Вскоре Куприянов глянул на часы и заторопился.

— Извините, у меня важный звонок, — коротко попрощался с Денисом, потом подошёл к Ксении и невзначай приобнял за талию, наклоняясь к её уху. — Пообедаем сегодня?

Она испуганно качнула головой.

— Я не могу…

Он заметно расстроился и вздохнул.

— Ну, хоть зайди в перерыв, кофе выпьем. Я у себя буду.

Ксении ничего не оставалось, как кивнуть.

Дмитрий ушёл, Степнова проводила его взглядом и замерла у края съёмочной площадки. Денис тихо приблизился, тоже понаблюдал за съёмкой с минуту, потом выразительно вздохнул.

— Говорову понравится, — сказал он.

Ксения посмотрела на него.

— Что?

Горский встретил её обеспокоенный взгляд и обворожительно улыбнулся.

— Реклама. А ты что подумала?

Ксения вспыхнула, а затем отошла к своему креслу, села и перестала обращать на Дениса какое-либо внимание.

--*--*--*--

Родители их приезду обрадовались. Впрочем, как всегда радовались, когда они собирались все вместе. Им нравилось наблюдать за сыном и невесткой, ловить их улыбки и взгляды, чтобы лишний раз убедиться в том, что всё правильно, и никто в принятых решениях не ошибся.

Андрея всё это смешило. Все дружно делали вид, что всё идёт, как нельзя лучше. Света в такие семейные вечера неизменно превращалась в домашнюю жёнушку-хлопотунью, неустанно кружившую вокруг любимого мужа. Вместе с его матерью готовила ужин, целовала Андрея в ушко, гладила по волосам и о чём-то беззаботно болтала с Людмилой Алексеевной, делилась их маленькими "новостями". Говоров всегда недоумевал, откуда Света эти "новости" берёт. "Их" новости, которые, по сути, должны появляться у любой нормальной пары, которая живёт своей маленькой семьёй. Света рассказывала о милых домашних вечерах, о мелких бытовых проблемах, с которыми они сталкиваются, а Говоров не уставал поражаться её фантазии и тому, что его родители даже задуматься не пытаются, когда это всё, по замыслам их дорогой невестки, должно было бы происходить.

Но Андрей молчал. Молчал, улыбался, не портил никому настроение и тем самым поддерживал спокойствие в семье.

— Я купила потрясающий журнальный столик в гостиную, — тараторила жена, разливая кофе. — Старинный, ручной работы… Андрюша, тебе понравится!

Он кивнул.

— А прежний куда денем?

— Прежний? — переспросила Света.

— Тот, который ты купила в Москве. Он же тебе нравился.

Андрей говорил спокойным и непринуждённым тоном, а сам украдкой наблюдал за женой. Она замерла и заметно озадачилась. Вспоминала.

Говоров едва заметно усмехнулся. Света просто не помнила. У неё не было времени запоминать интерьер "их" дома, она ведь жила будущим, а на настоящее времени просто не оставалось.

Но его мать была довольна.

— Очень скоро у вас всё окончательно наладится. И ты, Андрюша, успокоишься.

— А я разве злюсь, мамуль?

— Я же твоя мать и я вижу всё, — Людмила потрепала его по волосам, как маленького. Говоров заставил себя улыбнуться.

Константин Александрович тем временем перелистнул последнюю страницу отчёта по продажам за последний месяц и поднял глаза.

— Да уж, не спорь с ней, а то она ещё что-нибудь придумает. Лишь бы был повод поволноваться о вас.

— Костя, ну что ты говоришь? Я просто так никогда не волнуюсь, но я же вижу, что Андрею в Москве одному немного не по себе. Да и я очень жду, когда смогу приезжать в Москву со спокойной душой. Приезжать к вам и знать, что всё хорошо.

Андрей откинулся на стуле, сложил руки на груди и посмотрел на жену.

— А мне кажется, что кое-кому в Москве скучно стало, — сказал он.

Света рассмеялась.

— Отвыкла я. В Париже ни минуты свободной нет. Даже не знаю, как я буду в тишине и покое мужа дома с работы ждать?

Константин Александрович зашуршал документами.

— Это ты сейчас так говоришь, Света, — задумчиво проговорил он. — А вот дети появятся, и вы про тишину забудете. И про покой тоже.

Света с Андреем дружно заулыбались, демонстрируя готовность и согласие, но друг на друга так и не посмотрели.

Весь вечер прошёл в благодушных разговорах о светлом будущем семьи, а Андрей исподтишка поглядывал на жену и был уверен, что все эти беседы ей тоже не в радость. Не светятся у неё глаза, как перед свадьбой. Нет в них прежней надежды, мечтательности. Говоров всё это видел и понимал, но наблюдать за такими переменами было тошно. И обидно за то, что они вместе всё так бездарно загубили.

Под лёгкий разговор Андрей поднялся и заявил, что устал. Извинился. Мать улыбнулась.

— Иди, милый. Тебе выспаться надо.

Говоров поцеловал её, потом вопросительно глянул на жену.

— Я недолго, — пообещала Света.

Он кивнул, хлопнул по плечу отца и вышел из гостиной. Оттуда снова послышался смех, а Андрей с облегчением убрал с лица прилипшую улыбку. От неё уже скулы сводило. Потёр ладонью подбородок.

В комнате сразу повалился на постель, даже в душ идти сил не было. Легче всего было бы закрыть глаза и провалиться в блаженную темноту, без всяких сновидений. Полежал несколько минут, потом всё же сел, выдернул рубашку из-под пояса брюк, а после по привычке потянулся к своему пиджаку. Сунул руку во внутренний карман, но бумажника, к своему удивлению, не обнаружил, хотя точно помнил, что положил его именно туда. Его тут же накрыла неясная тревога, начал обшаривать другие карманы и вздохнул с облегчением, обнаружив пропажу. Достал бумажник, открыл его и в недоумении уставился на пустой кармашек, где должна была быть Ванькина фотография. Андрей несколько секунд таращился, не в силах прийти в себя от шока, даже заглянул во все карманы портмоне, как будто снимок сам мог туда перебраться.

Потом вскочил. Ощущение было такое, что его лишили чего-то жизненно-необходимого. Воздуха, например. Коварно отняли самое важное. Украли.

И он прекрасно знал, кто именно это сделал.

Забыв про ботинки, босиком выбежал из комнаты, и с ужасным топотом спустился вниз по лестнице. Ворвался в гостиную, где по-прежнему продолжался непринуждённый разговор и зло уставился на жену. Родители непонимающе посмотрели на него, но Андрею было не до них. Он показал Свете бумажник.

— Где она? — тихо и угрожающе поинтересовался он.

Жена стёрла с лица улыбку и показательно вздохнула.

— Андрей, не устраивай спектакль, — попросила она. — Твоим родителям это ни к чему.

— Где фотография? — чуть ли не по слогам и от этого ещё страшнее, проговорил он.

— Андрей, что случилось? — строго спросил отец, но сын его вопрос проигнорировал.

— Света, не зли меня!

— Прекрати на меня кричать!

— Верни фотографию!

— Что за фотография? — Людмила Алексеевна выглядела расстроенной и сильно обеспокоенной.

Света недовольно поджала губы, потом кинула на мужа язвительный взгляд.

— Расскажешь родителям, что за фотографию ты всё время с собой носишь? Смех просто!

— Мне наплевать, кто и что подумает! Верни!

Она так смотрела на него, что Андрей на какой-то момент испугался, что она из вредности и обиды снимок могла выбросить. Но жена, посверлив его взглядом и вероятно осознав, что дальше его злить просто-напросто опасно, вздохнула так, словно он её страшно изводил и мучил, но достала из кармана фотографию и положила на стол. Андрей снимок тут же схватил, быстро глянул и с облегчением вздохнул. Но всё же напомнил:

— И никогда больше не трогай.

Он вышел из гостиной, но далеко не ушёл. Поднялся по лестнице и присел на верхнюю ступеньку. Знал, что дальнейший разговор пойдёт о его более чем странном поведении, и остался специально, чтобы послушать, что Света его родителям говорить будет. Слушал, ухмылялся, а сам смотрел на Ваньку, чувствуя, что невольно начинает улыбаться, глядя в детские, светящиеся счастьем глаза. Потом аккуратно вставил снимок в кармашек.

— Света, что это за фотография? — услышал Андрей голос отца.