Что-то заблестело на широких плитках пола в нескольких шагах впереди от них.

— Одиссей! — очень тихо позвал Эперит, опасаясь нарушить зловещую тишину. — Это меч Полиба.

Одиссей увидел брошенное оружие и остановился.

— Вероятно, тварь бросилась на него из тьмы, — прошептал Одиссей, слегка разворачиваясь к Эпериту. — Он не мог знать…

Внезапно огромная змея бросилась на них из темноты. Эперит дернулся, и это стало единственным предупреждением Одиссею о быстро надвигающемся из-за спины роке. В ту долю мгновения он повернулся и поднял меч над головой, чтобы защищаться против ужасающей силы атакующего чудовища. Лезвие с глухим звуком ударило по толстой шее, но удар не принес результата. Длинные клыки в открытой пасти лишили бы Одиссея жизни в одно мгновение, если бы не стрела из лука Антифия, которая попала твари в глаз. Змею отбросило назад в тень. Она зашипела от боли.

Эперита поразила скорость атаки и реакция товарищей, но он недолго стоял, словно прикованный к месту. Страх перед змеями его больше не сдерживал. В одно мгновение юноша снова стал воином, понимающим, что смерть совсем рядом с ними, а его друзьям угрожает опасность. Не раздумывая, он бросился вслед за отступающими кольцами огромной твари. Змея уходила так быстро, как только могла, но наполовину ослепленная и не совсем понимающая, что произошло, она врезалась в одну из раскрашенных колонн. Дерево треснуло, полетели щепки, и тварь остановилась.

Эперит мгновенно набросился на чудовище. Воин опустил меч на блестящую кожу, но, как и у Одиссея, меч отскочил от тела. Жуткую кожу было невозможно пронзить. Чешуйки напоминали твердые кожаные доспехи, они располагались одна к другой, формируя неуязвимую броню. Юноша снова ударил, и рука у него онемела после того, как сила удара вернулась назад в двукратном размере — меч отскочил от естественной брони змеи.

Боль от стрелы Антифия заставила змею на какое-то время забыть о людях, которые вторглись в ее лежбище. Но после второго удара Эперита тварь немного отползла назад и склонила жуткую голову набок, рассматривая человека. В оставшемся глазу светились злоба и разум. Чудовище оказалось крупнее Пифона. Если в пещере рядом с местом пребывания Пифии стояла кромешная тьма, то здесь в храм попадало достаточно света, чтобы полностью рассмотреть порождение Ехидны. Оно поднималось до потолка храма — а это расстояние равнялось росту двух высоких мужчин. Но даже это составляло только одну четверть от полной длины змеи.

Чудище не оставило Эпериту времени на отвращение, ужас или восстановление сил. Оно бросилось на него со скоростью летящей стрелы. Юноша даже не успел поднять меч, чтобы защититься, а костлявая голова уже отбросила его на одну из колонн, словно детскую игрушку. У него перехватило дыхание от удара, все перед глазами поплыло, нельзя было понять, где он находится…

Одиссей бросился ему на помощь, оказался перед другом и стал бить тварь мечом. В то же самое время Эперит услышал звон тетивы лука Антифия и увидел стрелу, напоминавшую серебристый свет в тени. Она отскочила от бронированной шеи твари. Теперь чудовище свернулось кольцами, чтобы атаковать с большей силой, оно раскачивалось перед Одиссеем, выжидая шанс броситься на него. В ответ царевич осторожно пытался подойти достаточно близко, чтобы при помощи меча порубить мягкое брюхо змеи. Но ему постоянно приходилось отступать — тварь меняла положение.

Антифий опустился на одно колено справа от Эперита и снова натянул лук. Он потратил еще одну стрелу, которая опять отскочила от жесткой кожи, потом выхватил меч и бросился вперед. Но до того, как лучник успел добраться до Одиссея, змея взмахнула гигантским хвостом и отбросила его назад — на колонну, где воин остался лежать без движения. Увидев, как товарища смели с пути, Одиссей выкрикнул имя Афины и бросился в атаку под нависающей сверху головой чудовища. Широким взмахом мускулистой руки он вонзил меч в змеиную шею.

Тварь, которой было несчетное количество лет, заорала от ярости и боли. Потом змея заскользила по полу назад, к дальней стене храма, вырвав глубоко застрявший в теле меч из руки Одиссея. Когда чудовище ползло по полу, было видно, что ее тело в середине раздулось, что замедляло движение. «Значит, вот какова судьба Полиба», — подумал Эперит, пока еще окончательно не пришедший в себя. Затем он услышал у себя за спиной голос Ментора, который выкрикивал имя Одиссея из дверного проема. Юноша никогда не получал удовольствия от звука этого голоса, но теперь радовался ему. Он лишь надеялся, что Ментор привел с собой остальных.

Эперит снова посмотрел на змею и понял, что чудовище не отступает и не намерено умирать от раны, нанесенной Одиссеем, а собирается опять ударить и выбирает положение поудобнее. Молодой воин крепко сжал меч, с трудом поднялся на ноги. Его подташнивало. Инстинктивной реакцией было бежать на защиту Одиссея, но это уже запоздало. Тварь открыла пасть, из которой текла слюна, обнажив клыки длиной с копья. Они казались голубыми и будто светились в тусклых лучах, идущих от входа в храм. Затем чудовище бросилось на безоружного царевича. Одиссея подбросило в воздух от силы атаки, но ему каким-то образом удалось ухватиться за змеиную голову и повиснуть на ней.

Мгновение Эперит не мог ничего поделать, он только смотрел, как змея пытается вырваться и сбросить Одиссея. Тварь трясла головой, будто необъезженная лошадь, пытающаяся скинуть наездника. Но сила захвата человека не уменьшалась, даже когда змея билась, ударяя человеческим телом о колонны. Пыль клубами поднималась с потолка.

А затем юношу охватила ярость битвы. Он забыл про свое отвращение при виде огромной змеи и снова бросился в атаку, вскочил на тварь и вонзил лезвие между плотно расположенных чешуек. Ярость придала ему сил, меч проскользнул между находящих друг на друга чешуек в мягкую плоть. Хлынула струя черной крови, запачкав ему кисти рук и предплечья.

В это мгновение он услышал треск и заметил, как Одиссей летит через храм, все еще держа в руке клык, который вырвал из части чудовища. Царевич упал на каменное возвышение и больше не двигался.

Эперит судорожно пытался высвободить меч Полиба, чтобы нанести побольше ран, но змея больше не обращала на него внимания. Теперь она нацелилась на человека, который дважды ранил ее. Чудовище пришло в бешенство от боли, которая волнами прокатывала по его телу — от глаза, лишившегося зрения, до клинков, которые пронзили ранее непробиваемую плоть. Змея страстно хотела мстить. Взгляд Эперита был зафиксирован на Одиссее. Он знал, что теперь не в состоянии спасти друга от твари, и понял, что все его надежды вот-вот умрут вместе с командиром. Затем он услышал яростный крик, и из тени выбежал Ментор.

В мгновение ока Ментор оказался между чудовищем и Одиссеем. Он бросил щит и вдавил тупой конец копья в землю рядом с царевичем так, что острие смотрело прямо вверх по траектории движения змеиной головы. Едва ли заметив появление нового человека из-за ярости и боли, тварь всем весом своего тела бросилась на Одиссея — и напоролась на копье Ментора. Оно вошло ей в мозг и вышло в верхней части головы, мгновенно убив.

Эперит свалился со спины убитого чудовища и пополз к тому месту, где на полу лежали Одиссей и Ментор, придавленные весом упавшей туши. Антифий все еще оставался без сознания, и молодому воину пришлось приложить все оставшиеся силы, чтобы отодвинуть тяжелую голову змеи, придавившую двух людей, и отбросить ее в сторону.

К счастью, никто не пострадал очень сильно. Несмотря на все атаки змеи, Одиссей получил только одно ранение — небольшой порез над бровью, откуда струилась кровь. Они нашли Антифия, возвращающегося в сознание, но тот тоже заработал лишь несколько синяков и порезов.

— А где Полиб? — спросил Антифий, глядя на мертвое чудовище.

— Вон там, — ответил Эперит, показывая на раздутый живот твари.

Антифий подошел к змее и достал кинжал из-за пояса. Пока остальные наблюдали за ним, он рассек мягкую ткань брюха. Чтобы раздвинуть края разреза, пришлось приложить силу. Внезапно на пол храма вылилось огромное количество жидкости, забрызгав лучника. Крови оказалось столько, что под ним чуть не подогнулись ноги. В центре лужи оказался скользкий кусок мяса, который вывалился, словно потроха из приносимой в жертву коровы. Завороженный зрелищем Эперит сделал шаг вперед, но мгновенно в ужасе отпрыгнул назад, когда огромное количество маленьких змеек из разреза в теле матери выскочили и бросились на свободу в затененные части храма.