— Наняла частного детектива. Думала, ты ведешь какую-то игру.

— Только не ту, которую ты имеешь в виду. — Отстранившись от ее рук, Кон отступил на шаг, и на этот раз Оливия не стала его удерживать.

— Мне не хочется делать тебе больно, — сказал он спокойно. — Но правда в том, что и ты меня не любишь. Да, не любишь, — повторил Кон, не давая ей возразить. — Ты любишь азарт погони, охоту. Так найди же себе кого-нибудь еще в качестве жертвы. Я люблю другую и намерен провести с ней всю оставшуюся жизнь. А сейчас извини, но мне надо ехать.

И Кон кинулся к своему «порше». Как он мог допустить, чтобы такое случилось? Ведь он знал, сколь изобретательна Оливия. Боже, что только подумает Бина! Ему и в голову не приходило рассказать ей про домогавшуюся его стерву. А теперь разве она поверит? Особенно после того, как видела их вместе. Еще подумает, что он нарочно пригласил эту женщину, что старая история повторяется вновь, хотя на самом деле истиной здесь и не пахнет. Он должен найти ее и заставить ему поверить.

Но когда Кон добрался до дома, знакомой «хонды» там не было. Он притормозил возле входа и остался сидеть в машине, не выключая двигателя и пытаясь представить, где Сабина может быть. Вряд ли она уехала без вещей, а на сборы ей бы понадобилось время. Проклятье, где же она сейчас?! Стукнув в отчаянии рукой по рулю, он неожиданно понял, где следует искать. Моля Бога, чтобы его догадка оказалась правильной, Кон развернулся и направился обратно к каньону.

В нескольких милях от дома Чолли в противоположном конце каньона находилась небольшая хижина. Простое деревянное сооружение, в котором не было даже электричества, а воду приходилось брать из ближайшего ручья. Внутри стояли грубо сколоченная кровать, стол и несколько стульев. Хижина предназначалась для того, чтобы в ней могли укрыться ковбои в случае ненастья.

Остановившись перед хижиной, Сабина выключила мотор и долго сидела, уставившись перед собой. Ей не следовало приезжать сюда. Во всяком случае, сейчас. Слишком много воспоминаний было связано с этим местом. Воспоминаний о том, как они вместе с Коном купались здесь, в ручье, лазили по каньону, любили друг друга.

Но любила по-настоящему только она. Господи, ей надо срочно сматываться отсюда. Но вместо того чтобы завести мотор и уехать, Сабина дернула дверную ручку и вышла из машины.

Ветер, который всегда рыскал по каньону, сразу же стал играть с ее волосами и весело зашуршал в кустах, что в другое время вызвало бы у нее улыбку. Затем она услышала журчание ручья. Когда порывы ветра касались его поверхности, он покрывался рябью и начинал нашептывать свои секреты.

Замедлив шаг, Сабина прислушалась к звукам и сразу же поняла, почему приехала именно сюда. Ну конечно, как она могла забыть? Она ведь так любила шум воды. Он проникал ей в душу, переполнял ее и в то же время успокаивал, как ничто другое.

В то памятное лето Сабина многие часы проводила здесь вместе с Коном, но порой приезжала сюда и одна. Мечтала о будущем, строила воздушные замки. А когда узнала об измене, то именно здесь нашла утешение.

Ничего, казалось, не изменилось. Одиночество захватило ее, как никогда раньше в жизни. Если предательства Кона чему-то научили ее, так это тому, что она всегда будет любить только одного человека, только его. И еще, что она — наивная дура. Сколько раз ей надо застать его с другой женщиной, чтобы понять, насколько лжив и лицемерен Конрад Ньюман. В последнее время он только и делал, что доставлял ей боль.

Подняв камешек, Сабина бросила его в воду и смотрела, как тот быстро пошел ко дну. Она не собиралась делать вид, будто не любит Кона. Таков, видно, ее жизненный крест. Но она не мазохистка. Она может любить его и в то же время не пускать в свою жизнь. В конце концов, разве не это она делала последние десять лет.

Погруженная в свои мысли, Сабина не слышала, как рядом с ее «хондой» затормозила другая машина. Но звук захлопнувшейся дверцы, отраженный от отвесных скал, заставил ее очнуться, и она увидела приближающегося к ней Кона.

Вздернув подбородок, Сабина холодно посмотрела на него.

— Зачем ты преследуешь меня? Возвращался бы лучше к своей блондиночке из Калифорнии. Нам не о чем больше говорить.

— Как бы не так! — сказал он, приближаясь к ней. — Должен сразу тебе заявить, что она вовсе не моя блондиночка.

— Не твоя? А мне показалось совсем иначе. Она прижималась к тебе, как…

— Ты чертовски права, — согласился Кон. — Она прижималась ко мне. И она целовала меня, а не я.

Сабина рассмеялась, но когда заговорила, в голосе звучала откровенная ирония:

— Ну да, она охмуряла тебя, а ты стоял как соляной столб. Не рассказывай байки, Кон!

— Но, Бина. Дай мне хотя бы объясниться. Это совсем не то, о чем ты думаешь…

— Прибереги эту сказочку для кого-нибудь другого. С меня хватит. — И, развернувшись, она пошла к хижине.

Сабина боялась, что слезы тут же хлынут из ее глаз, но сумела как-то сдержать их и, войдя внутрь, захлопнула за собой дверь. Однако, оказавшись в тишине и одиночестве, она разрыдалась и бросилась на кровать.

Когда Кон бесшумно открыл дверь, сердце его готово было разорваться от жалости к ней. Он подошел к кровати и опустился на колени.

— Ах, дорогая, не терзай себя понапрасну.

— Уходи! — выдохнула Сабина, глубже зарываясь лицом в подушку. — Да уходи же! Это невыносимо!

— Ни за что на свете, — ответил Кон. — Я никуда не уйду, пока мы не выясним до конца наши отношения.

Он пресек ее попытку возразить, обняв ее.

— Я не отпущу тебя, дорогая. Ни сейчас, ни потом. Тебе надо привыкать к этому.

Сабина напряглась, как бы собираясь с силами, чтобы оттолкнуть его. Но затем обмякла и, рыдая, уткнулась ему в плечо.

Прижав ее к себе крепче, Кон подумал, что не может снова потерять Бину. Он любил ее так сильно, что потеря будет равносильна смерти. Слова признания в любви были готовы сорваться с его уст. Но нет, прежде он должен рассказать все про Оливию, чтобы Бина поняла: эта женщина ничего для него не значит.

— Я говорю тебе правду, дорогая. Я не давал Оливии даже повода надеяться, но она почему-то вбила себе в голову, что влюблена в меня. — И Кон рассказал, как взбалмошная особа повсюду преследовала его, как названивала по телефону даже ночью, чтобы убедиться, что он один. — Она как страшный сон. А я ведь даже толком не знаю ее. И сюда я приехал, чтобы скрыться от нее в надежде, что в мое отсутствие она познакомится с кем-нибудь еще и отстанет от меня. Но, видимо, недооценил ее упрямства.

Сабина слегка высвободилась из его объятий, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты действительно говоришь правду?

— А разве похоже, что я лгу?

Нет, вынуждена была она признать. Кон никогда не выглядел таким серьезным, как сейчас.

— Как она нашла тебя?

— Говорит, наняла частного детектива. Вот не думал, что она зайдет так далеко! Оливия привыкла добиваться всего, чего хочет. Когда я сказал ей, что она мне безразлична, мерзавка расценила это как вызов.

Даже ему самому эта история казалась чудовищным вымыслом. Вот почему он не удивился, увидев в глазах Сабины тень сомнения. Но он говорил правду, и во что бы то ни стоило ее следует убедить в этом.

— Если бы я хотел солгать, то придумал бы более правдоподобную историю! — воскликнул Кон с ноткой отчаяния в голосе. — Не веришь мне, спроси Шэда. Когда мы разговаривали по телефону в День благодарения, я ему все рассказал про Оливию. Как раз он-то и посоветовал мне на время уехать из Лос-Анджелеса и провести какое-то время здесь.

Сабина искренне хотела верить Кону, но безумно боялась нового разочарования.

— Если ты не давал ей повода, почему она преследует тебя? Ты ни разу не приглашал ее на свидание?

— Клянусь, ни разу!

— Ну хватит, Кон! Я знаю, как ты любишь поволочиться за женщинами. Мне ведь известно обо всех твоих похождениях за эти годы. И я не поверю, что, рассказывая об Оливии, ты не кривишь душой!