— Пьяный засранец, — повторила она, словно пробуя слова на вкус. — Коротко и емко сказано, да и запомнить легко. Жаль, что я не могу переписать надпись на его надгробном камне.

— А кто может остановить вас?

Теперь Эви рассмеялась, легко и свободно, и взяла в руки вилку. К ней вдруг вернулось острое чувство голода.

— Полагаю, моя мать. Она ходит к нему на могилу почти каждый день. Так, во всяком случае, мне говорили.

После долгой паузы Мак-Алистер спросил:

— Как же вышло, что вы пострадали, а она осталась цела?

— Просто ей повезло, а мне нет, вот и все. Я сидела как раз с той стороны, которой карета врезалась в дерево.

Мак-Алистер протянул руку через стол и нежно провел большим пальцем по ее шраму.

— Это он?

По коже у Эви пробежали мурашки. Ей вдруг захотелось наклонить голову и прижаться щекой к его такой теплой ладони. Но при этом ей хотелось отвернуться и спрятать лицо.

— Я… я не знаю. Все случилось так быстро. Наверное, я поранилась об острый кусок дерева или металла.

Мак-Алистер отнял руку.

— А ваша нога?

Эви едва удержалась, чтобы не потрогать то место, которого только что касались его пальцы.

— Я почти ничего не помню о случившемся… Меня придавило перевернувшимся экипажем, точнее, его обломками. Нога уже тогда была сломана… Фонари разбились, карета загорелась, и слугам пришлось вытаскивать меня из-под нее слишком быстро. Так они повредили ногу еще сильнее.

Он кивнул, давая понять, что все понял и, к ее облегчению, перевел разговор на нейтральные темы. Следующий час или около того они провели, обсуждая сына Рокфортов, свадьбу Уита и Мирабель, талант Кейт к сочинительству музыки… Несколько раз Эви задавала Мак-Алистеру наводящие вопросы о его прошлом, но он или ловко уходил от ответа, или же просто пожимал плечами, меняя тему. Эви решила, что атмосфера за столом царит слишком легкая и дружеская, чтобы испортить ее ненужными настойчивыми расспросами. Она от души наслаждалась беседой — пусть даже и несколько односторонней. При этом она и наелась, воздав должное обильному угощению.

— О Боже, — простонала она и сделала слабую попытку отодвинуться от стола, — даже не припомню, когда в последний раз съедала столько за один присест.

— Это был не один присест, — напомнил ей Мак-Алистер, подбирая крошки со своей тарелки. — Вы перекусили еще в бадье.

— Значит, за такое короткое время, — согласилась она и с некоторым удивлением принялась наблюдать, как он складывает тарелки на поднос.

Выходит, он аккуратист. Она встала, чтобы помочь ему. Когда они закончили и он потянулся за своим сюртуком, Эви вдруг смутилась и растерялась.

— Что вы собираетесь делать? — поинтересовалась она.

— Нужно вернуть поднос на кухню.

— Разумеется, нужно. — Эви показала на дальнюю стену. — Вон там висит колокольчик.

Мак-Алистер покачал головой и поднял поднос.

— Так будет быстрее.

— И мне не придется прятаться за ширмой, — догадалась Эви.

Он кивнул и шагнул к двери.

— Но зачем вы надели сюртук? Разве кухня расположена не в главном здании?

— Вероятно.

Эви обогнала его, чтобы открыть дверь.

— А как насчет бадьи, за ней ведь тоже должны прийти?

— Завтра.

Он встал так, чтобы загородить дверной проем и чтобы ее не было видно из коридора. В его голосе вновь зазвучали повелительные нотки.

— Заприте за мной дверь.

Уит и Алекс частенько разговаривали с ней подобным тоном. Он перестал действовать на нее много лет назад. Эви выразительно закатила глаза.

Выходя в коридор, Мак-Алистер одарил ее тяжелым взглядом.

— Это не игра, Эви.

— Да, это никудышный фарс, — ответила она и осторожно прикрыла дверь у него перед носом, не давая ему возможности возразить.

11

Мак-Алистера не было целую вечность.

Как минимум полчаса.

Слишком долго, на взгляд Эви. От нечего делать она подошла к окну, не рассчитывая, впрочем, разглядеть что-либо в кромешной темноте сквозь пелену проливного дождя. Двор освещали лишь несколько слабых огоньков, горевших в окнах гостиницы и соседних домов.

Если бы не вспышка молнии, она ни за что не заметила бы одинокую фигуру, стоявшую между гостиницей и конюшней. А если бы этот человек в эту самую минуту не смотрел, подняв голову, на ее окно, то она не узнала бы Мак-Алистера.

Озадаченная, Эви прильнула к стеклу и стала вглядываться в темноту, но он уже растворился в ночи.

Какого дьявола он торчит там под дождем?

Они ведь только что высохли сами и просушили одежду. Его сюртук, конечно, намного лучше защищал от ливня, чем ее злополучная шерстяная накидка, но он все равно промок до нитки. А сейчас, учитывая, что сюртук его все еще оставался влажным, он наверняка промерз до костей.

Он простудится и умрет. Если только его раньше не поразит ударом молния, или не придавит ствол упавшего дерева, или не заденут обломки рухнувшей гостиницы…

Эви так и подмывало распахнуть окно и окликнуть его — точнее, крикнуть в том направлении, где она видела его, — но она прекрасно представляла себе, какой будет его реакция.

Впрочем, нет, сообразила она, я не имею ни малейшего представления, какойбудет его реакция. Откровенно говоря, при вложившихся обстоятельствах она бы с радостью рискнула намочить голову, высунувшись наружу, только бы узнать об этом.

Но потом Эви решила, что выскажет ему свое недовольство после того, как он вернется, поэтому ее поведение должно быть безупречным.

Итак, она осталась стоять у окна, вглядываясь в темноту во дворе и ожидая его возвращения. Возвращения, которое пока что откладывалось на неопределенный срок. Отчаявшись, она обвела взглядом комнату в поисках занятия, которое помогло бы ей убить время. Она пошевелила угли в очаге, встряхнула свое влажное и грязное платье и почистила зубы. Затем девушка принялась вышагивать от стола к окну и обратно до тех пор, пока уставшие мышцы ног не запросили пощады. Тогда она уселась на край кровати и сердито уставилась на дверь. Когда же мягкий матрац напомнил ей об усталости, искушая прилечь и забыться сном, она вновь вскочила на ноги и принялась мерить комнату шагами. Черт побери, неужели он отправился на экскурсию по городу?

Эви остановилась, напряженно глядя в окно, уже, наверное, в сотый раз за последние двадцать минут, но опять не увидела ничего, кроме вспышки молнии, разорвавшей черноту ночи, и пустого унылого двора. Мак-Алистера нигде не было видно.

Она дошла до крайней точки кипения и вполне серьезно подумывала о том, чтобы надеть свою омерзительную накидку и отправиться на его поиски. Ей уже рисовались ужасные картины — Мак-Алистер попал в какую-нибудь ловушку и стоит по горло в воде, — как вдруг в двери негромко щелкнул замок, и он спокойно вошел в комнату.

Эви хотела высказать ему свое возмущение, но замерла, заметив напряженное выражение его лица. Едва удостоив ее взглядом, он запер дверь на ключ, после чего направился прямиком к окну и рывком задернул занавески.

— Не стойте перед окном, — сухо и повелительно бросил он.

— Я… вы недовольны мною?

— Я хочу, чтобы вы держались подальше от окон. Я видел вас со двора…

— Да, и я тоже видела вас, — перебила его Эви, вновь обретая почву под ногами. — О чем вы, черт побери, думали, отправляясь бродить под дождем?

Гневные морщинки разгладились на его лице, а губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Я не бродил под дождем.

Эви метнула в него яростный взгляд. Мак-Алистер сбросил с плеч промокший сюртук.

— Я осматривал прилегающую территорию.

— И что же вы обнаружили? Помимо луж и океана грязи, я имею в виду?

Он небрежно швырнул сюртук на пол перед очагом.

— Ничего.

— Ничего, — повторила она. — А известно ли вам, почемувы ничего не обнаружили?

Мак-Алистер снял жилет, под которым оказалась почти сухая рубашка.

— Или он не знает, где мы находимся, или же сам поспешил укрыться от непогоды.