Этот процесс происходил в глобальных масштабах около ста миллионов лет назад, когда великий южный сверхконтинент начал раскалываться на Южную Америку, Антарктиду и Австралазию. В ту эпоху процветали земноводные и пресмыкающиеся, а птицы уже прочно утвердились в воздухе. Новая Зеландия двинулась в свой одинокий путь очень рано, унося на себе представителей всех этих групп. В Австралии затем развились сумчатые млекопитающие, преобразив тамошний животный мир, но до Новой Зеландии они добраться уже не могли, и древние земноводные и пресмыкающиеся просуществовали на этих островах много дольше.
Три вида крохотных первобытных лягушек все еще обитают в сырых лесах Новой Зеландии, где их можно отыскать при некотором старании, а ящерицы — и сцинки, и гекконы — там очень распространены. Особый интерес представляет одно пресмыкающееся — туатара, или гаттерия. Внешне туатара выглядит, как грузная ящерица, и только исследование ее скелета открывает, кто она на самом деле такая. Кости черепа свидетельствуют, что это небольшое вялое существо длиной менее полуметра состоит в родстве не столько с современными ящерицами, сколько с динозаврами. Туатара — самое древнее из ныне живущих пресмыкающихся: окаменелые кости, практически не отличающиеся от ее костей, были найдены в породах, возраст которых равен двумстам миллионам лет!
Леса Новой Зеландии, состоящие из очень древних деревьев — каури, южного бука и древовидных папоротников, — служат приютом еще одному животному, явившемуся к нам из далеких времен. Это киви, птица величиной с курицу, с сильными роющими ногами и длинным клювом, которым она зондирует сырую почву в поисках червей. Перья ее так удлинились, что приобрели сходство с тонкой шерстью, а крылья до того малы, что их попросту невозможно заметить под опереньем. Киви — последний уцелевший член большой группы бескрылых птиц, некогда обитавших на новозеландских островах. Их общее название — моа, и, судя по костям, было их там по меньшей мере с десяток видов. Некоторые, такие же мелкие, как киви, искали корм на земле в лесу. Другие отличались редкой величиной. Самая крупная достигала в высоту трех с половиной метров. Птиц выше ростом наша планета не знала. Эти великанши были вегетарианками, о чем свидетельствуют кучки истертых камешков, которые находили внутри их скелетов. При жизни они перемалывали в желудке птицы проглоченный корм. Вполне возможно, что эти моа питались древесными листьями и побегами. По-видимому, в отсутствие растительноядных млекопитающих эти нелетающие птицы заняли место крупных грызунов, оленей и даже жирафов в других частях земного шара.
Крупные нелетающие птицы существуют — или существовали — не только в этом уединенном уголке Тихого океана. Страус в Африке, нанду в Южной Америке, эму в Австралии, не говоря уж о вымершем мадагаскарском эпиорносе, который, правда, уступал в росте самым высоким из моа, но был тяжелее любых из них. Не исключено, что все они утратили способность летать в очень давнее время, когда огромный южный сверхконтинент еще не начал дробиться. Они уже достигли такой величины и силы, что могли позаботиться о себе и после появления свирепых млекопитающих хищников. В этом случае прамоа жили бок о бок с туатарами и древними лягушками, когда Новая Зеландия отделилась от Австралии.
Но есть и другое объяснение. Быть может, в то время предки моа еще могли летать, и лишь впоследствии в островном уединении они преобразились в наземных гигантов, как дронты и «одиночки». Но вот другие птицы, бесспорно, добрались до Новой Зеландии по воздуху. Многие — из Австралии, чему способствовали пассаты, сильные и постоянные ветры, дующие в восточном направлении. Ведь и теперь шилоклювки, бакланы, утки и другие странствующие австралийские птицы постоянно появляются в Новой Зеландии. Те же, кто попал на эти острова и обосновался там тысячи лет назад, с тех пор развивались по-своему, как птицы на Альдабре, Галапагосах и Гавайях. Только в Новой Зеландии процессы эти длились еще дольше, и в результате появились крапивники, попугаи и утки, совершенно не похожие на своих родичей в других частях мира.
Пятьдесят видов новозеландских птиц, тесно связанных с сушей, совершенно уникальны. Четырнадцать из них либо плохие летуны, либо вовсе не летают. Не удивительно, что среди них оказался и нелетающий пастушок, узка. Он величиной с куропатку и бегает по лесу в поисках насекомых, улиток и ящериц. А другой член того же семейства, пастушок-такахе, не только перестал летать, но и заметно увеличился в размерах. Ростом он с небольшую индейку, щеголяет ярко-синим оперением, а массивный клюв у него темно-алый. И, как ни поразительно, летать перестал один из новозеландских попугаев. Какапо, или, как его еще называют, совиный попугай, выглядит в своем мшисто-зеленом оперении обаятельно важным. По ночам он выходит искать корм — общипывает листья, клюет мхи и ягоды. Хотя в случае необходимости он способен нехотя пролететь несколько шагов, тяжело взмахивая крыльями, или спланировать вниз с обрывистого склона, ему больше по нраву пешее хождение и лазанье. Он пролагает себе дорожки сквозь растительность сырых низин и лощин, вновь расчищая их по мере надобности, а кое-где — у скалы или под деревом выкапывает миниатюрные амфитеатры, в которых с наступлением брачного сезона совершает ритуальные ухаживания, испуская гулкие звуки.
Взятые вместе, животные Новой Зеландии демонстрируют все следствия долгой изоляции. Очень многие развились в уникальные виды. Заметное число перешло к наземному образу жизни, хотя их предки прекрасно летали — вот как у какапо. Некоторые, например моа и такахе, стали в своем семействе гигантами. Но, увы! Новая Зеландия с горькой наглядностью продемонстрировала еще одну общую характеристику обитателей глухих островов — их уязвимость. Слишком часто и легко пришельцы берут над ними верх.
Самый опасный из пришельцев — человек. Еще тысячу лет назад Новая Зеландия была неизвестна людям. Первыми до нее добрались полинезийцы. Они принадлежали и принадлежат к величайшим мореплавателям мира. Задолго до того, как Колумб пересек Атлантический океан, полинезийцы открывали и осваивали архипелаги, разбросанные по Тихому океану. Вероятно, начали они с недалеких путешествий, перебираясь с Азиатского материка на ближние острова, а затем все дальше и дальше в самое сердце величайшего из океанов мира. Затем уже с Маркизских островов они на протяжении столетий совершили ряд замечательнейших путешествий на север к Гавайям, на запад к Таити, на восток до острова Пасхи, а в конце концов, покрыв наибольшее расстояние, достигли на юго-западе Новой Зеландии. И их вовсе не заносили в эти дальние пределы случайные бури. Нет, такие экспедиции тщательно планировались. Плыли они на огромных двойных лодках, способных перевозить сотни пассажиров, а когда целью были поиски и заселение новых островов, в путь отправлялись и женщины, а груз включал и корневища съедобных растений, и домашних животных, и все то, что могло на первых порах понадобиться на еще необжитой земле.
Новая Зеландия, несомненно, должна была очень обрадовать полинезийцев и приятно их удивить. Ни на одном уже освоенном ими архипелаге или острове не водились крупные животные. Источником мяса для них становились только привезенные с собой свиньи и куры. Но в Новой Зеландии была большая популяция моа, гигантских птиц, и полинезийские переселенцы, маори, вели на них энергичную и успешную охоту, и не только ели их мясо, но из кожи делали одежду, из яиц — посуду, а из костей — наконечники для копий, орудия и украшения. В мусорных кучах возле древних селений маори найдено огромное количество останков моа. Несомненно, такая интенсивная охота должна была сильно сократить численность этих птиц. Но маори, кроме того, начали расчищать леса, в те времена покрывавшие значительную часть обоих островов. По мере того как все больше деревьев падало под топорами и сжигалось, моа теряли не просто места, где находили корм, но и надежные приюты. Маори привезли с собой не только собак, но и полинезийскую крысу, киори. И те и другие, несомненно, также наносили существенный ущерб популяции, поедая яйца и птенцов. Через несколько веков пребывания маори на островах все члены семейства моа, кроме киви, ушли в небытие. Да и не только они одни. Из трехсот видов птиц, обитавших, как считается, на островах до появления там человека, сорок пять также исчезли.