— Что за черт? — Трубка выскользнула из руки Винса. — Надень немедленно куртку, прямо сейчас! — пробормотал он. Наряд, который был на ней, прикрывал ее тело больше, чем вчерашнее бикини. Но из-за цвета, который сливался с цветом кожи, Джинджер казалась совершенно голой. А тело Винса отозвалось незамедлительно, да с такой силой, что он не надеялся с ним справиться. Огонь охватил его целиком. Он разгорался все сильнее, будто кто-то безжалостной рукой подливал бензин в и без того яркое пламя. Сердце бешено ухало в груди.

— Давай, Винс, — потребовала она хриплым шепотом, в глазах ее тлели угольки.

Он знал, что стоит ему прикоснуться к Джинджер, и он не устоит. Винс закрыл глаза и досчитал до десяти.

— Веди себя, как положено, Джинджер, — процедил он сквозь сжатые зубы.

— Я устала вести себя, как положено.

Снова раздался визг молнии, и его глаза тотчас открылись.

Эта женщина сняла свои лыжные штаны! Оставив их кучкой краснеть на полу, она призывно шагнула к нему. Ее ноги были длиннее, чем Господь разрешил иметь женщине.

Винс попятился, стараясь держать дистанцию, которая помогала сохранить разум. Но его спина уперлась в твердую стену, пришлось остановиться. Она же не останавливалась, она шла и шла, и теперь между ними осталось не больше двух дюймов. Ее теплые тонкие руки гладили его грудь, и от этого волны желания захлестывали его тело.

Винс проклял себя за то, что не застегнул рубашку. Он дышал учащенно, беспорядочно. Его разум напрягся, желая отыскать причину, по которой ему нельзя немедленно схватить ее и устроить дикую, страстную сцену любви.

Он опустил руки, отказываясь прикоснуться к ней, используя каждую унцию самообладания, которое у него еще осталось. Боже, но ее мягкие руки так приятно ощущать на теле!

— Я не хочу причинить тебе боль, Джинджер, — произнес он хриплым прерывающимся голосом.

— Я не прошу тебя о боли, я прошу тебя… заняться со мной любовью. — Для подтверждения собственных слов она осыпала его тело мелкими поцелуями, ее губы прогуливались по его голой груди то вверх, то вниз.

Аромат духов долетел до ноздрей Винса и проник в них без всякого разрешения.

— Это одно и то же. — Он упорно смотрел в потолок. Взглянуть на нее было слишком большим искушением.

— Я не требую от тебя каких-то обязательств, — сказала Джинджер, взяв его щеки в ладони и вынуждая посмотреть на нее. — Я только хочу вспоминать о тебе. Вот и все. Разве это слишком много?

— Да! — Забыв о том, что решил не прикасаться к ней, Винс схватил ее за плечи и уставился в синий океан глаз. Действительно ли эта женщина сошла с ума? Она не требует никаких обязательств, но если он будет с ней спать, он должен дать их ей. — Разве ты не понимаешь? Это не так просто.

Винс чувствовал, как она напряглась под его руками, глаза превратились в холодные кусочки льда.

— Прекрасно. Я поняла намек. Если ты меня не хочешь, я сейчас же уйду. — Джинджер попробовала освободиться.

Он не должен позволить ей уйти. Боже, неужели она на самом деле не понимает, о чем он говорит? Разве он не показал ей в самую первую минуту, насколько сильно ее хочет? Ему что же, нужно написать о своем желании большими буквами?

— Женщина, ты не можешь себе представить, как я тебя хочу. — Отбросив сомнения и опасения, которые бились в голове, Винс решился. Он прижал ее тело, обтянутое шелком, к своей груди. — О Боже! Я не могу с этим бороться. Я только мужчина, я слишком земной мужчина, — простонал он, в голодной страсти припав к ее губам. Больше он не мог сдержать своего всепоглощающего желания.

Он знал, что если прикоснется к ней, то не сможет остановиться, и оказался совершенно прав.

Их поцелуи стали нестерпимо горячими, лихорадочными, как будто оба торопились восполнить потерянное напрасно время. Винс гладил Джинджер по спине, а ее длинные тонкие пальцы порхали по его груди, прикасались к ней, словно крылья бабочки. Он почти утонул в теплой чувственности, охватившей все тело.

Когда ее язык прошелся по его верхней губе, Винс схватил его и потащил себе в рот, их языки сцепились, словно в танце.

— Ты такая приятная… — бормотал он, ее мягкие бархатные волосы терлись о его щеку, но это невинное прикосновение могло совратить кого угодно.

Она захныкала в ответ, потом ее пальцы зарылись в черные волосы Винса. Это было уже совершенно невыносимо.

— Боже! Ты нужна мне, Джинджер. — Винс стащил бретельку с ее плеча и, обнажив тело, потянул ткань вниз. Пред ним была полная грудь. Приподняв ее рукой, он взял розовый сосок в рот и принялся дразнить его языком, нежно покусывая.

Ее хныканье превратилось в стоны, они сводили его с ума.

— Мы не должны торопиться, — выдохнул он.

— Почему? — спросила она и потерла рукой твердую выпуклость на его джинсах.

Все причины мгновенно исчезли, он не мог больше ни о чем думать, сгорая от страсти.

— Ты меня победила. — Его губы снова искали ее рот, рука оказалась у нее между ног. Джинджер потащила вниз молнию на его джинсах, та раскрылась, и он закрыл глаза и застонал, когда она нежно погладила его твердую как камень плоть.

Это было самое замечательное и самое мучительное чувство, какое он когда-либо испытывал. Никогда раньше он не ощущал такого влечения.

— Я не собираюсь делать это в кровати, — прохрипел он, уткнувшись лицом между ее грудей. Она пахла свежестью, словно только что вышла из душа, и он вдыхал ее аромат всей грудью.

— Кровати устарели.

На его лице мелькнула улыбка. Где была эта женщина всю его жизнь? Никто на свете не казался ему таким живым и таким необходимым. Винс опустился на колени и потащил ее за собой, сняв вторую бретельку с круглого плеча. Не спуская с нее глаз, он стащил боди до самой талии.

Желание, горячее и неотступное, мерцало в ее глазах.

Винс облизал пересохшие, словно от жара пустыни, губы. Он уже почувствовал, где застежки на ее белье, и одним щелчком отстегнул их.

Ее глаза расширились, но она закрыла их, когда его пальцы скользнули в ее лоно, уже готовое его принять. Голова ее откинулась назад. Винс не упустил возможности провести языком по стройной шее, а пальцы в это время нежно играли — то входили внутрь, то выходили…

Резкий выдох сорвался с ее губ прямо в ухо Винсу, а ногти прошлись по его рукам. Ее бедра начали двигаться в одном ритме с ним.

— Я бы сказал, что это нравится тебе гораздо больше, чем лыжный спорт. — Он на секунду поднял голову, чтобы увидеть ее слабую улыбку. Она глубоко вздохнула, подтверждая его слова.

Джинджер подвинулась к нему так, чтобы его восставшая плоть уперлась в нее, и потащила джинсы с его бедер. Винс убрал руку, помогая ей. Теперь, свободный от всего, он встал перед ней на колени, совершенно готовый.

Он ласкал ее, притянув к своему телу и сдерживая распиравшее его желание. Джинджер взяла его руку и поцеловала запястье. Он застонал от необыкновенного ощущения. Как это возможно, чтобы одно прикосновение женщины сводило его с ума? Не выпуская его руки, она легла на ковер и повлекла его за собой.

Он накрыл ее тело своим, потрясенный чувством, возникшим от прикосновения к атласной коже. Ни одна женщина не дарила ему такого наслаждения. Он казался себе беспомощным, но не мог противиться этому. Боже, да что она с ним творит? Он даже не думал о том, что ее чары лишают его разума.

Словно голодный, который ест последний раз в жизни, Винс кинулся на ее губы. От этого она зажглась еще больше. Готовый взорваться, он развел ее ноги коленом. Она открылась ему навстречу быстро, легко и обхватила ногами его талию так плотно, словно никогда не собиралась отпускать.

Он тоже не хотел отпускать ее.

Дрожащей рукой Винс направил себя в шелковистое тепло между ее ног. Она приняла его. Радость растеклась по нему, словно растопленный мед, и он понял, как ее хочет. Нет, он не просто ее хочет, он жаждет ее нестерпимо, эта жажда пронзает его до самых костей. Он взял ее лицо в руки, поцеловал в губы. Он протолкнулся в ее нежные глубины так глубоко, как смог.