– Если только она не соберется осуществить свою угрозу устроить оргию в бассейне, – ответила я. Это была шутка, но в каждой шутке есть только доля шутки. Выражение лица Корины, разглядывающей вид у бассейна, очень живо напомнило мне выражение лица маленького ребенка, прилипшего к витрине магазина со сладостями.

– Да уж, без сомнения, Корина та еще штучка. Не удивлюсь, если к концу дня у нее будет столько поклонниц, чем даже она не сможет справиться с ними.

– Ха, ну это вряд ли!

Рассмеявшись, она взяла меня под руку и повела обратно по коридору в гостиную.

– Устраивайся, а я пока сделаю нам чего-нибудь выпить.

Скользнув в прохладный комфорт одного из диванов, я откинулась на мягкую спинку и закрыла глаза, наслаждаясь короткой передышкой в этом суматошном дне. Когда я открыла их вновь, Монтана стояла передо мной, держа в руках высокие стаканы, наполненные жидкостью, лимонами и льдом.

Протянув один стакан мне, она присела рядом, отхлебнула глоток и вопрошающе посмотрела на меня: "Лимонад, – объяснила она. – Любимый напиток здесь. Очень освежает, кстати".

Я попробовала и приподняла брови от удивления. Монтана не шутила!

– Какая вкуснятина!

– Ага.

– Просто лимоны в воде, да? Интересно, что они в следующий раз придумают?

– Ну, они уже придумали лимонад.

– Точно.

Немного помолчав, я взглянула на нее:

– Итак, это ранчо свое рода убежище для пострадавших от побоев женщин?

– Да, иногда оно служит этой цели. Но оно еще и для других целей.

– Например? – надеюсь, мои вопросы не очень смахивали на допрос. Иногда мое любопытство проявляется таким вот странным способом.

Но ее это, похоже, не покоробило.

– Некоторые женщины используют этот дом как укрытие, как временное спасение от стрессов их повседневных жизней. Для некоторых это постоянное жилище – отдельная община, где они свободно могут жить, без присутствия мужчин.

Она улыбнулась

– Как ты могла догадаться, мы довольно самодостаточны здесь. Эта земля была передана нам правительством из фонда Резервации. Мы ведем свое хозяйство и излишки продаем Резервации или в города по округе, что дает нам деньги для оплаты еды, одежды и всего остального. Каждая женщина, которая приходит сюда, неважно по какой причине, жертвует что-нибудь, что может. Взамен она получает бесплатное жилье и еду, а иногда и помощь в других расходах, если понадобится.

– А детей сюда пускают?

– Нет. Если мы узнаем, что у женщины есть дети, то мы помогаем найти ей поддержку где-нибудь в другом месте. А сюда допускаются только взрослые женщины.

Я кивнула, отпивая воду и слушая тихое пыхтение кондиционера.

– А здесь есть еще Амазонки? – тихо спросила я, не желая нарушать мирное спокойствие этого дома.

– Кроме нас, ты имеешь в виду? – улыбаясь, спросила она.

Потупив взор, я немного покраснела. По правде сказать, я и забыла, что была Амазонкой. Ведь это как-то не часто всплывало в ежедневных разговорах после тюрьмы, а так как та часть жизни стала постепенно отдаляться от меня, то вместе с ней стали уходить и некоторые воспоминания. – Да, кроме нас.

– Ну, есть еще Рио, но вы же уже знакомы…

Широко раскрыв глаза, я уставилась на нее:

– Рио? Рио – Амазонка???

– Ты так спрашиваешь, как будто это что-то ужасное…

– О, нет! Нет, совсем нет! Правда! Я просто… немного удивлена.

Она посерьезнела: "Какие-то проблемы, Ангел?"

– Да нет, нет, ничего, – я постаралась изобразить широкую улыбку, но безуспешно. Монтана сузила глаза

– Ангел…

– Правда. Просто у нас различия во взглядах, вот и все. Не стоит беспокоиться.

– Различия во взглядах на что? – это не было вопросом, и я это знала.

Вздохнув, я поерзала на месте: "Хотела бы сама знать".

– Она что-то сказала? Что-то сделала?

– Нет, правда, Монтана, не беспокойся об этом. Сожалею, что вообще начала это. Уверена, что Рио отличная Амазонка. Мы просто… мы просто на разных волнах, полагаю. Но в этом нет ничего страшного. Никто не обязан любить всех. И это нормально. Честно, – Я даже подняла свободную руку в знак искренности своих слов.

– Я поговорю с ней.

– Нет! Пожалуйста! Не делай этого. Она не сделала ничего дурного, и я уверена, что все само собой утрясется, рано или поздно.

– Ты уверена?

– Абсолютно

После долгого раздумья, она наконец кивнула, слегка неохотно, как мне показалось.

– Хорошо. Но если я замечу что-нибудь не то, я все-таки поговорю с ней.

– Отлично. Спасибо.

Мы снова погрузились в молчание. Я начала разглядывать обстановку комнаты, наслаждаясь расцветкой в стиле Юго-Запада и простыми драпировками, которые расцвечивали белоснежные стены.

– Вам, наверное, приходится продавать много апельсинов, чтобы платить по закладной на это место, – произнесла я в попытке направить разговор в более безопасное русло.

Ее журчащий смех подтвердил, что мне это удалось.

– Не уверена, что даже весь штат Аризона может вырастить так много апельсинов, Ангел. Нет, этот дом завещала мне мать одной девушки, которой я помогла, будучи в Болоте.

– Правда?

– Угу. Девушка была очень мила и добра. И очень красива. – Монтана грустно улыбнулась, – Она была такой невинной, когда появилась там, как многие до и после нее…

– Как я была…

– Да. Ты мне чем-то напомнила ее. Она была арестована за кражу. Короткий срок, но в Болоте, как ты знаешь, и месяц может казаться вечностью, особенно если провести его под извращенным покровительством некоторых тамошних обитателей.

Я кивнула, не в силах сдержать дрожь, пробежавшую по моему телу при воспоминании о моих первых неделях в тюрьме.

– Когда нам удалось наконец вмешаться, я не была уверена, что мы уже сможем ей чем-то помочь. Но она удивила меня, – гордая улыбка осветило ее лицо. – Она удивила нас всех. Издевательства закалили ее, и когда она покидала нас, это была как будто бы новая женщина, которая вышла из своей старой оболочки.

– Где она сейчас? – спросила я, предчувствуя грустный конец, но мне нужно было знать.

– Мертва. Она вернулась сюда, чтобы быть с матерью, и они обе погибли в автомобильной аварии несколько лет назад.

– Мне очень жаль слышать это… – пробормотала я, положив руку ей на колено.

– Мне тоже было жаль… – опять эта грустная улыбка.

– Ты любила ее…

Спустя некоторое время, она кивнула, – Да, любила. Очень.

– Прости… – выдавила я из себя. Мне хотелось обнять ее, но я не была уверена, что она примет от меня это жест. Вместо этого, я сильнее сжала ее руку, и обрадовалась, когда она посмотрела на меня с благодарностью в глазах.

– Я тоже сочувствую твоей потере, Ангел, – наконец произнесла она, – Я очень за вас радовалась, когда вам удалось бежать в Канаду. Я надеялась, что вы наконец-то догнали свою мечту.

Теперь была моя очередь грустно улыбаться:

– Да, догнали. Но мечта наяву оказалась слишком непрочной. Пришел Кавалло, и все полетело в тартарары.

Я вздохнула от боли, которая снова навалилась на меня, только еще сильнее из-за временной передышки, – Я знаю, уже прошло три месяца, но все равно все это кажется нереальным, понимаешь? Как будто во сне. Или в кошмаре. – Я тряхнула головой, – Часто по утрам я просыпаюсь и ожидаю увидеть наш дом и Айс, лежащую рядом. И когда я просыпаюсь окончательно, кажется, что теряю ее еще раз. Из-за этого не хочу вообще ложиться спать.

– Я могу понять тебя

– Да, думаю, можешь… – я отстраненно вытерла слезинку, катящуюся по щеке

– Что произошло с женщиной, которая ее заложила?

– Руби? – я горько рассмеялась, – Боже, какая ирония. Я хотела ее ненавидеть. Но не смогла. Не важно, как сильно я пыталась, но просто не смогла. Она же действовала из-за любви ко мне.

Я почувствовала, как задрожали губы, и уткнулась в подушку. – Если бы я рассказала ей все в самом начале, ничего этого не произошло бы…

– Ты не знаешь этого, Ангел. Давно известно, что правда только ускоряет конец. Иногда люди видят глазами, а не сердцем. Твоя подруга может и хотела доброго, но она не потрудилась заглянуть внутрь того, что, как она полагала, лежало на поверхности. Нельзя винить себя во всем. От этого только хуже станет.