Линда внезапно вернулась на землю. Слова «миссис Хьюстон», произнесенные хрипловатым насмешливым голосом, потрясли ее. Она с тревогой посмотрела на стоящего рядом мужчину. На его лице сияла самодовольная ироничная улыбка.

Он забавлялся, и она в ужасе поняла почему. Потому что он ее целовал и ей нравилось, как он это делал. Тем же образом, каким он околдовал ее сына и даже кота, ему удалось — моментально — околдовать и ее.

Он порылся в кармане, вытащил бумажник и вложил в довольно грязную руку священника стодолларовую бумажку. Затем повернулся к Шейну, который пристально разглядывал свинью, прищурив глаза.

— Эй, свидетель, — лениво позвал его Грэг. — Ты что-нибудь засвидетельствовал?

— Практически ничего, — ответил тот, не отрывая взгляда от свиньи. — Я наблюдал за этим животным. У нее самые злобные глаза из всех, которые я когда-либо видел. В ней определенно есть что-то сверхъестественное.

Рейнбау почесал свою голую подмышку и посмотрел сначала на свинью, потом на Шейна.

— Вы вполне могли знать друг друга в предыдущей жизни, — предположил он. — Знаете, это иногда случается.

— Видимо, так, — пробормотал Шейн.

Грэгу пришлось буквально тащить его к машине. Он всю дорогу хмуро оборачивался на свинью.

Другой рукой Грэг держал большой арбуз — свадебный подарок от священника.

— Разве ты не собираешься хотя бы поздравить нас? — спросил он приятеля.

— С чем? — Шейн был явно озадачен.

— С браком.

— Брак не есть основание для поздравлений, — сказал Шейн, затем зевнул. — Это только основание для развода.

Они остановились в близлежащем городке, чтобы передать по телеграфу заверенную копию брачной лицензии Бадави, в его отель в Нью-Йорке.

— Вот так, — сказал Грэг. — Это должно убедить старика.

Линду раздражал цинизм и абсурдность всего происходящего.

Меня притащили сюда и выдали замуж прямо на поле с арбузами, с горечью думала она. Священником был старый хиппи, а единственный свидетель провел всю церемонию, играя в «гляделки» со свиньей. И все это только потому, что некто верит, что нашими судьбами управляют звезды. С чем и поздравляю вас, миссис Хьюстон.

Добро пожаловать в сумасшедший дом.

Когда «новобрачные» добрались до виллы, Томми и Сарра смотрели телевизор и доедали сливочное мороженое с фруктами. Рядом с ними спал, свернувшись клубком, Бозо.

Линда попросила Сарру пройти с ней в соседнюю комнату, а Грэг остался, чтобы составить компанию Томми.

Как только Линда захлопнула за собой дверь, она бессильно прислонилась к стене и схватилась руками за голову. Сарра не сразу заметила ее состояние.

— Посмотри на эту комнату, — сказала она, жадно разглядывая ее. — Это не дом, а дворец Удовольствий. Слава Богу, что ты вернулась. А то я здесь каждый час набираю по фунту лишнего веса.

— Сарра, как ты думаешь? — Линда глубоко вздохнула. — Ты не могла бы остаться здесь подольше? Нам с Томми, видимо, придется здесь пожить… я пока не знаю сколько времени. Мне… мне нужна компаньонка. Я и Грэг Хьюстон… мы сегодня поженились.

— Вы… что?! — Сарра в ужасе всплеснула руками.

Линда постаралась ей все объяснить, несмотря на то, что подруга без конца перебивала ее своими вопросами и восклицаниями.

Наконец она уселась в кресло, качая головой.

— Значит, он хочет снести наши дома, а мы пока можем пожить здесь? Это все так путано. Ну, конечно, я не могу оставить тебя одну в беде. И потом — куда же мне теперь ехать? Давай назло ему поселимся здесь навсегда и в отместку съедим всю его еду. Правда, я уже слышу, как черти в аду радуются: Сарра Голдман скоро будет весить сто килограммов.

Линда не могла даже улыбнуться. Она становилась все более мрачной и подавленной. Сарра встала, подошла к ней и обняла за плечи.

— Я знаю, тебе сейчас не до смеха. Но что еще нам остается делать. Кто-то сказал: «Если мы не будем смеяться, то сойдем с ума».

— Я не в состоянии смеяться, — угрюмо ответила Линда. — Видимо, я уже сошла с ума.

Сарра еще раз окинула взглядом богатое убранство комнаты и беспомощно пожала плечами.

Остальную часть дня Линда старалась держаться как можно дальше от Грэга Хьюстона.

Она и Сарра помогали друг другу упаковывать вещи, чтобы переехать на виллу. Томми был так возбужден, что его трудно было уговорить хотя бы немного поспать.

Когда все вещи были собраны, Томми подошел к матери и, подергав за край шорт, удивил ее своим вопросом:

— Завтра будет волшебное утро?

Линда внимательно посмотрела на сына.

— Я не знаю. Может быть. Не могу обещать.

Томми спустил Бозо на пол и, зевнув, стал тереть глаза кулачками. Он к вечеру свалится от усталости, подумала Линда. Может быть, это и к лучшему. По крайней мере не заметит, что спит в чужой постели.

Чужая постель. Ей самой придется спать в такой. Под одной крышей с Грэгом Хьюстоном. Она слегка побледнела. Томми снова зевнул.

— Грэг сказал, что у нас, может быть, даже будет и день дельфина. Будет, да?

— День дельфина? Я даже не знаю, что это такое.

Мальчик взглянул на нее, разочарованный ее неведением.

— Это день с дельфином, — выразительно сказал он.

— Там видно будет, — ответила Линда, не зная, что именно обещал ему Грэг.

Бозо зевнул и вытянулся под туалетным столиком Сарры, а Томми начал ходить кругами вокруг ее большого плетеного ковра, тихо напевая: «Утро волшебное, день дельфина, утро волшебное, день Дельфина».

Подруги обменялись взглядами. Томми определенно был сегодня слишком разговорчивым. Как такому человеку, как Грэг, удалось сотворить это чудо?

— У меня была соседка, миссис Фини, — сказала Сарра тихо. — Она всегда говорила: «Господь творит свои чудеса неисповедимыми путями».

Линда прикусила губу и покачала головой: в Грэге Хьюстоне было слишком много чего-то дьявольского, чтобы он мог творить чудеса путями Господними.

В тот вечер Томми упрямо не хотел ложиться спать. Обычно тихий и послушный, от усталости и перевозбуждения он стал раздражительным и капризным. Линда была вынуждена взять его на руки и отнести в постель. Но даже когда его наконец уложили, глаза его, уже затуманенные, никак не хотели закрываться.

Линда пыталась заставить его лежать тихо, чтобы она могла почитать ему. Но он все время порывался сесть и вылезти из постели. Он был таким неугомонным, что Бозо спрыгнул с его кровати и ушел спать в кресло, обтянутое бледно-зеленым атласом.

Линда снова попыталась утихомирить сына, с раздражением окидывая комнату взглядом. Как и во всем «дворце удовольствий» Грэга, в ней было слишком много привлекательных вещей. В углу стоял большой цветной телевизор, на комоде — магнитофон, а рядом стеллажи, уставленные кассетами. Огромное, во всю стену, окно открывалось на просторный балкон, выходивший на море. Шторы из зеленовато-голубого шелка слегка колыхались от морского ветерка; в тон им были и покрывала на парных кроватях. Обои приглушенного зеленовато-серого цвета с рисунком из серебристых раковин гармонировали с общим убранством спальни.

— Ну а теперь ложись, — уже в сотый раз приказала она. — Иначе я совсем не буду читать.

Томми подозрительно посмотрел на нее, а затем на вторую кровать.

— Да, — заверила она его. — Я тоже буду здесь спать. А Сарра рядом. Все как дома, все почти, как у нас дома.

Но вилла даже отдаленно не напоминала их коттедж, и даже себя она не могла обмануть на этот счет.

Вдруг дверь спальни тихо отворилась, и Линда оглянулась. Когда она увидела, что это Грэг, у нее перехватило дыхание. Он был снова босой, в старых шортах и одной из своих ярких рубах с кричащей расцветкой. На сей раз это были зебры, выглядывающие из высокой голубой травы.

В руках у него была гитара, волосы растрепаны. Казалось, он пришел прямо с пляжа. Линда вздрогнула: его появления всегда были непредсказуемыми. Хотя этот дом был его, он, казалось, не имел к нему никакого отношения. Слишком загорелый и слишком мужественный, он мало подходил к этой шелково-атласной комнате с ее приглушенными тонами.