— Да, вас тихоней не назовешь, — медленно протянул он, — и давно это вам в голову пришло? Насчет расследования.

— Только что, — любезно пояснила я. — Так сколько времени?

— Думаю, дня два-три.

— Округлим до пяти. Вы согласитесь за сто долларов провести для меня расследование и установить, кто убил мою тетку?

— Этим делом занимались костроминские ребята…

— Для которых вы — начальство, не так ли?

— Хочется уточнить: преследующее личные цели, — насмешливо покивал он.

Окажись поблизости Ольга и начни задавать мне вопросы, я бы не нашлась, чем объяснить свое неожиданное предложение. Увлеклась. Районным детективом или возможностью приобщиться к расследованию, чтобы потом рассказывать об этом своим внукам? Мало ли что напридумывала Олька, а за ней и Лида.

— А если выяснится, что имел место всего лишь несчастный случай?

— Что ж, я вернусь домой с чистой совестью. Сделала для памяти Олимпиады все, что могла.

— Лестно, что вы мне так доверяете. А если я вовсе не такой уж профессионал, как вам кажусь, и тогда пропали ваши денежки?

— Ничего, я еще заработаю!

— Круто! — хмыкнул он.

— Считаете, я все это затеваю только ради мести? Нет. Мне почему-то захотелось приехать и рассказать родителям, как все было на самом деле. Мы ведь все любили тетю Липу, и если ее убили, то нехорошо нам, ее родственникам, ничего не предпринять.

— Похвальное желание, — сказал Федор Михайлович и обратился к дочери: — Как думаешь, Валерия, браться мне за это дело?

— Конечно, браться, папа, тут и думать нечего.

— К тому же Лариса Сергеевна обещает нам заплатить. Аж сто долларов!

— Вы считаете, этого мало? — спохватилась я. — Давайте тогда двести.

Михайловский нарочито ахнул:

— Мой месячный оклад!

— Только вот деньги брать, по-моему, не стоит, — осторожно высказалась Валерия.

— Вот еще, дают — бери!

Я всполошилась: уж не смеется ли он надо мной? Михайловский гибко поднялся из кресла.

— Вы меня уговорили, Лариса Сергеевна. Я проверю, что там с вашей теткой случилось. Вот прямо сейчас пойду и поговорю с вашей соседкой. Кстати, как ее звать?

— Лида.

— А отчество?

— Спросите, когда будете с ней беседовать. Вы же хотите поговорить неофициально?

— Пожалуй, — кивнул он и вышел.

Валерия тут же соскочила с дивана и сказала заговорщическим шепотом:

— Лар, а ты уже весь дом осмотрела?

— Только в общих чертах, — сказала я.

Собственно, вчера я лишь поднялась по лестнице в мансарду и окинула ее взглядом. Да еще открыла платяной шкаф в спальне на первом этаже — надо было куда-то положить свои вещи.

По остальным двум комнатам внизу я немного походила, вроде как примеряясь. Мне понравилось все: и уютная, в зеленых тонах, спальня, и библиотека-кабинет. Холл, в котором мы сейчас сидели… Как говорится, без комментариев. Повсюду — никакой нарочитости. Все продумано и придумано для удобства. Странно, что тетка жила здесь одна…

— Давай с тобой все осмотрим? Не спеша. Начнем с мансарды…

Договорить она не успела. Вернулся от соседки ее папа, жутко сосредоточенный, и скомандовал:

— Собирайся, Валерия, поедешь с нами.

— С кем — с нами? — удивилась дочь.

— Со мной и с Лидией Тимофеевной. Она согласилась посмотреть кое-какие фотографии. Может, новый знакомый Олимпиады Киреевой у нас где-то засветился.

— Пап, а можно, я останусь с Ларисой?

— Видишь ли, я не уверен, что смогу заехать за тобой, у меня куча дел. Я ведь нарочно тебя торопил, чтобы пораньше приехать к Ларисе Сергеевне. Решил совместить приятное с полезным. К тому же Лариса Сергеевна, насколько я помню, собиралась к нотариусу? — Это уже обращались ко мне. — Могу вас подвезти. Вы умеете быстро собираться?

Я умею быстро собираться. На минутку вышла в спальню, вернулась уже одетая, в своем розовом костюме, который становится моей костроминской униформой. Тем более розовый цвет, говорят, очень идет к моим карим глазам.

Что думал по этому поводу Михайловский, я, к сожалению, не узнала.

У меня, между прочим, есть и своя машина, и до нотариальной конторы минут семь пешком — почему-то я упорно не хотела передвигаться по Костромино на своих двоих, — но я все же поехала с моими новыми знакомыми. Только заметила:

— Как там наш разговор насчет компьютеров, еще в силе?

— Я никогда ничего не забываю, — опять дежурно проговорил Михайловский и протянул мне листок с номером телефона: — Закончите здесь свои дела, позвоните мне в Ивлев. Я пришлю за вами машину.

Я кивнула, решив про себя больше с ним не разговаривать. Похоже, этот тип совсем не умеет общаться с людьми в обычном тоне. Только языком протокола. Ольга на моем месте давно бы послала его подальше.

Надо же, и телефон на листочке успел написать! Вообще-то во всем цивилизованном мире давно пользуются визитками. Или ментам они не положены? Мы с Олькой заказали их себе первым делом.

Улучив минутку, когда мы ждали Лиду, а выдающийся папа курил возле машины, юная подруга шепнула мне:

— Ты папе понравилась.

— Что ты говоришь! — в притворном ужасе отшатнулась я. — Как же тогда он относится к тем, кто ему не нравится?!

К обеду я уже держала в руках документы, свидетельствующие о том, что Лариса Сергеевна Киреева — владелица дома по улице Парижской коммуны, четырнадцать. Это меня, конечно, радовало, только вот как быть дальше? Что мне делать теперь, когда нечего делать? Михайловский наверняка еще в Ивлев не приехал, насчет компьютеров ни с кем не говорил, так что звонить ему нет смысла…

И пошла я на переговорный пункт, чтобы позвонить родителям и подруге Ольге. Предки наверняка еще на работе, и дозвониться обоим на производство весьма трудно.

А как сделать это вечером, если на улице Парижской коммуны нет таксофона — тащиться на переговорный пункт? Я оказалась права — дома никого не было. Иной раз мама приходила с работы пораньше, но не сегодня.

А вот Ольга взяла трубку сразу. Но то ли мою соучредительницу кто-то отвлекал, то ли слышимость была плохая, но она никак не могла понять, почему я должна задерживаться в городе, где у меня нет ни родных, ни знакомых. Пришлось сказать ей открытым текстом:

— Потому, что я наняла частного сыщика!

Это было не совсем так, потому что согласие — если это можно так назвать — прозвучало весьма расплывчато. То есть Михайловский и вправду делом моей тетки занялся, но то ли по моей просьбе, то ли из профессионального любопытства, я не могла ответить конкретно.

— Наняла, ну и Бог с ним, пусть работает, — отозвалась моя подруга. — Или ты теперь будешь сама следить за ним? Заплати и возвращайся, пусть отчет по факсу пришлет.

— А как с домом быть? Я же еще не решила. Думаю вот на соседку генеральную доверенность написать.

— Ты так хорошо ее знаешь, чтобы доверять продажу дома?

— Все равно нет другого выхода. Вряд ли этот дом можно продать за один день, ты согласна? В общем, приеду в воскресенье, — сказала я, — тут есть возможность съездить на одно суперкрасивое озеро. До конца недели остается каких-то пара дней. Выезжать сейчас уже поздно. Я не люблю ездить ночью.

— Никто тебя и не заставляет!

— Ну вот, а завтра четверг…

— Так бы и сказала, что работать не хочешь. А то частный сыщик!.. Постой, ты серьезно?

— Серьезнее некуда.

— Там у тебя ничего не случилось? — Голос Ольги зазвенел от тревоги за меня.

— Ничего. Это случилось полгода назад и не со мной.

— Ага, значит, я была права! Твою тетку убили?!

— Это пока неизвестно, — заметила я сухо; в самом-то деле, с моей теткой случилось несчастье, а моя подруга чуть ли не завидует тому, что у меня возникла необходимость в частном сыщике.

Переговорный пункт в Костромино небольшой, всего четыре кабины. Если в них прикрывать дверь, то уже через полминуты можно скончаться из-за отсутствия кислорода. А если дверь открыть, твой разговор становится достоянием общественности.