— О'кей, только не записывай это, а запоминай. — Он продиктовал десятицифровой код. — Запомнила?

Рул повторила про себя.

— Запомнила. Это не твой? Я бы не хотела, чтобы тут был замешан ты.

Он помотал головой.

— Это Саймона. И не спрашивай, как я его узнал.

Она засмеялась.

— Ты просто змей.

— Меня учили быть змеем. И я уже слишком стар, чтобы не быть им. Что еще необходимо?

Рул подумала о том болване, который бродит вокруг ее дома.

— Мне необходим хороший оператор. Желательно универсал.

Роулз нахмурился.

— Уж не собираешься ли ты заняться прослушиванием внутри нашей страны?

ЦРУ было уполномочено проводить такие операции только за границей. А внутри страны подобной работой занималось ФБР, и хотя Агентство иногда и прибегало к таким операциям незаконно, частенько оно обжигало пальцы.

Она помотала головой.

— Я обещаю, только в защитных целях.

Роулз задумался на минуту.

— Есть один парень, его зовут Денни Берджес, он недавно в Компании. Возглавляет службу безопасности в О.К. — системы охраны, сторожевые собаки и прочее, кому что надо. Мы с ним занимались легкими самолетами. Номер его телефона есть в справочнике, так что звони спокойно. Скажи, что ты от Биггльза. Так он меня обычно называет.

— И еще одно, — сказала она, и это было самое важное. — В допросных дайджестах Малахова ни разу не упоминался Майоров. Но это имя должно было прозвучать. Господи, ведь этот человек — Директор Первого управления!

Роулз помотал головой.

— Если этого не было в дайджестах, значит, мы не говорили об этом.

Рул знала, что это не так. Просто это была манера Эда говорить, что он не может обсуждать данный вопрос, слишком жжется. Эд следовал своим правилам, но она чувствовала, что ради нее он сможет ими поступиться, если она сможет точно сформулировать вопросы.

— Из Малахова все выжали, так? — спросила она.

— До последней капли, не сомневайся.

— Ты уже с ним закончил?

Если он уже в новом образе и уже где-то поселился, у нее шансов нет.

— Вот-вот, — отозвался Роулз.

Она понимала, что Малахов помещен где-то недалеко от Нью-Йорка, иначе бы Роулз не поселил там жену, чтобы ездить к ней на уик-энды. И у нее остается единственный шанс, пока его не перевезли. Она предприняла попытку.

— Эд, я хочу поговорить с Малаховым. Дай мне на это один час.

К ее удивлению, Роулз и глазом не моргнул.

— В миле от Стоува, штат Вермонт, если двигаться в южном направлении по главной магистрали, стоит бензозаправка «Тексако». Будь там в воскресенье в три часа и убедись, нет ли за тобой хвоста. Заедешь в бокс для самообслуживания и заправишь бак. Увидишь желтый «джип блазер» с водителем, за ним и поедешь от станции, только не жмись к нему. Он доведет тебя до нужного дома. К четырем вернешься обратно на заправку. Так что у тебя будет на него почти сорок минут.

— Спасибо, Эд.

— Ты уже, наверное, домой хочешь, — сказал он, поднимаясь.

Перед парадной дверью она приостановилась.

— Эд, что такое «Сноуфлауер»?

Роулз помолчал, прежде чем ответить.

— Я не знаю, Кэт.

Рул обняла его и выскользнула за дверь. Она быстро зашагала назад к дому соседа. Он удивился, увидев ее, но в свой сад пустил. Когда она попала к себе через черный ход, то услышала музыку Моцарта, доносившуюся из гостиной. Уилл, уронив книгу на колени, дремал. Она ласково разбудила его.

— Ну и как прошел ужин? — спросил он.

— Спасибо, бифштекс очень приличный, да и помогли здорово, — сказала она, нежно его целуя. — А ты что-нибудь поел?

— Замороженную диетическую пиццу. У тебя их там две дюжины.

— Этим я и питаюсь, когда не у тебя в гостях, а то мне не сохранить фигуру. Послушай, я бы хотела, чтобы ты остался, но у меня в голове гудит, так что компания из меня неважная. Ничего?

— Тебе просто повезло, что я такой бестолковый парень, — сказал он, поднимаясь и потягиваясь. — Большинство мужчин, за редким исключением, будучи сначала приглашенными в дорогой ресторан и облачившись в смокинг, а затем поужинав в одиночестве диетической пиццей, пока ты ела бифштекс в компании с кем-то другим, сочли бы такие сексуальные условия невозможными.

— Я знаю, что мне повезло, — она обняла его за талию, — но я пока ничего не могу тебе рассказать. Это исключительно важно для меня и, может быть, для очень многих людей.

Они побрели к парадному входу. Она остановилась.

— Послушай, конец недели плохо складывается для меня, и на воскресенье я уезжаю за город. Давай я позвоню тебе в начале той недели?

— Ты забыла, я же в воскресенье уезжаю в Финляндию, через Стокгольм.

— О Господи, ну конечно же, но я встречу тебя в Копенгагене.

— Кстати, — сказал он, залезая во внутренний карман пальто и извлекая буклет авиакомпании, — вот твой билет до Копенгагена и бронь в гостиницу, на тот случай, если мы там окажемся не одновременно. — Он нахмурился. — А ты еще не раздумала поехать?

— Ну что ты, Уилл. Да для меня нет ничего лучше такой возможности вырваться из офиса. Хотя ты, конечно же, должен понимать, что многое зависит от того, как сложится ситуация с Майоровым. Так что в любую минуту я могу и отменить поездку.

— Ну что ж, о'кей, — вздохнул он. — Я уверен, что ты постараешься.

— Ты пришел сюда пешком? — спросила она.

— Да.

— Я знаю, что это покажется странным, но я хотела бы выйти из дома первой. А ты подожди две минуты, а затем выходи, договорились?

— Как скажешь, — пожал он плечами. — Я слишком сонный, чтобы чему-то удивляться.

Он поцеловал ее.

Она включила свет на крыльце, вышла из дома и быстро пошла в направлении, противоположном дому Уилла. Пару минут спустя она набрела на газетный киоск, купила газету и пошла домой. Она не суетилась и не высматривала преследователя. Она знала, что он где-то неподалеку. И вряд ли он пойдет за Уиллом, ведь если он не знает, кто такой Уилл, все равно ночью уже не выяснит.

Ночью она спала мало. Голова была занята мыслями.

Глава 18

Гельдер лежал в своей постели, закутанный в толстый махровый халат от Блумингдейла, еще мокрый после душа, и пытался разобраться в собственных ощущениях. Он испытывал одновременно гордость, мрачные предчувствия, возбуждение, любопытство и страшное волнение, вовсе не похожее на обычный страх. Странно, но все это было знакомо.

Он давно старался контролировать свои чувства: первый выход из спасательного люка в школе подводников; первый выход в патрулирование; первый выход в патрулирование в качестве капитана. Те ощущения были немного другими. Ведь сейчас не учения, не маневры, а боевые действия. Даже если не будет стрельбы, для Гельдера это первая битва.

И тут он понял, на что похоже это чувство, испытанное далеко в прошлом — его первая девушка. Он гостил у дяди и тети на их ферме южнее Таллинна; ему было шестнадцать лет, а девушка была его кузина, их дочь, на год его старше. В ту же минуту, как они только познакомились, он уже знал, что она будет его первой девушкой, и за несколько дней до этого, он предчувствовал, что она будет смеяться и дразнить его. И наконец они сплелись позади какой-то крытой повозки, на брезенте, и запах полотна жил в нем и по сей день. И теперь в нем жили те же самые странно смешанные ощущения и память.

В дверь постучали ногтями пальцев. Вошла Трина и закрыла за собой дверь. И тут же засмеялась.

— О чем это ты думаешь? — смеялась она, кивком указывая на бугор под халатом.

— О тебе, — улыбнулся он. — Иди сюда ко мне.

Она пересекла комнату, избавляясь по дороге от одежды, и дернула за толстый халат.

— Снимай, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты снял его.

Она перенесла через него ногу и сразу же ввела в себя.

— Ты уходишь, — сказала она. — Завтра ты уходишь.

Она медленно и ритмично двигалась.

— И ты хочешь идти, да?

— Да, — сказал он, двигаясь вместе с ней, иногда сбивая ее ритм резкими толчками. — И очень хочу. Но я не хочу покидать тебя.