— Нет, синьор. Только муку, овес, масло и патоку. Все.

— Это не могло ему повредить, — проговорил Эван, хмуро глядя на сына.

— Я принесла его любимый хлеб, синьор. Он поможет Майло поправиться.

— Спасибо, Карлотта. Он сегодня немного капризничает и не ест, но, может быть, ваш хлеб вызовет аппетит.

— Я пойду и отрежу ему кусочек, — улыбнулась Карлотта.

— Мы помоем руки и придем на кухню, — ответил Эван. Он сам захотел есть, почувствовав запах свежего хлеба.

— Si, — проговорила Карлотта. Как обычно, Майло весь вывозился в навозе. В доме тоже было грязно. Карлотте не нравилась, когда мужчина не уделял внимания порядку в доме, итальянка ревностно следила, чтобы ее муж соблюдал чистоту во всем. Габриель не часто брился, особенно в последнее время, но на нем всегда была чистая рубашка. Карлотта заметила, что он стал более замкнутым, а в глазах преступницы больше нет радостных искорок. Карлотта решила, что между осужденной и Габриелем что-то произошло, и это обрадовало итальянку.

Рядом с домом в большом жестяном корыте Амелия стирала белье. Рядом стояло корыто поменьше, до краев заполненное грязным бельем. Это корыто во многих местах проржавело насквозь.

С шестью детьми стирка не заканчивалась никогда. Майло всегда ходил в свинарник с отцом, где малыша постоянно сбивали с ног шустрые поросята. Амелия прекрасно вышивала, но чинить и штопать одежду ей не удавалось. Эван сказал ей, что вышивание дело бесполезное и ей нужно учиться штопать, потому что у всех одежда местами уже износилась до дыр. И снова она почувствовала себя бесполезной, но, по крайней мере, Сисси и Роза попросили ее показать им, как вышивать.

Амелия заметила что к ней идет Карлотта.

— Разве ей не нужно заботиться о муже? — Амелию раздражало, что итальянка проводит больше времени на ферме, чем со своим мужем.

Карлотта едва сдержала улыбку. Она знала, что ее соперница вскоре вынуждена будет уехать отсюда.

— Кому-то нужно следить, чтобы дети Финнли ели приличную пищу, — злорадно усмехнулась Карлотта.

— Вам лучше завести свою семью, — отрезала Амелия.

Карлотта улыбнулась про себя. «Однажды я это и сделаю, и моих детей будет растить молодой смотритель маяка», — подумала итальянка. Она мечтала соблазнить Габриеля и забеременеть от него. А Эдгару придется ее отпустить. Когда Карлотту и Эдгара венчал священник на золотых приисках, она сомневалась, что их брак официально занесен в какой-либо реестр. Поэтому она с Габриелем могла оставить этот остров и устроиться где-нибудь на Большой земле и просто выйти за него замуж.

— Кажется, кому-то лучше научиться готовить, — ответила итальянка вслух.

— У меня есть занятия получше, — саркастически ответила Амелия. Она подумала о том, что не пошла бы на уроки Карлотты и под дулом пистолета.

— Я вижу, — ухмыльнулась итальянка и направилась к дому, покачивая бедрами.

Поприветствовав девочек, итальянка достала хлеб, начала резать его, раздавая детям.

— Майло вчера болел, — проронила Сисси.

— Si,ваш отец только что рассказал мне об этом. Что случилось?

— Примерно через час после ужина у него началась рвота.

— И у него сильно болел живот, — добавила Роза.

— Бедный маленький мальчик! — воскликнула Карлотта. — Она не чувствовала никакой вины.

Увидев, что Майло с Эваном направляются к дому, Карлотта отогнала девочек от стола, сказав им, что их отец рассердится, если они станут мельтешить у него перед глазами. Зная, каким может быть их отец после бессонной ночи, девочки ушли в свою комнату. Эван мало спал с тех пор, как умерли его жена и ребенок. Боль утраты и мрачные мысли не давали ему уснуть. И тогда он был очень строг с детьми.

Когда девочки ушли, Карлотта достала из корзинки особыйкусок хлеба, который отдала Майло. Мальчик был голоден, поэтому быстро съел кусочек и попросил еще. Карлотта отрезала Майло кусок от обычной буханки, убедившись, что Эван видел это.

— Вам нужно заставить Сару делать масло, — сказала Карлотта.

Эван закатил глаза.

— Она только недавно научилась доить корову, — ответил он. — И потом, она отказывается подходить к поросятам. Я просто удивляюсь, какую жизнь она вела прежде. Она не умеет готовить или штопать, на стирку белья у нее уходит целая вечность, но при этом она довольно образованная. Говорит по-французски, умеет танцевать, читать и писать. Я думаю, может, она была гувернанткой или учительницей. А вы что думаете, Карлотта?

— Она обворовала хозяев, поэтому она воровка, и больше никто. И не важно, образованная она или нет, — ответила Карлотта.

Эдна встала рано. Одевшись, она пошла в гостиную и начала просматривать книги. К ней присоединился Чарльтон, который пообещал приглядывать за их подопечной. Полли встала вскоре после них, чтобы разжечь огонь в печи. Она удивилась, что Эшби уже на ногах, и поинтересовалась, что они ищут.

— Ничего важного, — уклончиво ответила Эдна. — Разожги огонь и сделай, пожалуйста, чай, Полли. — Если она расскажет служанке о газетной статье, та случайно может упомянуть об этом, и их подопечная обо всем узнает. Эдна не могла рисковать.

Большая часть книг наверху состояла из тех, которые Эдна называла «серьезными книгами » Чарльтона — научные книги по сельскому хозяйству и животноводству, которые совсем не представляли для нее интереса. Эдна не стала бы класть вырезку туда. Она сразу начала искать на второй полке.

В середине полки женщина обнаружила книгу Чарльза Диккенса под названием «Американские записки». Диккенс был новым популярным писателем. В книге она нашла засушенный цветок. Несколько мгновений Эдна рассматривала цветок, и к ней вернулись воспоминания. Она получила от Камиллы письмо с газетной вырезкой в тот же день, когда впервые расцвел первый бутон камелии. Срывая цветок, она думала о том, как ей не хватает Камиллы. Тогда Эдна положила цветок в книгу вместе с фотографией Амелии.

— Это очень странно, Чарльтон, статья должна была быть тут, вместе с цветком.

— Ты уверена, дорогая? Вчера ты не могла вспомнить, где она.

— Я знаю, но этот цветок напомнил мне все. Я сорвала его в тот день, когда пришло письмо от Камиллы. Камелии всегда напоминали мне о ней. Поскольку цветок был очень красивым, я захотела сохранить его. Теперь я помню, что подумала, как красива Амелия, и поэтому положила ее фотографию и цветок вместе в эту книгу. Очень странно, что газетной вырезки здесь больше нет.

Эдна позвала Полли, которая пришла из кухни.

— Полли ты не видела вырезку из газеты где-нибудь на этой полке?

— Нет, миссис Эшби. — Полли открыла тяжелые шторы, и солнечный свет залил комнату.

— Она должна находиться в этой книге, — проговорила Эдна, показывая книгу Полли. — Но, возможно, выпала оттуда.

— Я не видела ничего похожего на газетную вырезку, миссис Эшби. А что такое?

— Да ничего. — Эдна снова посмотрела на книжный шкаф. Лучи солнца проходили через окно и падали на полки с книгами. Она заметила тонкий слой пыли на нижней полке. На средней полке, до книги Диккенса, на полке были видны следы. Когда Эдна посмотрела на верхнюю полку, то увидела, что слой пыли и там потревожен, хотя там к книгам она не прикасалась.

— Полли, ты вчера подходила к книжному шкафу? — спросила Эдна. На острове почти всегда дул ветер, и пыль очень быстро собиралась на поверхностях.

— Нет, миссис Эшби. Вчера я ничего не делала в этой комнате.

Эдна взглянула на Чарльтона.

— Иди на кухню, Полли, и поставь чайник.

Полли удалилась.

Чарльтон растерянно посмотрел на жену.

— И что ты думаешь? — тихо спросил он.

— Я думаю, кто-то другой нашел вырезку, — прошептала Эдна.

Чарльтон прекрасно понял, кого она имеет в виду.

— Но откуда она узнала…

Эдна пошла на кухню, пригласив жестом Чарльтона следовать за ней.

— Полли, Амелия вчера вечером была с тобой на улице, не так ли?

— Да, — ответила Полли. — Я взбивала масло, а она наблюдала за мной. — На самом деле Сара помогала ей, но Полли надеялась, что Эшби этого не знали.