— Зачем ломать аппарат? — сказала она.

— Незачем. Прошу.

Я пропустил девочку в будку и аккуратно прикрыл дверь. Я вспомнил своих бывших учеников. Трезвости их ума мне явно недоставало. Я подумал, что на моем месте ни один из них не стал бы больше звонить Нине и иногда неплохо походить на своих учеников.

ГЛАВА 7

Проведя полдня в библиотеке, я ушел оттуда с головной болью, зато с элементарным представлением о фондах и товародвижении. Новые знания порождают новые вопросы. Они заняли еще одну страницу в блокноте, и я все больше склонялся к мысли, что нужна помощь Ило. Вечером, когда на город надвинулись сумерки, я поехал к нему.

Я не очень себе представлял, как подступиться к Ило. У него была одна слабость — деньги. А у меня денег не было.

— Ну что, обнаружил «Ариадну»? — спросил Ило и хихикнул.

— Чего ты смеешься?

— Слушай, люди пять лет в институтах, а потом столько же на практике изучают, как найти лазейку и обмануть государство. Ты же за один день решил все познать. Так не бывает. Идем, покажу квартиру.

С недавних пор Ило с женой и двумя детьми занимал весь второй этаж небольшого дома в центре города.

Все пять комнат были обставлены дорогой мебелью. Даже в детской стоял импортный гарнитур. Ни в одной из них я на увидел книг.

— Что скажешь? — спросил Ило.

— Хорошо стал жить. Большие деньги заколачиваешь?

— На жизнь хватает. Только все это не мое.

— Чье же?

— Цирино. Клянусь, все принадлежит ей.

— Развелся, что ли?

— На всякий случай. Время-то какое?! Никто не видел, что ты вошел к нам?

— Нет. Зачем тебе нужны деньги, если живешь под страхом?!

— Деньги воем нужны. Тебе они тоже нужны. Иначе…

— Что иначе?

— Ладно, это твое дело, не мое.

— Ты бы хоть детям книги купил.

— За моих детей не беспокойся. Идем.

Мы прошли в темный закуток. Ило включил лампу. Застекленный шкаф был уставлен подписными изданиями. Мне инстинктивно захотелось подержать книги в руках, полистать. Шкаф оказался запертым. Книги были в заключении. Ило вытащил из кармана связку ключей.

— Не надо, — сказал я и погасил свет.

В гостиной Цира накрывала на стол.

— Как ты живешь, Серго? — спросила она. — Давно вернулся в Тбилиси?

— В прошлом году.

— Где работаешь?

— В редакции.

— Хорошо зарабатываешь?

— Нормально.

Вбежал Тенгиз. Я подхватил его и подбросил.

— Папочка, скажи дяде Серго, чтобы он приходил к нам. Он сильный.

— Хорошо, сынок. Иди.

— Пусть останется, — сказал я и усадил Тенгиза к себе на колени.

— Не порти мальчика, Серго. Тенгиз, иди. Пора спать.

Мальчик соскочил на пол и убежал.

— Ты ему понравился, — сказал Ило.

— Он мне тоже, — сказал я. — Славный мальчуган.

Цира вышла из гостиной.

— Когда дойдет до дела, не откажешься помочь ему?

Дальновидность Ило вызвала у меня усмешку. Он заглядывал вперед лет на пятнадцать, значит, намеревался поддерживать со мной отношения и заносил в свой список полезных, нужных людей. Среди нашей многочисленной родни, разбросанной по всей стране, не было ни одного корреспондента, даже внештатного. Если бы он узнал, что к тому же я написал пьесу и она будет поставлена в театре, он кричал бы на каждом перекрестке, что Серго Бакурадзе его самый близкий родственник, его брат, в крайнем случае двоюродный. Я вспомнил, что Ило продал мне, тогда студенту второго курса, за двойную цену чешские ботинки. Ботинки оказались на размер меньше, но Ило убедил меня, что они разносятся, и я, глупец, поверил ему.

— Почему ты усмехаешься? — спросил он.

— Место на кладбище купил?

— Пусть на кладбище отправляются раньше нас наши враги.

— Не возражаю, но кладбища все равно не избежать. Странно, что ты не предусмотрел этого. Зарезервируй место.

Вошла Цира и поставила на стол блюда с едой.

— Ну и язык у тебя! — сказал Ило. — Все Бакурадзе ядом брызжут.

— Слава богу, ты не Бакурадзе, а Цхомелидзе.

— Цхомелидзе тоже хватает яду. Довольно вам! Будто и не родные вовсе, — сказала Цира, уходя.

— Что будешь пить, Бакурадзе? Вино или коньяк?

— Коньяк. Если тебе не жалко.

— Родственников с таким языком надо поить керосином, — сказал Ило, открывая коньяк. — За нашу встречу. Чтобы она принесла нам только радости.

Он принялся за сациви. Ел Ило чавкая, и я ерзал на стуле.

— Ты что, сидишь на углях? — заворчал он. — В чем дело?

Я принужденно улыбнулся:

— Такое обилие блюд, и все так вкусно пахнет, не знаю, с чего и начать.

— С сациви, — успокоился Ило. — Начни с сациви. Клянусь, у Циры золотые руки!

— Давно Вашакидзе знаешь?

— Давно.

— Что скажешь о нем?

— Мозг! Технический мозг! Клянусь, второго такого во всей Грузии нет. Но заносчив. Руки не протянет при встрече. Гордец, одним словом.

Он не спросил, что меня связывает с Вашакидзе, и с шумом продолжал есть.

— Кушай, кушай! Очень вкусно, — сказал Ило. — Деньги еще не взял у Шота?

У меня кусок застрял в горле.

Он все знал!

— Нет, — сказал я.

— Правильно.

Я не стал уточнять, почему правильно, и молча выжидал.

— До денег не дотрагивайся. Они могут быть мечеными. Купят тебя, как несмышленыша.

У него не было сомнений в том, что я хочу брать взятку. Теперь я знал, как подступиться к Ило.

— Я и не собираюсь дотрагиваться до денег, тем более до тех, которые они предлагают.

— Правильно. Будешь умно себя вести, выгадаешь. Они боятся тебя.

— По-моему, я допустил ошибку, не проверив путевой лист у шофера.

— Конечно, допустил. Потерял пару тысяч. Но и выиграл на этом.

— Каким образом?

— Психологию надо знать. Ты пошел на риск, избив шофера. Что ты показал им? Что ты не из пугливых, идешь напролом. Ты задавил их своей энергией.

— Как ты думаешь, десять я с них возьму?

— Нет, у тебя мало материалов.

— Откуда ты знаешь?

— Ты что, пришел выяснять, откуда я что знаю?

— Я хочу получить десять.

— Не дадут. Попробуй молодую фасоль.

Он снова зачавкал.

— Да перестань ты есть! Сначала поговорим.

— Разговаривать можно и во время еды. Попробуй, попробуй фасоль. Очень вкусно!

— Я хочу десять, и я знаю, как получить такую сумму и даже больше.

— Как? Очень интересно.

— Карло Торадзе!

Ило оторопел. Он перестал даже чавкать.

— Молодец! — восхищенно сказал Ило. — А ты неглуп!

— Но поможешь мне ты, и половина твоя. Что скажешь? По-моему, деловое предложение.

— Выпьем. Потом поговорим. — Ило неторопливо наполнил рюмки. Он думал, быстро перебирал в голове варианты. Когда он со стуком поставил на стол бутылку, я понял, что решение принято.

— Заодно вернешь долг Вашакидзе, — сказал я, чтобы подогреть Ило.

— Долг? Какой долг? Что он тебе говорил?

— Говорил, что ты выскочка.

Вашакидзе, конечно, ничего такого не говорил, но я помнил, с каким презрением он покосился в кафе на Ило.

Ило выругался.

— Он что, потомственный князь?! Что он от меня хочет? Что плохого я ему сделал?

— Не знаю. Говорю только то, что слышал. Принимаешь мое предложение?

— Дай подумать.

— Не морочь голову! Ты уже подумал.

— Чтоб по Вашакидзе плакала его мать! Учти, мое имя не должно быть упомянуто нигде.

— Можешь не сомневаться. Деньги, сколько бы ни было, поделим пополам.

— Что значит, сколько бы ни было? Я дам тебе дело на пятьдесят тысяч!

— Не зарывайся. Ты не так уж много знаешь.

— Я? Мой мальчик, я знаю столько, что тебе не снилось.

Ило преподал мне наглядный урок того, как надо знать дело, за которое берешься.

В принципе механика махинаций была проста, но для посвященных. В ее основе лежал обмен письмами, точно такими, какие я читал в кабинете Вашакидзе. Швейные и текстильные предприятия отказывались от фондовых дефицитных тканей, а торгово-закупочные базы, принявшие на себя несвойственные им посреднические функции, поступавшие по этим письмам ткани направляли в магазины различных городов, где они продавались по завышенным ценам.