Международный музыкальный комитет собрался на незапланированную встречу, и все как один проголосовали за то, чтобы отстаивать свое решение, но в Европе шла война, поэтому большинство концертов Карлоса были запланированы в Америке, и один за другим их отменяли.
Уважаемые господа!
Мы считаем, что мистеру Монтенегро лучше ограничиться концертами в залах, куда вхожи люди его расы. Наша текущая политика этого не приветствует.
Уважаемые господа!
Вы умышленно ввели нас в заблуждение по поводу расовой принадлежности вашего победителя, посему наш контракт аннулируется. Всяческие попытки создать рекламу мошеннику и сбить с толку наших постоянных посетителей будут пресечены в законном порядке.
В течение нескольких недель приходили подобные телеграммы и письма, давление все возрастало, и наконец, в прессу был отправлен пресс-релиз:
Международный музыкальный комитет был созван повторно и сегодня сообщил, что отзывает денежную премию и отменяет все концерты недавнего обладателя первого приза Карлоса Монтенегро. Представитель комитета заявляет, что решение было принято с глубочайшими сожалениями и основывалось не на том, что победитель негр, а на том, что он скрыл сей факт от комитета.
Его сестра Маргарет работала в Нью-Йорке. Когда она прочитала о том, что случилось с Тео, она тут же полетела в Сан-Франциско. Но к этому времени он уже бесследно исчез.
Сан-Франциско, штат Калифорния
1942
Уехав из Сан-Франциско, Тео бесцельно мотался по стране, от одного мрачного, грязного бара к другому, от одной чужой кровати к другой. Попытался работать на фабрике, но через несколько дней свалился с тем, что доктора назвали нервным срывом. И провел год в благотворительном отделении больницы недалеко от Лэнсинга, штат Мичиган. Когда его отпустили, он медленно направил стопы к Вашингтону, моя посуду, подметая полы, берясь за любую работу, лишь бы выжить. Вернувшись, он кое-как взял себя в руки и стал зарабатывать, давая уроки игры на скрипке детям богатых дипломатов. Он часто думал о сестре. В последний раз он писал ей на адрес в Нью-Йорке. Он надеялся, что она в безопасности и счастлива.
Следующие четыре года он жил меньше чем в миле от отца, но, если переложить на мили дистанцию, которая их на самом деле разделяла, цифра перевалила бы за тысячу. Он хотел увидеть отца, но не хотел, чтобы отец увидел его. Он достаточно принес ему позора и страданий и не мог показаться на глаза, хоть и страшно скучал. Иногда он покупал газету «Вашингтон Би» — вдруг там упоминается имя отца. Из газеты и узнал о его смерти. В день похорон он прятался в углу церкви Святого Августина и слушал, как священник превозносит великого человека и знаменитого врача. Ни единым словом не упомянув о его двоих детях. Словно их и не было.
Тео ушел до окончания службы, его трясло от горя, раскаяния и гнева. Он себя ненавидел. Как он мог такое сотворить? Как мог повернуться к папе спиной? Если бы можно было все вернуть. Но слишком поздно. Он теперь совершенно один в этом мире, только сестра у него осталась. Но где она? Тео этого не знал.
Но не только Тео, еще кое-кто задавал себе тот же самый вопрос. До миссис Чамблес дошел слух, что некто похожий на Тео был замечен выходящим из церкви, однако дочь покойного никто не видел, что подтверждало ее подозрения. Через два дня после похорон она написала:
Я погрузила ложку в густой, жирный суп негритянской истории нашего славного города и выудила вкусный кусочек. До меня дошло известие, что у нашего против-своей-воли-негритянского музыкального гения Теодора Ле Гарда имеется сестра, Маргарет, которая взяла и исчезла. А что, если и она выбрала тот же путь изменника, ведущий в белое общество? Как обычно кричат дети, играя в прятки, — кто не спрятался, я не виновата. Разве не печально, что в нашей расе есть люди, которым просто не хватает порядочности выйти на свет самостоятельно, без подталкивания? И если я избрана для того, чтобы призвать вас к осознанию своего долга, если эта задача возложена на мои хрупкие плечи, так тому и быть.
Вам не будет позволено сидеть за одним столом с избранными, пока всем неграм не будет это позволено. Взываю к здравомыслию всех этих других,чьи головы возлежат сейчас на мягких белых подушках обмана: не расслабляйтесь, ибо ваши дни сочтены. Есть целая армия добродетельных, преданных людей, которые покажут на вас пальцем и доставят назад живыми!
В эту ночь Тео Ле Гард подошел к ее дому на Ле-Друа-парк со сложенной газетной статьей в кармане. Дом был погружен во тьму, светилось только одно окно на втором этаже. Он постучал. Никто не ответил. Толкнул дверь, она оказалась незапертой и распахнулась от легкого толчка. Миссис Чамблес редко запиралась. Она не боялась. Кто рискнет ее грабить? Он вошел и закрыл за собой дверь. Услышал стук пишущей машинки и пошел на звук вверх по лестнице, в комнату, где она сидела в широком розовом халате, полностью погруженная в работу. Постоял в проеме двери, глядя на нее. Она его не слышала, пока он не подошел вплотную. Увидев бледного как привидение мужчину, она подпрыгнула. Схватилась за грудь и выдохнула:
— Оооох… Боже всемогущий, вы меня до смерти перепугали. Вот так подкрадываться, вы что?! Что вам нужно, зачем вы пришли в такой час?
Присмотрелась к высокой фигуре и спросила:
— Кто вы? Я вас знаю?
Оказавшись лицом к лицу с этой женщиной, Тео начал дрожать с головы до ног и с трудом произносил слова.
— Почему?.. Почему вы это делаете?.. Зачем погубили мою жизнь?
Внезапно миссис Чамблес почуяла, кто перед ней, и с кривой, насмешливой улыбкой откинулась на стуле.
— Так-так-так, поглядите, кто пожаловал. Уж не сам ли это великий Теодор Ле Гард собственной персоной?
Тут выражение ее лица изменилось, глаза сузились, она подалась вперед и прошипела с презрением:
— Слушай, если твоя жизнь погублена, то это ты сам ее погубил, не я. Ты и эта твоя высокопоставленная семейка. Думаешь, ты выше меня? Так вот, Элеонора Рузвельт не считала себя выше. А теперь пошел вон отсюда!
И махнула рукой, отпуская его, и снова застучала по клавишам. Но вдруг добавила:
— И скажи этой своей сестрице, что она следующая.
В этот миг что-то глубоко внутри Тео лопнуло и освободилось, он услышал гул в ушах, такой громкий, что гул этот заглушил крик Иды Бейли Чамблес, когда он схватил ее за горло и сдавил. Что-то сорвалось с привязи, и ужасающий, раскаленный добела гнев вскипел и вырвался на волю. Он душил ее, тряс, вытряхивая остатки жизни, и не мог остановиться.
Очнулся он на улице, весь в холодном поту. Прошагал милю, не понимая, куда идет, пока не оказался у Мемориала Линкольна. Поднял глаза на статую и вдруг услышал женский крик в ушах и увидел гротескное лицо миссис Иды Чамблес с вываленным языком, вытаращенными глазами. Он согнулся пополам, и его рвало, пока внутри не осталось ничего кроме желчи. Он взглянул на свои руки и начал всхлипывать.
Ему нужно в дом отца. Нужно найти сестру, она его спрячет. С ней он будет в безопасности.
Когда он подошел к дому, все двери и окна были заперты. Подступал рассвет. В отчаянии он зашел со двора, разбил окно в подвал и влез. Ощупью пробрался к папиному кабинету. Почти все было упаковано в коробки. Он подошел к столу и взломал замок. Нащупал письма и документы. Зажег спичку и нашел свое письмо, рядом лежал еще один конверт, адресованный отцу. Хотя имя на обратном адресе было не знакомо, он узнал почерк сестры. На конверте стояла печать Элмвуд-Спрингс, штат Миссури.
Сан-Франциско, штат Калифорния