— А что будет, если я не обрету этого знания?

Мать Лето улыбнулась, в её глазах отражалась тихая печаль.

— Ты останешься в блаженстве неведения… и отдашь наши судьбы на волю судьбы. Не спеши с выбором, обдумай.

Я размышлял об этом наверно целых десять секунд.

Я имею в виду, да ладно!

Я же в конце концов чёртов чародей.

— Уж лучше знать, чем не знать, — негромко сказал я.

— Почему? — требовательно спросила Мать Лето.

— Потому не зная нельзя сделать по-настоящему правильный выбор, мэм.

— Даже если это знание не будет давать тебе покоя? Навредит тебе? Изолирует?

Я подумал об этом еще немного и, наконец, сказал:

— В этом случае — особенно. Покажите мне.

Эмоция промелькнула на лице Матери Лета — в ней была тихая боль и сожаление.

— Так тому и быть, — негромко сказала она. — Пойдём со мной.

Глава 33

Я вошел в древний лес под руку с Матерью Летом. Мы следовали по широкой, извилистой дорожке.

— Не возражаешь, если я задам тебе вопрос, пока мы идем? — спросила Мать Лето.

— Вовсе нет, мэм, — сказал я.

— Что по твоему мнению произойдет, если ты ослушаешься приказа Мэб?

— Приказа? — спросил я.

— Тебе незачем увиливать, дитя, — фыркнула Мать Лето. — Что знает Мать Зима, то знаю и я. Мэб приказала тебе убить Мэйв. Что, по-твоему, произойдет, если ты не подчинишься?

Я продолжал идти, немного помедлив с ответом.

— Полагаю, это зависит от того, будет ли Мэб всё ещё здесь, когда дым рассеется, — ответил я наконец. — Если будет…. она будет недовольна. Меня будет ждать участь Ллойда Слейта. Если же её не будет…

— Да?

— Мэйв примет мантию Мэб и станет новой Зимней Королевой.

— Именно, — сказала Мать Лето. — Со временем едва ли будет заметна разница. Но в ближайшем будущем… как ты думаешь, как Мэйв будет обращаться с тобой?

Я уже было открыл рот, и снова закрыл его. Я мог это себе представить достаточно ярко — Мейв, опьяненная новообретённой властью, хихикает, пытает и убивает направо и налево только потому, что теперь может это делать. Мейв была из тех, кто живёт ради того, чтобы отрывать у мух крылья.

И я мог довольно уверенно сказать, чьи крылья первыми попадутся ей на глаза.

— Ну что тут сказать, дело — дрянь, — ответил я.

— Именно так, — сказала Мать Лето. — А если ты исполнишь приказ Мэб?

— Мантия Мэйв перейдёт к кому-то другому, — сказал я. — И если…. противник? Безопасно ли будет, если я скажу так?

Мать Лето улыбнулась.

— Поэтому мы и используем это слово вместо имён, Сэр Рыцарь. Да.

— Если противник захватил Мэб, тогда именно он будет выбирать того, кто примет мантию Зимней Леди. Значит, две трети Зимнего Двора будут под его влиянием, — я оглянулся через плечо на избушку. — А это, кажется, может быть не очень хорошо для Матери Зимы.

— Действительно, — сказала Мать Лето. — Мы все уязвимы для тех, кто к нам близок.

— Никогда бы не подумал, что эта милая старушка с тесаком может быть с кем-то близка, мэм.

Морщины в уголках глаз Матери Лета стали глубже.

— О, она… Как это там говорят? Умеет заговаривать зубы. Но, хоть и по-своему, она всё же проявляет заботу.

В ответ на это я мог бы скептически выгнуть бровь.

— Вроде того, как она по-своему выражает то, что я ей нравлюсь? — спросил я.

Мать Лето ничего не отвечала, пока наши шаги не завели нас ещё глубже в лес.

— Подчас близко связываться со смертным бывает очень трудно.

— Для вас?

— Для всех Фэйре, — ответила она.

— Что вы имеете в виду?

Она указала на себя:

— Внешне мы очень похожи на людей, так ведь? По крайней мере, большинство из нашего народа… а остальные имеют сходство с другими существами из смертного мира. Гончими, птицами, оленями, ну и так далее.

— Бесспорно.

— Вы бесконечно увлекательны. Мы зачинаем детей со смертными. Подстраивается под времена года смертных, колеблемся им в такт. Танцуем под музыку смертных, делаем наши дома похожими на жилища смертных, с удовольствием питаемся едой смертных. Мы во многом становимся всё более похожими на них, но всё же мы — это не они. Многое из того, о чём они думают, что чувствуют, и очень многое из того, что они делают, для нас просто непостижимо.

— Да мы и сами не до конца себя понимаем, — ответил я. — Думаю, для вас это уж точно должно быть сложно.

Мать Лето улыбнулась мне, и я мне показалось, будто наступил первый день весны.

— И это действительно так.

— Но вы ведь хотели что-то этим сказать, мэм, — произнёс я. — Вы ведь не просто так подняли эту тему.

— Да, — ответила она. — Зима холодна, Сэр Рыцарь, но не настолько холодна, чтобы сердце промёрзло насквозь.

— Чтобы сердце могло промёрзнуть, его нужно иметь, мэм.

— У тебя оно есть.

Я шел некоторое время, обдумывая это.

— Вы говорите, что у меня есть шанс остаться собой?

— Я много чего говорю, — сказала Мать Лето. — Есть ли у тебя шанс остаться самим собой несмотря на тенденцию мантии формировать твои мысли и желания? У всех Рыцарей, Зимы и Лета, есть этот шанс. Большинство терпит неудачу.

— Но это возможно, — сказал я.

Она посмотрела на меня и ее взгляд был более бездонным, чем само время.

— Возможно все.

— Ах, — сказал я, понимая. — Мы в действительности говорим не обо мне.

— Мы говорим, — сказала она безмятежно, отворачивая взгляд. — И мы не говорим.

— Мм, — сказал я. — Я тут немного запутался. О чем мы конкретно говорим?

Мать Лето улыбнулась мне.

И затем она просто замолчала.

Говорили? Не говорили?

Я сохранял невозмутимое выражение лица, в то время как мой внутренний неандерталец сначала брызгал слюной, а затем пришёл в неистовство, принялся громить воображаемый продуктовый отдел, опрокидывая полки и разбрасывая фрукты в бессильной ярости, и орать: «ПРОСТО СКАЖИТЕ МНЕ, ЧЬЮ ЧЕРЕПУШКУ НУЖНО РАСКОЛОТИТЬ ДУБИНОЙ, ЧЁРТ ВАС ВСЕХ ПОБЕРИ!»

Чертовы фэйре. Они меня в могилу сведут.

— Для соблюдения равновесия, — сказал я, — было бы хорошо, если бы теперь я задал вам вопрос, мэм.

— Я одобряю вопрос. Но я не даю обещаний, относительно ответа.

Я кивнул.

— Кто вы в действительности?

Мать Лето остановилась на своем пути и обернулась, чтобы взглянуть на меня. Ее брови поползли вверх.

— Это очень существенный вопрос.

— Знаю, — сказал я. — Это всё Хэллоуин виноват.

— И почему же, позволь узнать?

Я пожал плечами, мы пошли дальше, а я стал объяснять:

— Просто праздник заставил меня задуматься: маски. Я знаю одного персонажа из древних сказок, который жив, здоров и скрывается под чужим именем. Почему бы не быть и другим?

Мать Лето склонила голову, скорее, в знак, что услышала меня, или допускает такую возможность, чем соглашаясь.

— Всё меняется, — сказала она. — Бессмертные с трудом принимают перемены. Но это происходит с каждым.

— Я назвал Мать Зиму именами Атропос и Скульд, потому что они, похоже, подходят ей, — продолжил я. — Я к тому, что она, по всей видимости, любит острые предметы.

На губах Матери Лето на мгновение появилась ослепительная улыбка, затем снова исчезла.

— Дурак бы до такого не додумался, — похвалила она. — Да, она действительно была когда-то известна под этими именами. Но ты всего лишь догадался об именах одной из её масок — и не самых могущественных из наших имён.

— Наших? — переспросил я. — Подождите. Я запутался.

— Знаю, — сказала она. — Вот мы и пришли.

Мы остановились посереди лесной тропинки — в месте, которое на вид ничем не выделялось из окружающего пейзажа. Мать Лето остановилась и, нахмурившись, взглянула на меня.

— Ты одет крайне неподходяще.

— Не волнуйтесь об этом, — сказал я. — Я могу справиться с холодом.

Она отпустила мою руку, окинула меня взглядом сверху вниз, положила ладонь на ручку корзины, которую несла на сгибе локтя и сказала: