— Я сомневаюсь, что у вас останется время на домашние заботы, викарий. — Шарлотта не уступала своих позиций. — Как вы сказали, вы будете заняты устройством похорон. И так как это ваше призвание — успокаивать страждущих, у вас есть другие прихожане, которые нуждаются в вашем времени. Я думаю, что миссис Абернази все еще нуждается.

Краешком глаза она видела белое лицо Марты, еще более бледное из-за контраста с черными, глубоко запавшими глазами и такими же черными бровями. Бедная женщина, казалось, готова упасть в обморок, несмотря на широкие плечи и солидное телосложение.

— Пожалуйста, сядьте. — Шарлотта подтолкнула к ней кресло. — Вы, должно быть, ужасно устали. Вы не спали всю ночь?

Марта кивнула и утонула в кресле.

— Вы очень добрая женщина, — сказала она слегка дрожащим голосом. — Слишком много всего нужно предусмотреть. Надо приготовить обед для всех, написать письма, приготовить черные накидки… И дома должен быть порядок, нужно проинструктировать служанок… Миссис Лессинг спит?

— Да, и я меньше всего хочу будить ее, если только это действительно не будет необходимо, — твердо сказала Шарлотта, предназначая это для ушей викария, хотя продолжала смотреть на Марту.

Викарий проворчал:

— Я надеялся оказать духовную помощь бедной женщине, но если, как вы говорите, она спит, то, полагаю, я навещу ее в другой раз.

— Очень хорошо. — Шарлотта не хотела предлагать им угощение, но усталое лицо Марты вызвало у нее жалость. — Могу я предложить чашечку чая? Это нетрудно.

Марта открыла рот, чтобы согласиться, затем сомнения, смешанные с беспокойством, появились на ее лице. Она еще немного поколебалась, затем решительно встала и отклонила предложение.

После того как они ушли, Шарлотта пошла на кухню, чтобы убедиться, что все приготовлено для легкого ужина и что все необходимое из еды на следующий день имеется в наличии. От этих обязанностей ее отвлекла служанка, которая сообщила, что пришла полиция. Она ожидала их визита, думала об этом с самого начала, и, тем не менее, их приход застал ее врасплох.

Конечно, это был Питт. Странно, но Шарлотта смутилась при мысли, что он увидит ее здесь, что она вызвалась помогать.

— Добрый вечер, мисс Эллисон. — Он не выразил своего удивления, увидев ее, однако брови вопросительно поднялись. — Как себя чувствует миссис Лессинг? Достаточно ли хорошо, чтобы поговорить со мной? Я знаю, что мистер Лессинг в церкви.

— Я думаю, она побеседует с вами, — сказала Шарлотта. Она говорила мягким тоном, чтобы не показаться резкой. — Возможно, лучше поговорить с ней как можно скорее. Все равно нет никакой возможности избежать разговора. Если вы подождете, я поднимусь наверх и разбужу ее. Если это потребует немного времени, пожалуйста, извините меня.

— Конечно. — Поколебавшись, он позвал ее: — Шарлотта!

Она обернулась.

Он стоял нахмурившись:

— Если она больна или очень расстроена, то у меня нет к ней таких вопросов, которые не могли бы подождать до завтра. Просто я сильно сомневаюсь, что завтра будет легче. После того как мы закончим, она даже, пожалуй, будет лучше спать.

Шарлотта улыбнулась.

— Думаю, так и случится. Могу я присутствовать, если она захочет?

— Я бы предпочел, чтобы вы присутствовали.

Потребовалось несколько минут, чтобы поднять миссис Лессинг и уверить ее, что она выглядит вполне приемлемо и не опозорит себя перед столь низким существом, как полицейский; что он будет очень вежлив и ей нечего бояться, так как она ни в чем не виновата, и что ей станет гораздо легче после того, как вся процедура будет закончена. У Шарлотты не хватило смелости сказать ей, что это только первый визит из многих последующих. Одного потрясения на сегодня достаточно.

Питт был очень мягок с ней, но задавал неизбежные вопросы. Кто были друзья Верити? С кем она недавно познакомилась? Кому из мужчин она нравилась? Боялась ли она кого-либо? Насколько хорошо она знала Хлою Абернази? Гостила ли она у Хилтонов или Эллисонов, так чтобы могла знать их служанок? Знали ли они ее? Располагали ли они какой-либо информацией, которая могла объединять их?

Миссис Лессинг не знала ничего, что могло бы помочь. Она все еще страдала от шока и отвечала на вопросы какими-то ставящими в тупик бессмыслицами. Как будто бы она не понимала цели этих вопросов.

Наконец Питт сдался и поднялся, чтобы уйти. Миссис Лессинг медленно вышла в холл и закрыла за собой дверь.

— Вы остаетесь, Шарлотта?

Ей не пришло в голову упрекнуть его за наглость, за то, что он назвал ее по имени.

— Да, здесь много работы, а мистер Лессинг еще занят в церкви. Он не очень практичный человек, не привык вести домашнее хозяйство.

— Хорошо бы позволить ей делать какую-то домашнюю работу самой. Занятость не может вылечить, но может облегчить страдания. От безделья появляется время задуматься.

— Хорошо, я… я найду какую-нибудь домашнюю работу, которая отвлечет ее от горестных мыслей. Но я сама буду заниматься всеми приготовлениями к похоронам, оповещать людей и тому подобное.

Питт засмеялся:

— По работе мне приходится часто видеть трагедии, горе и жестокость, но я вижу также и много доброты. Доброго вечера. — Он повернулся к двери. — Не забудьте: не ходите одна по улицам ни при каких обстоятельствах. Даже если потребуется пойти за доктором. Лучше попросите мистера Лессинга или зайдите к соседям. Они поймут.

— Мистер Питт!

— Да?

— Вы знаете что-нибудь еще? Я имею в виду, что это за человек? Из какого… он сословия? — Она думала о Джордже и Эмили.

— Вы знаете что-то, о чем мне не говорили? — Инспектор снова смотрел на нее так, словно видел ее насквозь, словно хорошо знал ее — как равный, а не как полицейский.

— Нет! Конечно, нет! Если бы я знала что-то, я бы вам сказала.

— Сказали бы? — В его голосе слышалось легкое недоверие. — Даже если это было бы не более чем подозрение? Вы бы не побоялись обидеть кого-то… может быть, того, кого вы любите?

На кончике ее языка уже вертелись сердитые слова, что она не любит никого, кто бы мог быть связан с таким преступлением. Затем что-то в нем заставило ее быть честной… может, его ум или его порядочность.

— Да, конечно, я должна бояться обидеть кого-то, если это всего лишь пустые подозрения. Но я думаю, вы не делаете окончательных заключений только потому, что кто-то что-то говорит вам? — Это был вопрос; она хотела, чтобы Питт заверил ее.

— Нет, иначе мы ловили бы десять преступников по каждому преступлению. — Он засмеялся, снова показывая свои блестящие белые зубы. — Так о чем вы не хотите мне рассказать?

— Вы уже сделали заключение! — горячилась Шарлотта. — Я не говорила, что я что-то знаю.

— Вы не сказали это прямо, но ваша отговорка заставляет меня думать, что вы что-то скрываете от меня.

Девушка отвернулась, настраивая себя на то, чтобы ничего не говорить ему.

— Вы ошибаетесь. Я хотела бы знать что-нибудь, что могло бы по-настоящему помочь, но я не знаю. Очень сожалею, что сказала что-то, что создало ложное впечатление.

— Шарлотта!

— Вы стали сверхфамильярны, инспектор Питт, — очень тихо сказала она.

Он подошел к ней сзади. Шарлотта точно знала, где он. Слова Эмили об обожании промелькнули в голове девушки, и она вся покраснела от смущения и от внезапного ужасного понимания того, что это было правдой. Она словно приросла к месту.

— Шарлотта, — сказал Питт очень мягко. — Этот человек уже убил четырех женщин. Нет причин думать, что он остановится. Очень возможно, что он не в состоянии помочь себе сам. Лучше уж пусть невинный подозревается несправедливо, очень недолгое время… он будет одним из многих, чем умрет еще одна женщина. Сколько лет было Лили? Девятнадцать? Верити Лессинг было только двадцать. Хлое Абернази было немногим больше. А служанке Хилтонов? Я даже не могу вспомнить ее имя… Если вы сомневаетесь в чудовищности этого, пойдите наверх и снова взгляните на миссис Лессинг…

— Я знаю! — с яростью выкрикнула Шарлотта. — Вы не должны напоминать мне! Я здесь уже почти сутки.