан Кайши не удалось получить желаемый заем от США. Постоянные поражения на фронте понижали моральный дух армии, возрастали экономические трудности.
Вскоре пришли новые вести. Еще не высохли подписи под Тройственным пактом, заключенным 27 сентября 1940 г. Германией, Италией и Японией, признавшим руководящую роль Японии в создании «нового порядка» в Восточной Азии, а министр иностранных дел Японии Мацуока обещал Берлину начать военные действия против Сингапура. Чан Кайши такое развитие событий устраивало — они приближали непосредственное вступление в войну на Дальнем Востоке Соединенных Штатов.
В ноябре 1940 г. Чан Кайши принимает посла США Нельсона Джонсона и Англии — Арчибальда Кларка Керра. Повод был вполне подходящий: 5 ноября Ф. Рузвельт был избран на третий срок президентства. Генералиссимус хотя и принял послов по отдельности, рассчитывал на совместные усилия Вашингтона и Лондона для поддержания Китая. Расчет Чан Кайши имел вполне реальную основу, ведь различные звенья общей цепи международного бизнеса связывали английские и американские интересы в защите своих обширных азиатских рынков. «Интернэшнл телефон энд телеграф корпорейшн» контролировала объекты связи в США, Западной Индии, Центральной и Южной Америке и в некоторых странах Дальнего Востока. Американские Дюпоны тесно сотрудничали с английской «Империал кемикл индастриз» (ИКИ). ИКИ ревниво оберегала свои позиции в странах Британской империи, в США.
В окружении Чан Кайши не могли не понимать, что теперь, когда в небе сгущаются тучи японо-американской войны, необходимо искать более эффективные формы отношений с возможными союзниками, расширять сферу активной дипломатической игры. Прошедшие годы показали, как постепенно, шаг за шагом США подбирались к Китаю. На Филиппинах под прикрытием американских штыков расцветали центры финансовой деятельности, тесно связанные как с США, Англией, так и с Китаем. Названия банков говорили сами за себя: «Бэнк оф Индия», «Острэлия энд Чайна», «Гонконг энд Шанхай бэнкинг К 0». Их основной хозяин — английский капитал, «Чайна бэнкинг К 0», «Филиппин бэнк оф коммю-никэшн» действовали от имени китайского капитала; под смешанным американо-китайским контролем находился «Пиплз бэнк энд траст компани». Разобраться в этой пестрой картине, за которой скрывались порой сложные комбинации черного рынка, было не под силу даже матерому дельцу. Ясно было одно: рост японской экспансии ставил под угрозу систему налаженных связей между деловым миром США, Англии, Китая.
Накануне встречи Чан Кайши с американским и английским послами в октябре в Японии начали издаваться правительственные законы о мобилизации ресурсов Страны восходящего солнца для обеспечения военной экспансии в Восточной, Юго-Восточной Азии и в бассейне Тихого океана. Здесь агрессор шел на новые авантюры, побуждаемый своей внешнеполитической программой и философией большой войны. С другой стороны, он пытался подогревать эгоистические устремления своих конкурентов и будущих противников на Тихом океане, их ложные расчеты и сохранявшуюся еще веру в движение Японии на Север.
Чан Кайши, представляя свой план американцам и англичанам, учитывал настроения в правящем лагере США и Англии: японские милитаристы, умело используя свои географические и стратегические преимущества, поднимали свой меч не против Советского Союза, а над американской и английской вотчиной на Дальнем Востоке. Японский милитаризм все больше воспринимался в Вашингтоне как основной вдохновитель международного кризиса на Дальнем Востоке.
План Чан Кайши состоял в следующем:
— Англия и США вместе или в одиночку предоставят Китаю финансовую помощь в размере от 200 до 300 млн долларов для содействия в стабилизации валюты;
— США предоставят Китаю кредит для закупки от 500 до 1000 самолетов. От 200 до 300 самолетов должны были быть предоставлены в 1940 г. Была выражена также просьба к США и Англии предоставить и другое военное снаряжение, типы и качество которого следовало согласовать во время переговоров;
— в Китай должны быть приглашены советники по военным и экономическим делам, по связи;
— при вовлечении США и Англии в военные действия против Японии вооруженные силы Китая будут сражаться рука об руку с армиями союзников и аэродромы Китая будут предоставлены в их распоряжение.