— Присоединяйся, прячься или умри, — сказал я. Мой голос был лишь слабым эхом вопля Дикой Охоты

— Прошу прощенья? — переспросил Кот Ситх.

— У тебя отличный слух, — сказал я. — Но я повторю. Присоединяйся. Прячься. Или умри. Ты знаешь законы Охоты.

— Я их знаю, чародей. И как только я прикончу тебя, Охота будет в моих руках.

— Знаешь, а настоящий Кот Ситх не стал бы болтать со мной. Он уже давно убил бы меня.

Он ударил меня в затылок — резко, болезненно, но не смертельно.

— Я — Кот Ситх. Тот самый. Единственный.

Я слегка повернул голову и сказал:

— Тогда почему ты до сих пор не вырвал мне хребет?

И тут я резко двинул локтём назад, в того, кто наваливался на мою спину. Удар достиг цели, причём вышел сильным и отбросил его с меня. Он ударился о другую стенку мостика, и я вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как вытянутая, худая фигура Кота Ситха резко взмахнула хвостом и прыгнула на меня.

Я двинулся вперёд и поднырнул под его прыжок, тут же развернувшись. В результате мы оказались на противоположных краях мостика, лицом друг другу.

— Слишком медленно, — произнёс я. — Я видел, как он двигается. Кот Ситх куда быстрее.

В ответ раздалось ужасающее рычание:

— Я и есть он.

— Достань мне «Кока-Колу», — прорычал я.

— Что?

— Ты слышал меня, Мягкие Лапки. Достань мне чёртову «Кока-Колу», сейчас же.

Ситх не двинулся с места, он будто прилип к полу, хотя всё его тело дрожало, а когти ритмично втягивались и вытягивались. Но при этом попыток броситься на меня, чтобы разорвать на части, он также не предпринимал.

— Видишь ли, — сказал я, — Кот Ситх — создание Феерии, он присягнул королеве Мэб и должен повиноваться её приказам. Она же в свою очередь велела ему подчиняться моим приказам. И я только что отдал тебе приказ, котик. Разве Мэб отозвала своё распоряжение? Неужели она решила на время освободить своего вассала от его обязательств?

Ситх снова зарычал, его глаза расширялись всё больше, а хвост дико молотил по палубе.

— Они добрались до тебя, так ведь? — сказал я. — Они захватили тебя в Ботаническом саду, пока ты прикрывал моё отступление. Этот чёртов Акулья Морда наблюдал за всем от начала до конца, и он добрался до тебя.

Ситх задрожал так сильно, что стал буквально подпрыгивать на месте, его голова конвульсивно дёргалась, мех вставал дыбом, а затем резко опускался обратно.

— Борись с этим, Ситх, — шепотом понуждал я его — оно не выиграет. Борись с этим.

На секунду, я увидел нечто похожее на самодовольное, презрительное, уверенное выражение лица малка. И затем это исчезло. Просто исчезло. Все ушло и малк стоял с опущенной головой несколько секунд. Затем он поднял голову и движение было немного неправильным, оно не имело простой грации, которую я видел в старейшем малке раньше. Он мгновенно повернулся ко мне лицом и затем заговорил, его голос был лишен любого намека на личность. "Какая жалость. Я был бы более полезным для низ как активное, не обнаруженное средство."

Я вздрогнул от этого безличного голоса. Я больше не говорил с Ситхом.

Я говорил с врагом.

— Можно подумать, что Мэб сама не раскусила бы тебя, — сказал я. — Как в тот раз, когда ты заразил Лею.

— Разговор сверх того не согласуется с нашим замыслом, — ответил тот, кто уже не был Ситхом, и метнулся ко мне размытым пятном.

Я был носителем силы мантии Зимнего Рыцаря и энергии Дикой Охоты и поэтому я выжил при первом прыжке. Ситх ударил меня прямо в горло. Я уже начал двигать руками. Черная теневая маска Охоты поднялась над моими руками и грудь взорвалась в осколках, рассеивая некоторую часть энергии от эффектного прыжка малка, и вместо того, чтобы отбросить меня на стену за мной, он просто наскочил на меня с силой, подобной зубной боли.

Ситх отлетел от меня, и именно на такой исход я и надеялся. В моей работе мне приходилось иметь дело с не одной тварью, двигающейся быстрее быстрого. Когда они стоят на ногах, попасть в них почти невозможно… Но когда они в воздухе, то вынуждены двигаться так, как им велит скорость гравитации и сопротивление воздуха, ничем не отличаясь от всех остальных. На эту долю секунды Ситх был не молниеносной машиной для убийства, а всего лишь объектом, движущимся в пространстве. Кто-то, кто не знал этого, не знал бы и как к этому подготовиться.

Но я знал. И был готов.

Взрыв грубой силы, который я вызвал, не был моим самым лучшим ударом — но это было лучшее, на что я был способен над озером. Удар обрушился на существо, которое раньше было Котом Ситхом, и швырнул его на оргстекло иллюминатора. Пластик не разбился. Он вылетел целиком, и малк вместе с пластиной оргстекла размером с дверь, кружась, полетел среди царившего в ночи безумия. Ситх пролетел над носом буксира, не задев стальные трубы оборудования, и удачно шлёпнулся в воду между ним и баржей.

Я несколько секунд пристально смотрел вслед малку, чтобы убедиться, что он вовсе не собирается снова вцепиться мне в лицо. Затем стал наблюдать за другой половиной моста через лобовое стекло, в то время как тень, скрывающая Охоту, скользила вверх по моим рукам и лицу. Я сосчитал до трёх, кивнул, а затем пошёл к штурвалу. Я сорвал удерживающие его пластиковые крепления парой быстрых рывков, затем принялся крутить рулевое колесо вправо так быстро, как мог. Там был большой рычаг, похожий на дроссельную заслонку, и, когда я толкнул её вперёд, двигатели буксира надсадно заревели.

Когда буксир изменил направление движения, баржа застонала, и её корма медленно начала смещаться влево. С палубы баржи послышались крики ужаса. Мне не хотелось заполучить пулю в лоб, поэтому я встал на колени, выйдя из поля зрения, вытащил потёртый ремень из своих старых джинсов и использовал его, чтобы закрепить штурвал в нужном положении. Потом подхватил винчестер и поспешил убраться с мостика, двигаясь так тихо, как только мог.

То, что я сделал, было, в лучшем случае, тактикой проволочек. Это не заставит баржу повернуть обратно — но она будет крутиться на месте, и, может быть, врагу придётся потратить время, чтобы снова лечь на прежний курс. Но это было именно то, что необходимо Охоте, чтобы утопить её — время. Чем дольше баржа будет крутиться на месте, тем лучше. Итак, я нашёл уютное, укромное пятно тени, откуда мог видеть ступени, ведущие наверх, на корабельный мостик, и где мог стоять, спрятавшись за толстенной стальной трубой. Я положил винчестер на верхней изгиб трубы, нацелился на дверь, и стал ждать.

Прошло не так уж много времени, прежде чем появились первые два члена экипажа. Я не уверен, пришли они с нижних палуб или как-то перебрались с баржи, но двое мужчин в тёмной одежде, неся пистолеты наготове, прошмыгнули мимо и начали подниматься по лестнице.

Я не самый лучший стрелок. Но когда винтовка опирается на твёрдую поверхность, которая совершенно неподвижна (по крайней мере, относительно остальных твёрдых поверхностей вокруг), и, когда дистанция до цели около сорока футов, не нужно быть снайпером. Надо просто сделать вдох, затем задержать дыхание и нажать спусковой крючок.

Винчестер грянул громом, и первый стрелок выгнулся в агонии, не успел он достичь вершины лестницы. Это сработало мне на руку. Раненый опрокинулся прямо на второго мужчину, как раз когда тот взобрался по лестнице и поднял пистолет. Пуля улетела черт знает куда, а сам стрелок полетел вниз по лестнице. Он не мог держать оружие обеими руками, но продолжал жать на курок быстро как мог.

На высоте сорок футов, испуганный, в темноте, неуверенный даже в точном местоположении цели, и утягиваемый вниз мертвым весом своего напарника — у бедного ублюдка не было ни шанса. Он пальнул семь или восемь раз, ни разу не попав даже близко. Я передернул затвор винтовки, спокойно вздохнул, и на полувыдохе нажал на курок.

Только в осветившей его вспышке выстрела я узнал Туза с выражением панике на лице, направившим ствол в точку на расстоянии десять футов слева от меня. Осветившая его вспышка на момент выжгла его лицо на сетчатке моего глаза, а затем тьма вернулась.