Впервые в жизни, выходя в общество, Стефани чувствовала абсолютное спокойствие, не боялась быть застигнутой фоторепортерами. В ресторане почти не было посетителей и царил уютный полумрак, так что вряд ли ее могли узнать.

Слушая Гарри, Стефани думала о том, что своей вечной занятостью он напоминает ей отца, у которого тоже редко выдавалась свободная минута. Также она отметила, что все в деревне его любили, и для жителей Кендалхилла он являлся безоговорочным авторитетом.

Урок подходил к концу, и Стефани не терпелось вновь увидеть Гарри. Она вздохнула с облегчением, услышав звонок.

Стефани села в кресло с намерением немного отдохнуть, когда в класс вбежала одна из ее коллег и сообщила, что ей звонят. Стефани пошла в учительскую.

— В какой дыре ты, черт возьми, преподаешь?! — раздался в трубке негодующий голос Хлои. — Я звоню уже второй день, и никто не подходит. Я звонила вчера после обеда — тишина. Сегодня рано с утра…

— Вчера ты звонила слишком поздно, когда занятия уже закончились, а сегодня слишком рано, когда они еще не начались. Не забывай о разнице во времени, — спокойно ответила Стефани.

— Ладно, проехали.

— А что, собственно, случилось? — наконец догадалась спросить Стефани.

— Репортеры как-то пронюхали, что ты здесь, то есть что должна быть здесь.

— Где — здесь? — испугалась Стефани.

— В Швейцарии.

— Не может быть… — простонала Стефани. — Ведь мы были очень осторожны.

— Увы, но они как-то пронюхали.

— Ты уверена?

— Абсолютно. Я видела их собственными глазами. Они везде ходят, расспрашивают.

Стефани изменилась в лице.

— Нет, Хлоя, этого просто не может быть! Ты, наверное, спутала их с туристами, которые спрашивали о чем-то своем.

— Здесь нечего искать и не о чем спрашивать. Все прекрасно информированы. К тому же я узнала одного типа, который в прошлом году раздул скандал вокруг наследника судостроительного магната. Помнишь? Теперь он светило журналистики. Он всегда носит с собой маленькую сумку, в которую вмонтирована камера. Помнишь его мерзкое рябое лицо?

— Конечно, помню. Скандал был громкий.

— Так вот, он здесь не один.

— А он тебя видел? — взволнованно спросила Стефани.

— Боюсь, что да, — пробормотала Хлоя. — Когда я возвращалась после утренней прогулки в гостиницу, я его заметила в холле. К тому же один из администраторов указал ему на меня.

Стефани в отчаянии ударила кулаком по столу.

— И что же ты сделала?

— Я сразу же спряталась за искусственную пальму, которая стояла в холле. Но ее ствол оказался недостаточно толстым и…

— Так что? Он в итоге увидел тебя?

Хлоя вздохнула.

— Да. Хотя я и натянула шапочку на самые глаза и отвернулась, ему все равно удалось меня сфотографировать.

— Натягивающей шапку на глаза и отворачивающейся к стене?! — прорычала Стефани.

— Да, боюсь, что именно в этой глупой ситуации он меня и запечатлел.

— Какой ужас!.. — Стефани едва не плакала.

— Да уж, ничего хорошего. Мы с тобой, конечно, немного похожи, но не настолько, чтобы этот проныра не заметил подмены.

Наступило молчание. Обе обдумывали, что же им делать дальше.

— Стефани, — наконец сказала Хлоя, — мне кажется, пора прекратить спектакль. Лучше остановиться, пока твой отец не узнал, что мы осмелились водить его за нос.

— Что ты говоришь! — возмутилась Стефани. — У меня только-только все стало получаться! В пятницу в школе будет пикник, приглашены родители детей, учителя…

Конечно, Стефани понимала, что Хлоя права, уехать сейчас было бы, пожалуй, самым правильным решением. Но Стефани не могла. Ей понравилось жить в деревне, ей нравилась ее работа, и резко обрубить концы она просто не могла.

Но главная причина, почему она не хотела уезжать, крылась в Гарри. Стефани полюбила его, в чем призналась себе только накануне, после их совместного обеда. Расставания с ним она просто не переживет.

— Так что же мы будем делать? — озабоченно спросила Хлоя. — Если эти фотографии опубликуют, нам не поздоровится. И прежде всего тебе. Опять начнут писать разные гадости про твою семью. Стефани, очнись! Ты меня слышишь?

— Что? — вновь включившись в разговор, спросила Стефани.

— Что мы будем делать? — терпеливо повторила Хлоя.

Стефани ненадолго задумалась.

— Для начала перестань появляться в обществе.

— Может, мне прикинуться больной? — проявила находчивость Хлоя. — Почему мне это раньше в голову не пришло?! Буду лежать в постели. Мне будут приносить еду, свежие газеты… Отдохну, наконец. По-моему, неплохая идея, ты не находишь?

Хлоя слегка успокоилась, Стефани же по-прежнему сильно нервничала. Она поняла, что загоняет себя в тупик, что единственно верным решением сейчас будет уехать.

Но она не хотела, не хотела оставлять школу и Гарри, и все же Стефани понимала, что скорее всего ей придется немедленно покинуть Ирландию и вернуться домой.

Попрощавшись с Хлоей, Стефани решила позвонить отцу, чтобы выяснить, не заподозрил ли он чего. В ее распоряжении было не так уж много времени, так как сегодня она пригласила Гарри на обед. Стефани планировала запечь курицу с молодым картофелем. До его визита оставалось два часа, так что ей следовало поторопиться.

Мысли о разговоре с Хлоей не шли у Стефани из головы. Она не знала, рассказывать Гарри о случившемся или нет. В конце концов она решила ничего ему не говорить, хотя Стефани было страшно — вдруг папарацци найдут ее и здесь?

Если Хлоя сделает вид, что заболела, и запрется у себя в номере, может быть, репортеры оставят ее в покое и займутся кем-нибудь другим, пыталась успокоить себя Стефани. Хотя вряд ли. Надо срочно что-то придумывать. Ладно, об этом позабочусь позже, сейчас нужно съездить на почту и позвонить отцу.

Через час Стефани уже говорила с отцом:

— Папа, я очень рада слышать тебя.

— Родная моя, я тоже счастлив слышать твой голос!

— Как поживаешь, папа? Что у нас нового?

— Все в порядке, как обычно. Как тебе отдыхается в Швейцарии?

— Прекрасно, папа, спасибо.

Отец помолчал. Стефани похолодела, решив, что он уже видел в газетах снимки Хлои.

— Дочь, — серьезным тоном произнес отец, — мне кажется, пришло время тебе вернуться домой. Ты слишком долго отсутствуешь.

— Папа, опять ты за свое! — взмолилась Стефани. — Мы же договорились, что я приеду не раньше чем через два месяца.

— Да, но тебе уже давно пора подумать о замужестве. Ты должна понимать, что от этого зависит не только твоя судьба, но и благополучие всего нашего рода. Кстати, есть очень достойный человек…

— Папа, прошу тебя! Спасибо тебе за заботу, но я вполне могу сама устроить свою жизнь.

— Ты устроишь! — рассердился отец. — Ты даже не помолвлена, в твоем возрасте это неприлично.

— Папа, позволь мне все-таки самой распоряжаться своей жизнью. Я в состоянии без посторонней помощи найти себе мужа.

— Так вот почему ты скрываешься от меня в Швейцарии… — Отец от негодования перешел на леденящий шепот. — Ты совершенно не желаешь слушать меня, так же, как и твои сестры.

Стефани похолодела, вместо «в Швейцарии» ей послышалось «в Ирландии», но она быстро овладела собой, решив, что ей показалось.

— Папа, ты меня не слушаешь, и ты…

— Ты моя дочь, — перебил он, — и я должен заботиться о тебе.

— Да, но не надо давить на меня.

Стефани надеялась, что отец успокоится и перестанет настаивать на ее возвращении, но он словно не слышал ее.

— Ты должна вернуться домой, — продолжал твердить отец. — У тебя здесь масса обязанностей.

Стефани едва не плакала. Она не хотела причинять боль отцу, но и не могла сейчас вернуться домой. Впервые в жизни она ощутила, что такое полная свобода, и ни за что не хотела расставаться с этим восхитительным чувством.

— Папа, — твердо сказала Стефани, — у меня есть и другие обязанности — обязанности перед собой.

— Но ты нужна здесь. Или ты хочешь сказать, что для тебя существует что-то более важное, чем твоя семья? Если даже ты так будешь говорить, я все равно не поверю.