— Так уж и все, — отозвался Брайни. — В принципе только те, которые сами согласны.

— Я не из их числа, — поправила она ремешок сумочки. — Ведь мы договаривались, что я учитель и наставник. Так что меня нужно слушаться, не так ли?

— Да, милостивая госпожа.

— То-то же, учитесь плавать в глубокой воде. И без спасательного жилета!

Брайни кивнул в ответ. Как легко и быстро ей удалось убедить его. Прежде чем Брайни успел опомниться, он уже был в цепких руках маленького человечка.

— Теперь он в ваших руках, Эмилио. Развлекайтесь, ребята.

— Итак, приступим!

Под оценивающим взглядом Эмилио Брайни попятился.

— К моему возвращению сделайте мне настоящего потомственного денежного аристократа. Не забудьте, Эмилио, — «старые деньги»!

— С превеликим удовольствием!

Брайни собирался было спросить, что значит — потомственный денежный аристократ и «старые деньги», но не успел.

— Ваше желание для меня закон! — почтительно поклонился Эмилио.

Дориан взглянула на часы:

— Черт побери, я опаздываю! Проследите, чтобы все по полной программе, как говорится, с головы до пят. Кстати, вот его новый костюм, — Дориан указала на пакеты и коробки. — Буду не раньше шести. Чао!

— Вы бросаете меня? — Брайни почувствовал себя не в своей тарелке. Именно для этого он и нанимал Дориан, чтобы не чувствовать себя неловко в новой обстановке. Вопрос показался Дориан совершенно неуместным. Она даже не взглянула в его сторону. Брайни почувствовал себя таким же брошенным, как несчастная Реба, когда он вручал ее дежурному.

— Попрошу не жаловаться! — только и сказала Дориан в ответ.

— Я никогда не жалуюсь, — заносчиво парировал Брайни. С младых ногтей он усвоил правило, что жалобами ничего не добьешься. Как говорят в Техасе, мухи слетаются на сладкий мед, а не на кислый уксус.

Глаза их на мгновение встретились. Брайни показалось, что в ее карих глазах появилось сострадание. Впервые за все время знакомства она посмотрела на него не как на проект, а как на человека.

Дориан моментально отвела глаза:

— Мне некогда. Нужно успеть на конференцию Общества изящных искусств. Я обещала. Семейство Беррелл всегда поддерживает искусства.

Брайни ужасно захотелось выпить пива, чтобы снять напряжение:

— Понимаю, нужно поддерживать престиж. Так и быть, справлюсь самостоятельно.

Брайни давно привык к самостоятельности. Он привык обходиться без посторонней помощи с семилетнего возраста.

— Не сомневаюсь, — бросила она. — О вас позаботятся. Эмилио был так любезен, что согласился принять нас без очереди.

Глава четвертая

Дориан, как и обещала, вернулась в шесть. Эмилио бурно приветствовал Дориан в своем кабинете. Он щелкнул пальцами, в дверях появилась девушка с серебряным подносом и предложила Дориан стаканчик кампари.

Дориан отпила глоток:

— Эмилио, мы торопимся. У вас готов счет? Давайте я подпишу. Можете отправить его факсом в офис Малкома О'Нила. Он ведет расходы мистера Такера.

Эмилио непринужденным жестом прикоснулся к компьютерной клавиатуре, и принтер выдал распечатку счета. Любой был бы потрясен суммой, в которую обошлись несколько часов пребывания в его салоне красоты и отдыха. Любой, но не Дориан. Она прекрасно знала, сколь высоко ценится имидж. Дориан не стала утруждать себя изучением счета и, не глядя, подписала бумагу.

— Итак, где же он? Приведите его, и мы поедем по своим делам.

— Не торопитесь, — попросил Эмилио и проводил Дориан к мягкому, обложенному многочисленными цветными подушками дивану. — Присядьте и расслабьтесь, дорогая.

— Не могу. Мы спешим.

— Вечно вы так — всегда торопитесь. — Эмилио подтолкнул ее к дивану. — Отдохните. Учтите, сегодня вы не имеете права мне возражать.

Расположившись на мягких шелковых подушках, Дориан поняла, как она устала. Когда бесконечная конференция в Обществе изящных искусств наконец закончилась, она отправилась в собачью парикмахерскую, чтобы забрать собаку Такера. Теперь Реба выглядела гораздо привлекательнее. Выйдя из ванной, Дориан с удивлением обнаружила, что собака свернулась клубком и безмятежно спит на коврике возле ее кровати. Боже, во что теперь превратится ее пушистый белоснежный коврик!

Дориан освежила макияж и надела вечернее платье из черного шелка. Прежде чем отправиться к Эмилио, она успела заказать ужин для двоих в своем любимом Уэст-Энде. Такер выглядел так растерянно, когда она оставила его у Эмилио, вспомнила Дориан. Ничего, сочный бифштекс по-флорентийски наверняка поднимет ему настроение. Кстати, вот вам и первый урок этикета, причем в самой непринужденной манере. Она любила убить двух зайцев сразу, с одного выстрела.

Дориан была озадачена, когда, приехав к Эмилио увидела массажисток, стилистов, специалистов по уходу за кожей и маникюрш. Они почему-то не расходились, хотя уже давно пробило шесть часов. Как в театральном фойе, они как будто нетерпеливо ждали начала представления.

— У вас что, намечается вечеринка? — поинтересовалась Дориан.

Эмилио торжествующе улыбнулся:

— Сегодня мы сотворили чудо!

Эмоциональное восклицание Эмилио вызвало на лицах его сотрудников радостные улыбки.

— Сегодня мы целый день работали не покладая рук, подобно рабам египетским на строительстве пирамиды. И нам удалось сделать кое-что интересное, — загадочно объявил Эмилио.

— Я, конечно, ценю ваши усилия, однако…

— Никаких «однако»! — замахал руками Эмилио, прерывая Дориан на полуслове: — Шедевры заслуживают того, чтобы ими любовались без спешки. Именно поэтому Леонардо да Винчи показывают в Лувре, а не выставляют в витринах техасских банков.

Энтузиазм Эмилио был заразителен. Дориан едва сдерживала улыбку.

— Отдыхайте, пейте кампари, моя дорогая, и готовьтесь к сюрпризу. — Эмилио крутился, как юла, на своих высоких каблуках. Он был похож на циркового иллюзиониста — мастера оригинального жанра, готовящегося показать самый эффектный фокус. Эмилио распорядился сменить классическую музыку на тяжелый рок и приглушить верхний свет.

— Эмилио, я очень ценю все, что вы сделали, но вряд ли все эти приготовления так уж необходимы.

— Избыток чувств суть нашей профессии, дорогая моя. Главное — презентация.

Эмилио был прав. Дориан тоже придерживалась этого правила. От своей матери Дориан унаследовала любовь к внешней стороне дела. Иногда декор гораздо важнее, чем искренние чувства. Приличия можно организовать, они управляемы. Чувства — не поддаются никакому контролю. Сидя в роскошных подушках, Дориан терпеливо ждала — что же, пусть маэстро немного порадуется. Без сомнения, он заслужил это.

— Итак, вы готовы? — закричал Эмилио.

Дориан кивнула, как королева, готовая принять парад войск.

— Да. Полагаю, что готова увидеть ваш сюрприз.

Она рассмеялась, чтобы скрыть волнение. Ей очень хотелось увидеть нового Бриндона.

О чем она думала в эту минуту? Ни о чем, просто сгорала от любопытства. Интересно, что удалось сделать Эмилио? Как Бриндон будет выглядеть в костюме, который она специально выбрала для него? Ткань и стиль должны были подчеркнуть юношескую стройность и мускулистость его фигуры, бездонную синеву глаз и золотистый загар. Интересовал ее, говорила она себе, не сам Бриндон, а результат.

Однако, надо признаться, в ожидании было скрыто нечто большее, чем чисто профессиональный интерес.

Отчего этот загадочный техасец так властно овладел ее мыслями? На конференции Общества изящных искусств, когда выступал президент о расширении деятельности фонда, Дориан не слышала ни слова из его речи. Она размышляла о своей новой работе, за которую взялась столь опрометчиво. Как привить новому миллионеру социальные навыки, избавить от грубых привычек и свести с нужными людьми. Создать имидж богатого человека?

Однако при ближайшем рассмотрении ковбой оказался совсем не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Он желал добиться большего, чем хорошие манеры. Дориан согласилась поработать с ним, лишь бы дотянуть до сентября. Сегодня она уже не могла избавиться от предчувствия, будто она вовлечена в какое-то важное и серьезное дело.