Кроме того, Тейт не мог избавиться и от чувства тревоги за Клер. Эта тревога лишь усилилась и прочно угнездилась в его душе, с тем чтобы, как выяснилось позже, неустанно грызть его следующие несколько дней.

Через пару минут Тейт зашагал к своей машине, и от его внимания ускользнуло, что какой-то незнакомец, укрывшись в тени почтового фургона, упорно не сводит с него глаз.

3

Ранним субботним вечером Клер, в широкополой соломенной шляпе и солнечных очках, бесцельно шагала по дорожке просторного курортного комплекса.

Недавняя беседа с отцом и случайная встреча с телерепортером, которая могла ей дорого стоить, укрепили ее решение как можно дольше сохранять инкогнито. Она подозревала, что впереди ее ждут несколько нелегких месяцев, а потому хотела насладиться этими последними мгновениями тишины и спокойствия.

День выдался чудесный, прямо-таки идеальный для весны на побережье Флориды. Такие дни обычно запечатлевают на почтовых открытках и вовсю расхваливают в туристических справочниках.

Клер решительно выбросила из головы все дела, стряхнула с себя усталость, завладевшую ее телом после многочасовой расшифровки результатов тестов, магнитофонных бесед и собственных записей по делу Энрике Сантьяго. Этот человек, которого временно поместили в ближайшую федеральную тюрьму, не относился к числу ее обычных пациентов, хотя она и наблюдала нескольких заключенных в самом начале своей карьеры психотерапевта.

Судья Бентон, уверенный в ее компетентности и лояльности, попросил ее провести психиатрическую экспертизу, и Клер теперь должна была на процессе подтвердить вменяемость Сантьяго и его способность отвечать за свои действия по закону. До сих пор начало процесса откладывалось именно из-за этой экспертизы. Все предыдущие столкновения этого человека с представителями закона заставляли всех, кто был связан с этим делом, проявлять максимум осмотрительности.

На первый взгляд задача, поставленная перед Клер судьей Бентоном, казалась довольно простой, но Клер предвидела определенные сложности, связанные с ее свидетельскими показаниями. Причем сложности как для нее самой, так и для следствия, особенно в том случае, если судья вынесет решение начать обвинительный процесс.

Клер испытывала личную неприязнь к Сантьяго и ко всему, что он олицетворял собой. Для нее он оказался очень непростым объектом психиатрического исследования. Его настроение и реакция на вопросы ее тестов менялись день ото дня.

Клятвенные заверения в полнейшей невиновности чередовались у экс-диктатора с угрозами по возвращении на родину расправиться со своими противниками самыми жестокими способами. Он неоднократно требовал от нее раскрытия инкогнито и угрожал страшной местью, если Клер не согласится с утверждением его адвоката о невменяемости подзащитного.

Клер была уверена в точности своего медицинского заключения и тем не менее старалась соблюдать строжайшую объективность во время длительных бесед, которые ей приходилось вести в его камере под усиленной охраной. За прошедшие недели она не раз напоминала себе слова своего научного руководителя по психиатрии. Он учил ее, что для того, чтобы отлично делать работу, совсем не нужно относиться к пациенту с симпатией.

Клер, довольная, что накрепко усвоила этот урок в самом начале учебы, решила теперь выбросить Сантьяго из головы до тех пор, пока ее не вызовут в суд. Передышка была ей просто необходима. К Сантьяго она вернется, когда займет место свидетеля в зале суда. Опыт подсказывал ей, что эта процедура сама по себе станет для нее нелегким испытанием.

Клер неспешно продолжала свой путь по дорожкам курортного комплекса Майами-Бич. Чувствуя, как с каждой минутой напряжение ее покидает, она с наслаждением вдыхала терпкий солоноватый воздух Атлантики и прислушивалась к взрывам смеха, доносившимся от плавательного бассейна, где развлекалось несколько семейств с маленькими детьми.

Но улыбка ее затуманилась и погасла, а шаги замедлились, когда она услышала восторженный визг малышни, доносящийся из городка аттракционов. Клер не позволила себе окунуться в печаль, вызванную звуками детского смеха. Прошлое изменить невозможно, как бы сильно ей этого ни хотелось, а потому лучше вспоминать только короткие прекрасные моменты, проведенные с маленьким сыном.

Постепенно веселые возгласы отдыхающих сменились отчетливыми глухими ударами мячей — Клер теперь брела вдоль теннисных кортов. Извилистая, обсаженная с обеих сторон великолепными розами аллея уводила ее за границы курортного комплекса, к причалам для яхт и лодок.

Бесконечные ряды катеров и яхт тянулись, казалось, до самого горизонта. Эта картина напомнила Клер о выходных днях и каникулах, которые она в детстве проводила с семьей на побережье.

Она остановилась у каменного парапета, отделяющего портовую зону от курортной, и ее мысли обратились к человеку, с завидной постоянностью возникающему в ее снах с того самого дня, когда она встретила его впервые. Тейт Ричмонд вызывал смятение в ее чувствах. Ее тяга к этому человеку не переставала удивлять Клер. После развода, происшедшего три года назад, ее сердце как будто оцепенело, но теперь, похоже, оно вернулось к жизни. Забытая способность чувствовать вернулась к Клер. Вернулась… с острым ощущением его мужского начала и собственной трепетной реакции на него.

Тейт Ричмонд представлялся ей человеком огромной внутренней силы, с целеустремленным характером и непоколебимыми устоями. Больше всего ее поразило в нем отсутствие эгоизма. А уязвимость, которую она уловила в беседах с ним, вызвала любопытство и заинтриговала.

Он ей нравится. Пожалуй, даже слишком нравится. Уже не в первый раз Клер мысленно сравнивала его с Дарреном и поражалась тому, какие они разные, Тейт и тот чересчур эффектный, невероятно талантливый и в высшей степени обаятельный хирург, за которого она вышла замуж по окончании медицинского колледжа. Ее бывший муж — человек, который вечно требовал к себе внимания, как избалованная кинозвезда; тот самый, который неоднократно, походя предавал их супружеские клятвы, а потом просто бросил ее, спустя каких-нибудь пару месяцев после смерти их единственного ребенка.

Клер легонько вздохнула и подняла лицо к небу, привлеченная криками кружащихся над берегом птиц. Они как будто задались целью отвлечь ее от печальных мыслей. Она постаралась отвлечься от грустных мыслей, созерцая бескрайнюю водную гладь, и продолжила путь — дальше, в сторону порта.

— Клер Дункан! — неожиданно услышала она оклик, когда бесцельно двигалась вдоль причала.

Она остановилась как вкопанная, мгновенно узнав этот мужской голос. Затем оглянулась, чтобы поприветствовать его обладателя.

— Мистер Ричмонд, — сказала она. — Добрый день! — Как же мне вас убедить называть меня по имени? — весело поинтересовался он.

Одетый в серую футболку и шорты, он стоял на палубе изящной яхты с пиратским названием «Морган» и выглядел загорелым и отдохнувшим. Клер ему от души позавидовала.

— Как поживаете, Тейт?

Он сверкнул белозубой улыбкой.

— Лучше не бывает, благодарю вас. А вы?

— Вот, наслаждаюсь прекрасным днем. Вы только что причалили?

Тейт кивнул.

— Я не терял надежды, что мы с вами снова встретимся.

«Я тоже», — мысленно отозвалась она.

— Я рада вас видеть.

— Не хотите подняться на борт? — пригласил Тейт.

Она вдруг поняла, что действительно ничего не имеет против.

— Только если не помешаю.

— Ваше общество будет мне в радость.

— Что ж, в таком случае я принимаю приглашение, — улыбнулась Клер.

Он протянул ей руку, когда она ступила на шаткую лестницу, переброшенную с края причала на борт яхты. Ее тело мгновенно отреагировало на силу его пальцев, на тепло его кожи. Она почувствовала, как пустился вскачь ее пульс, и мысленно приказала себе успокоиться.

— Поосторожнее, не поскользнитесь, я только что вымыл палубы.