Все это поразительно! Почему практически уже разоблаченных вражеских шпионов Мелленберга и Клопфера не то что не арестовали, но даже оставили на прежней должности (должности стратегической важности!), так никто и не дал ответа! Но и это не все. Помимо Мелленберга, фольксдойче находились и на всех других руководящих должностях в порту, вплоть до руководителей охраны и безопасности порта Не случайным оказалось и отсутствие капитана и штурманов (тоже из немцев) на борту «Дризена» во время взрыва

Главнокомандующим Архангельским портом и морскими силами Белого моря на тот момент являлся вице-адмирал Людвиг Кербер (Корвин). Разумеется, что Кербер-Корвин никаким шпионом и диверсантом не был, зато всегда и во всем покровительствовал своим соотечественникам Именно он протежировал шпиону Мелленбергу да и всем остальным, сознательно убирая с командных постов этнических великороссов и назначая немцев. Однако, когда дело о «Дризене» было рассмотрено Архангельским окружным судом, по его приговору… все главные подозреваемые остались на свободе.

Это покажется невероятным, но все было именно так! По секретному приказу морского министра И. К. Григоровича капитан Дрейман, штурмана Акмен и Казе были освобождены прямо в зале суда. За ними, правда, установили негласный надзор, но вскоре все они снова ушли в море на разных пароходах.

Что касается главного обвиняемого Мелленберга, то с ним поступили вообще в высшей степени непонятно. Мелленберга, имевшего штурманский диплом, отправили служить (!) на минный тральщик, который должен был ставить секретные минные заграждения в горле Белого моря для защиты коммуникаций от проникновения германских рейдеров и субмарин. Пустили, что называется, щуку в реку…

Главным виновником определили боцмана Павла Полько — единственного уцелевшего моряка из команды «Барона Дризена». Вступиться за Полько было некому. Его и приговорили к десяти годам тюрьмы, хотя прямых улик против него, как и против остальных, причастных к делу «Дризена», не имелось.

Объяснения столь странным итогам суда не было ни тогда, ни теперь. Существует версия, что следственные материалы якобы побывали до суда в Петрограде, где с ними ознакомились чиновники, в том числе и лица, особо приближенные к императрице Александре Федоровне. Пересудов о симпатиях царицы к бывшим соотечественникам было немало, и, по тогдашним слухам, именно ее вмешательство не дало восторжествовать закону. Однако следует вспомнить, что в ту пору об императрице распускалось множество порочащих ее слухов, согласно которым, она даже якобы являлась главой прогерманской партии, хотя никаких фактов тому нет до сегодняшнего дня. Почему совершенно непонятную позицию занял морской министр Григорович, несомненный патриот России, герой Порт-Артура, любимец Макарова и боевой адмирал, тоже совершенно не ясно. Даже если предположить, что имело место вмешательство очень влиятельных лиц из прогерманской партии, как можно было идти на откровенное предательство, да еще в разгар кровопролитнейшей из войн, когда решалась судьба России?! А может быть, причина крылась в чем-то другом? Но тогда в чем? Ответа на этот вопрос нет и, видимо, уже не будет. В своих воспоминаниях, написанных уже после революции, Григорович многозначительно обошел этот, видимо, не слишком приятный для него эпизод молчанием.

Официальная позиция начальства 9 1916 году была такой: высочайше утвержденные следственные комиссии не смогли подтвердить версию о причастности к событиям в Архангельске немецких диверсантов. Комиссия Маньковского ограничилась достаточно расплывчатым выводом, который предположил в равной степени как возможность германской диверсии, так и самопроизвольный взрыва не слишком качественного американского пороха.

Наверное, единственным реальным выводом, который сделало военно-морское командование, — организация собственной специализированной военно-морской контрразведки. До этого моряков, как умели, курировали армейские контрразведчики. К постановке такого вопроса, помимо взрыва «Барона Дризена», послужили и данные, полученные от подставленного немцам агента департамента полиции Шарля. До сих пор имя этого талантливого русского контрразведчика неизвестно. Зато известна та бесценная информация, которую давал Шарль, будучи внедрен в германские разведывательные структуры. Так, в апреле 1915 года он получил задание взорвать линкор «Императрица Мария». Помимо этого немецкая разведка поручила ему сформировать группы агентов и направить их в Архангельск и на Мурман. В Архангельске агенты должны были «возможно больше мешать правильному сообщению пароходов, курсирующих между Архангельском, Англией и Америкой». Кроме того, агентам-диверсантам вменялось в обязанность «устраивать пожары на территории порта и по возможности портить прибывающие туда пароходы, не останавливаясь и перед взрывом таковых». На Мурмане агентам следовало «всячески препятствовать» постройке Мурманской железной дороги. В этих целях немецкая разведка рекомендовала своим агентам «устраивать забастовки рабочих и в крайнем случае портить механические материалы». Что касается Шарля, то он сумел сорвать замыслы немцев, как по подрыву «Императрицы Марии» в 1915 году, так и по диверсиям в Архангельске. Разоблаченные Шарлем германские агенты были вовремя арестованы. Однако у немцев были и резервные группы агентов, которые немедленно принялись за работу после провала основных.

В Морском Генштабе срочно было сформировано собственное контрразведывательное отделение. Только к концу второго года войны, в 1916 году, моряки создали аналогичные подразделения на флотах и флотилиях — финляндское, балтийское, беломорское, тихоокеанское и черноморское. Увы, во многом было уже поздно…

Казалось, на этом в деле «Барона Дризена» можно было бы поставить точку, но через три месяца после взрыва «Дризена», 13 января 1917 года в Архангельском порту при совершенно схожих обстоятельствах взлетели на воздух груженные боеприпасами российский пароход «Семен Челюскин» и английский «Байропия». Вместе с ним были полностью уничтожены причалы и строения порта Экономия, снова погибли многие сотни людей. О деле № 53, конечно же, сразу вспомнили. Едва началось расследование «второй» архангельской трагедии, как сразу же вновь всплыло имя Мелленберга, который оказался непосредственно причастным к событиям на «Челюскине». Но пока кинулись разыскивать вездесущего Мелленберга, того и след простыл!

Тогда же, в январе 1917 года, секретный сотрудник под псевдонимом «Случайная» доложил о подозрительном поведении прибывшего в Архангельск в качестве консульского агента США некого Карла Христиановича Леве. В июле того же года Беломорским контрразведывательным отделением были разоблачены два немецких агента (шведские подданные), собиравшие сведения о заградительных сетях в Кольском заливе. Были получены данные об использовании немецкой военно-морской разведкой судов нейтральных стран, в состав экипажей которых внедрялись командиры немецких подводных лодок, рыскавших в Баренцевом море и топивших транспорты, доставлявшие в Архангельск и Романов-на-Мурмане (Мурманск) вооружение, боеприпасы и продовольствие из Англии и Франции. Эти офицеры изучали маршруты следования пароходов в северные порты, фарватеры, особенности навигационной обстановки и так далее. Они, командуя подводными лодками, затем успешно топили транспорты со столь нужными русской армии военными грузами.

Если раньше хоть у кого-то и оставалась хоть какое-то сомнение в случайности происшедшего, то теперь таких сомнений быть не могло — в Архангельске нагло и уверенно действовала хорошо организованная германская диверсионная группа, имевшая целью уничтожить самый короткий путь, связывающий морские коммуникации России с ее союзниками. На кону было ни много ни мало, а исход всей Первой мировой войны, так что ставки были предельно высоки! Но снова вмешалось Провидение.

Историк А. Иванов в отношении деятельности российской военно-морской контрразведки на Русском Севере в годы Первой мировой войны пишет следующее: «С началом войны активизировались неприятельские разведывательные службы в данном регионе. Уже в конце августа 1914 года сотрудники Департамента полиции в непосредственной близости от Архангельска задержали немецкий пароход, имевший на борту радиотелеграфную станцию. Для обеспечения безопасности союзных поставок было развернуто строительство военно-морских баз в Кольском заливе и губе Иоканьга, а в 1915 году в северных водах появились и английские боевые корабли, осуществлявшие в числе прочего охрану морских перевозок. Тогда же британское посольство в России предложило организовать агентурную службу на трактах, ведущих к Романову-на-Мурмане и Архангельску».