10

В наручниках и цепях

Бек был королем шоу-бизнеса в западных штатах. «Орфей» — огромное зрелищное, предприятие — имел целый ряд филиалов в городах на побережье. Кроме того, Бек жил по принципу: «Хочешь иметь — плати!». По сравнению с крохоборами, с которыми Гарри и Бесс вынуждены были годами иметь дело, он казался чуть ли не божеством. Более того, Бек был генератором идей в шоу-бизнесе.

«Когда я сказал, что ваша игра была ужасна, — добродушно объяснил он, — я просто не стал щадить ваши чувства. Она и в самом деле была таковой. Слишком много навалено в короткий отрезок времени. Я хочу, чтобы вы ограничили себя двумя трюками, — тем, что с наручниками, и заключительным фокусом». И он обрисовал молодому иллюзионисту технику построения номера.

В заштатных цирках можно было халтурить напропалую. Но в шоу, пользующемся шумным успехом, публика хочет видеть все самое лучшее, и артист обязан вести себя соответственно, — заявил Мартин Бек и добавил: «Я дам вам семьдесят долларов, а если вы им понравитесь/увеличу оплату».

Они начинали в Сан-Франциско в первых числах июня. Когда Гудини садились в поезд, у них оставалось всего пять долларов. Учитывая стоимость еды, Гудини захватили с собой в дорогу корзину с провизией и устроились вдвоем на верхней полке.

На второй день поездки еда начала портиться. Для пассажиров со скромным запасом провизии проводник готовил-на небольшой плитке легкую закуску и кофе. Но этого не всегда хватало и Гудини питались скудно, пока не доехали до Альбукерке. Там они должны были простоять пару часов, и Гарри, как всегда неутомимый, сошел с поезда размять ноги. Бесс осталась в вагоне, изнемогая от жары.

Поезд стал набирать скорость, и Бесс уже начала тревожиться, когда появился Гарри, неся большой сверток. Он проходил мимо игорного дома, вошел туда с тремя долларами, а вышел с сорока пятью. В свертке было мороженое, которым он принялся угощать пассажиров. В этот день судьба его сделала резкий зигзаг. Ему больше никогда не придется выступать в дешевых театрах.

Требования Мартина Бека оставить карты, шелк, голубей и сосредоточиться на наручниках и заключительном трюке (который по настоянию Бека был назван «исчезновение») поразило Гудини не меньше чем предложение семидесяти долларов в неделю. Фокусника без карт, платков и голубей он и вовсе не считал фокусником.

Бек делал ставку на новизну их представления. Театры восточных штатов подозрительно относились к совершенно новым представлениям, за исключением тех, что приобрели известность за рубежом. Восточные театры ориентировались на семейную аудиторию, на зрителей, приходивших каждую неделю и предпочитавших старых любимцев, которые выступали с уже знакомыми программами. Новый материал пускался лишь затем, чтобы придать пикантность рекламе. Но на Западе жили люди с авантюристической жилкой. Они аплодировали даже после совершенно незнакомого номера, если он им нравился, и освистывали, если нет. Мартин Бек был уверен, что им придется по душе исполненный напряжения номер, во время которого сильный молодой человек с обаятельной улыбкой предлагает публике так сковать его, чтобы он не смог освободиться.

Работая с Беком над сокращением своего номера, Гудини решил, что надо обезопасить себя от незнакомого инвентаря (при воспоминании о вероломстве сержанта Уолдрона с заклинившими наручниками его все еще бросало в дрожь).

В западных городах могли существовать наручники, о которых Гарри даже никогда и не слышал и для которых у него не было подходящих ключей или отмычек. Он должен быть осторожен, он должен думать о себе и Бесс, так как она робела перед шумной публикой.

Гарри нашел один верный способ прикарманивать наручники. Он с обаятельной улыбкой спрашивал публику: «Если я освобожусь, могу ли я их сохранить как сувенир?» Публика обычно соглашалась, и владелец, не желая прослыть сквалыгой, вынужден был отвечать «да». Таким образом Гарри приобрел множество пар стандартных наручников. Иногда ему приходилось, сидя в шкафу, обрабатывать наручники напильником, если заедал замок. Тогда резким рывком он мог открыть наручники. Это значительно упрощало дело, а в случае каких-нибудь неожиданностей он мог выдать пару других наручников за те, которые на него надевали.

Наконец Гудини понял, что предложение надеть на него наручники, имевшиеся в зале, далеко не всегда дает результат. Мало кто из зрителей носит эту штуковину в кармане или на поясе. Поэтому Гарри подсаживал в зал двух-трех человек с наручниками, дабы придать номеру динамизм. А если ты заранее готовишь наручники, почему бы не воспользоваться этой уловкой, чтобы обезопасить себя от неприятностей? Разумеется, он был готов в случае нужды справиться с любым замком.

Ключи, которыми он пользовался, Гарри прятал в в самых разных местах. Он обнаружил, что ключи, если их немного подпилить, подходят ко многим наручникам и кандалам. Это позволило сократить число ключей и отмычек.

Секрет успеха номера с наручниками заключался в том, что публика подозревала о существовании ключей и приспособлений для отпирания. Трюк с «абсолютно обнаженным артистом» был убедителен, но он годился только для газетчиков. Однако этим трюком не стоило пренебрегать. Играя в театрах «Орфей», Гарри сбегал из тюрьмы в каждом городе!

Полиции Сан-Франциско Гудини впервые представил представитель фирмы Бека. Полицейские надели на него все наручники и кандалы, которые у них имелись, и Гудини прибавил к ним пару из своей сумки. Он объяснил, что это для фотографов, для пущей зрелищности. Он быстро постиг важное правило работы артиста: важно не то, что ты делаешь на самом деле, а то, что публика, включая зрителей в театре или репортеров в полицейском участке, думает о тебе.

Например, репортерам совершенно не обязательно было знать, что большинство самых замысловатых наручников принадлежали Гудини. Полицейские, которые надевали их на него, проверяли механизм, открыв и защелкнув его как Гарри им и велел.

Газетчикам просто нужны были сенсационная статья и эффектная фотография, и Гудини быстро научился преподносить им и то, и другое. Дабы заручиться дружбой репортеров, он не скупился, и на угощение. Самым главным для них было виски, но и бутерброды котировались довольно высоко: ведь платили в редакциях газет совсем немного.

Гарри пришлось потрудиться, чтобы сдружиться с прессой и полицией. Гудини нашел ключи к сердцам полицейских очень простым способом: он говорил им, что газетчики, конечно, неплохие парни, но слишком уж большие всезнайки. И предложение «оставить их с носом» обычно бывало по сердцу блюстителям порядка.

Взяточничество среди полицейских в Америке распространено не так широко, как в других странах. Многих офицеров мзда могла оскорбить. Другое дело— тюремщики. Во всяком случае, в 1899 году. Гарри Гудини обнаружил, что к большинству из них не подступишься, пока не пригласишь на обед «с индейкой» самого надзирателя и его жену и не сунешь им вкрадчивым движением пятидолларовую бумажку — «скромный подарок вашим детишкам». Эти слова обычно сопровождались обворожительной улыбкой и помогали сотворить чудо: Гарри получал возможность рассмотреть ключ камеры, в которую он вскоре должен был быть заключен под неусыпным наблюдением газетчика. В одной руке он прятал мягкий ластик, каким подчищают карандашные рисунки в художественных школах. Ластик этот — идеальное приспособление для снятия отпечатка с ключа.

В коллекции Сиднея Раднеа в Холионе хранится небольшой темно-красный металлический чемодан, на котором белой краской выведено: «Гудини».

А внутри чемодана — чудеса: коллекция отмычек и ключей самых невероятных видов. Там есть небольшие тиски, которые прикрепляются к ноге и используются для изготовления нового ключа или для переделки старого. Там есть ключи, ушки которых обернуты ватой, чтобы поворачивать их зубами. Одно устройство было снабжено маленьким деревянным зубчатым колесом, которое вращалось при прокатывании его по замшевому днищу ящика и использовалось для отвинчивания стопоров с английских наручников модели № 8. Другой типичный инструмент из коллекции Гудини — ключ с двойным секретом, возможно, сделанный для того, чтобы отпирать двери камеры и дверь коридора одного и того же здания.