Ограничимся коротким изложением наиболее существенных для нас итогов анализа. Из остатков меда отобрали пылинки цветня и по ним определили ботанический состав растений, с которых был собран мед. Одновременно определили ботанический состав цветочной пыльцы в меде, который пчелы собирают в том же районе в наши дни.

В древнеегипетском меде не нашли почти ни одной пылинки цветня тех растительных видов, какие обнаруживаются в образцах современного меда, производимого пчелами в основном из нектара полевых культур. Мед, пролежавший три тысячи лет в гробнице мумии, был собран только с древесных пород: диких – лесных и культурных – плодовых.

Находка в Дер-эль-Медине серьезно подкрепила уже не раз высказывавшуюся и прежде мысль о том, что пчелы были в прошлом насекомым по преимуществу лесным и что века одомашнения превратили это насекомое, питающееся нектаром и пыльцой лесных пород, в насекомое, питающееся нектаром и пыльцой пород полевых.

Если принять эту точку зрения, то придется признать, что и пчелы вынуждены, оказывается, приспосабливаться к новым, непривычным для них источникам пищи. И тогда еще более понятными становятся многие обнаруживаемые сейчас факты несогласованности, отсутствия взаимной пригнанности между природой медоносной пчелы и природой многих сельскохозяйственных культур, в эволюционном плане несравненно более молодых, чем пчелы.

Медоносные пчелы, превращающиеся в основного опылителя сельскохозяйственных растений, в сущности говоря, только начинают еще приспосабливаться к использованию нектарного и пыльцевого пастбища на посевах некоторых полевых культур.

Обобщая выводы из истории изменения животных и растений в домашнем состоянии, Дарвин специально рассмотрел вопрос о так называемой координирующей силе, в большей или меньшей степени общей всем органическим существам, и отметил, что, «когда человек вызывал какое-нибудь изменение важной части, он обыкновенно делал это не намеренно, но в соотношении с какой-нибудь другой заметной частью».

Замечание это имеет прямое отношение к рассматриваемому вопросу, и оно стоит того, чтобы его обдумать.

Известно, что одни растения люди выращивают ради урожая семян (зерновые, бобовые), другие – ради мякоти плодов (плодовые, ягодные, бахчевые), третьи – ради зеленых листьев (капуста, салат), четвертые – ради волокна стеблей (прядильные), пятые – ради корней или подземных клубней (свекла, картофель). При этом, изменяя растения отбором и воспитанием, человек понуждал их усиленнее развивать именно те части, ради которых тот или иной вид растений возделывается. Селекционер сосредоточивал внимание на зернах или на плодах, на клубнях или на листьях.

Он увеличивал их в размере, делал более богатыми белком, или более сладкими, или более жирными, или более сочными, или более пряными, или более крахмалистыми и в то же время более лежкими, транспортабельными, разваристыми. Применительно к своим целям он увеличивал длину пушка, которым снабжены семена хлопчатника, изменял состав млечного сока мака и состав жиров тунга и клещевины, содержание никотина в зрелых листьях табака и теина в молодых листьях чая, структуру стебля льна и конопли.

Естественные виды – порождения природы, формируемые условиями жизни, изменяются лишь для «собственной пользы», только для того, чтобы сохраниться и процветать.

Другое дело – виды, которые содержатся человеком в условиях культуры. Отбор всегда имеет определенную цель, и человек, ведущий его, действует в соответствии со своей задачей, целеустремленно.

«Какое дело заводчику до небольшого изменения в коренных зубах его свиней, или что значит для него добавочный коренной зуб собаки, или какое бы то ни было изменение кишечного канала или иного внутреннего органа? – спрашивает Дарвин. – Скотовод заботится о том, чтобы мясо его скота хорошо поросло жиром и чтобы внутри живота у его овец накоплялся жир; этого он достиг».

Возьмем для примера хотя бы плодоводов-оригинаторов – создателей новых пород фруктовых деревьев.

Какое дело было этим селекционерам до того, что в цветках выведенных ими пород, скажем – яблони, расположение тычинок мешает пчелам добираться до нектарников или пыльца, образующаяся в пыльниках, неполноценна как корм для пчел? Селекционер заботится о том, чтобы плоды его сорта были вкусны и красивы, чтобы деревья были достаточно холодостойки и урожайны. Этого он достиг!

Но вот одна из новинок селекции английских плодоводов – сорт под названием Сеянец Брэмлея. Говорят, вполне хороший сорт. Возможно. Однако наблюдениями установлено, что цветки деревьев этого сорта посещаются пчелами в четыре раза меньше, чем, к примеру, цветки растущих рядом деревьев Пармена ворчестерского.

– Похоже, старые пчелы оповещают молодых, что им нечего делать на сеянце, – жалуются садоводы, замечая, как пренебрегают пчелы-сборщицы цветками этого сорта.

Оказывается, пчел отваживает от сорта и необычно большая длина тычинок в цветках Сеянца Брэмлея и то, что тычинки собраны гуще, плотнее, чем в цветках любого сорта: плотная щетка высоких и жестких тычинок не дает хоботку пчелы добраться до нектара, как она это делает на других цветках.

И на цветках еще одного нового английского сорта из числа оранжевых пепинов тычинки образуют барьер между пчелой и нектаром.

К тому же некоторые из новых сортов яблони (и Сеянец Брэмлея в том числе) образуют дефектную пыльцу, которую пчелы явно избегают собирать.

Селекционеры, не обращающие внимания на особенности строения цветков плодовых и не проводящие браковки по этому признаку, допускают серьезную ошибку, заключают наиболее дальновидные исследователи.

А ведь плодовые породы, как и пчелы, «выходцы из леса». Цветки плодовых приспособлены к опылению пчелами, как правило, лучше, чем растения многих полевых культур. И все же искусственный отбор, однобоко направленный к одной цели, может ненамеренно вызвать в соотношении с другими важными изменениями такое изменение цветков, которое, по существу говоря, предопределяет относительное снижение качества плодов и относительную недолговечность нового сорта.

Таких фактов в практике растениеводства больше чем достаточно.

Хлопчатник – растение самоопыляющееся: коробочки его могут завязываться и от опыления цветков собственной пыльцой. Однако десятки проведенных на многих сортах исследований показали, что, когда на рыльце цветка нанесена пыльца с тычинок другого растения, коробочка получается более крупная, лучше выполненная. Похоже даже, что такие коробочки реже опадают. Влияние перекрестного опыления не исчерпывается при этом повышением урожая в год оплодотворения: из семян от перекрестного опыления получаются растения более мощные, более стойкие против невзгод, более урожайные.

Производственные опыты в хлопкосеющих колхозах Азербайджанской ССР показали, что вывоз достаточного количества пчел на хлопковые поля заметно повышает урожай хлопка.

Казалось бы, раз все это так, почему недостаточно используют хлопкоробы пчел для повышения урожайности хлопчатника?

Оказывается, цветки многих сортов хлопчатника малопривлекательны для пчел. Растения хлопчатника выделяют нектар не только внутри цветков, как это обычно бывает, но и вне цветков, около цветков, на стеблях, в пазухах листьев. Открытые внецветковые нектарники отвлекают пчел от посещения венчиков. При этом цветковые нектарники выделяют больше всего нектара не утром, когда распускаются венчики, а во второй половине дня, когда цветок увядает, когда надобность в опылителях миновала. Кроме того, относительно крупный размер и шиповатая форма неклейкой пыльцы хлопчатника мешают пчелам собирать ее и сбивать в плотную обножку.

Если бы сконцентрировать нектарники хлопчатника только в венчиках цветков и заставить их выделять нектар только по утрам, а кроме того, отобрать сорта с пыльцой более мелкой и менее шиповатой, привлекательность цветков для пчел усилилась бы, что повысило бы урожай и улучшило качество семян хлопчатника.

Впрочем, уже и сейчас многие сорта хлопчатника, если они посеяны рядом, чередующимися полосами, переопыляются и завязывают семена, из которых вырастают гибридные растения. Такие семена образуются, как выяснилось, в результате опыления цветка пыльцой других сортов. Его наносят на рыльца столбика насекомые.