Адель, не самая верная жена, как будто высказывала свое недовольство, официально оставаясь мадам Гюго, в действительности каждый из супругов сделал свой выбор и их отношения были чисто номинальными.
А Жюльетта жила в уединении, занимаясь перепиской рукописей поэта. Она первой узнавала обо всех его новых шедеврах. Свое убежище женщина покидала только для совместных летних путешествий по Франции, Швейцарии, Бельгии, Голландии, Германии, Испании. Эти путешествия расширяли и ее и его кругозор. Гюго делал многочисленные зарисовки, поэтические и художественные. Письма к друзьям этого периода свидетельствуют об углубленном и философском взгляде на мир, что отразилось и в его поэзии. Появились изумительные сборники стихов «Лучи и тени», «Осенние листья», «Песни сумерек», «Внутренние голоса».
Страстные чувства к Жюльетте видны в лирике Гюго, которая приобрела в ту пору очень личностный характер. Он воспевал обычные радости семейной жизни, домашнего очага, красоту природы, величие любви, счастье иметь детей. Эти темы впервые появились в его творчестве, ранее он интересовался только средневековой историей и междоусобными войнами.
В 1841 г. Гюго избрали во Французскую Академию, через четыре года удостоили почетнейшего звания пэра Франции, а в 1848 и 1849 гг. он был избран депутатом Парижа. Это был расцвет его литературной и политической карьеры. Виктор удачно лавировал между республиканцами и монархистами, но когда нужно было принять окончательное решение, он отказался поддержать кандидатуру будущего короля Луи Бонапарта Наполеона III, племянника великого императора и героя будущего сатирического памфлета Гюго «Наполеон Малый». Это стоило писателю двадцати лет жизни вдали от родины. После государственного переворота 1851 г. он покинул Францию вместе с Жюльеттой, закрывавшей глаза на его многочисленные измены (по ее подсчетам, только за два последних года у Виктора было по меньшей мере 200 любовных связей).
В начале 1843 г. очередной дамой сердца Гюго стала молодая блондинка Леони д’Онэ, жена придворного художника Огюста Биара. Однажды по просьбе мужа, подозревавшего измену, в укромную квартиру Гюго, предназначавшуюся для тайных свиданий, нагрянула полиция, застав любовников «за интимным разговором». В то время во Франции адюльтер сурово карался. Леони была арестована, а Гюго отпущен, поскольку имел статус неприкосновенности пэра. Над этой комичной ситуацией немало поиздевались газеты: любовница оказалась за решеткой в обществе проституток, а ее соблазнитель — на свободе.
Дело дошло до короля, посоветовавшего писателю уехать на время из Парижа. Но Виктор предпочел спрятаться у верной Жюльетты — женщины, которая не боялась скандалов, соперниц и политических перипетий. Именно она нашла в момент прихода к власти Наполеона III необходимые для Гюго подложные документы, организовала быстрый отъезд из страны и тайно последовала за ним сначала в Бельгию, а затем в Англию. С этого времени Гюго стал символом интеллектуального сопротивления диктатуре.
Жюльетта Друэ все время была рядом. Из просто любовницы она превратилась в друга, единомышленника, секретаря, занимаясь документами и архивами Гюго. Их связь стала настолько плодотворной, что даже Адель перед своей смертью просила прощения у мужа и его Музы. В последний месяц своей жизни она разрешила Жюльетте войти в круг их семьи, смирившись с неотделимой «тенью» своего супруга.
Адель умерла в 1868 г., а через три года Гюго в сопровождении Жюльетты Друэ вернулся во Францию. Писатель стал национальным героем, а его подруга — общепризнанным компаньоном, женой во всем, кроме имени. Впрочем, тогда это для нее уже было не столь важно. Она прожила со своим кумиром почти целую жизнь в качестве любовницы и свыклась с этим положением, не претендуя на большее. Тем более что свои привычки молодости в отношении беспорядочных связей престарелый «Фавн» никогда не оставлял.
Последние годы жизни Гюго прошли в атмосфере внешнего почитания со стороны официальной Франции. Он был сказочно богат благодаря бесконечным переизданиям своих книг. В январе 1876 г. его избрали в Сенат, пресса расточала похвалы всему, что выходило из-под его пера. Между тем все явственнее давал о себе знать надвигающийся конец земного пути. В июне 1878 г. у Гюго произошло кровоизлияние в мозг, от которого он оправился, но после этого практически не написал ничего нового. Он стал затворником, хотя иногда принимал знатных иностранцев, желавших поглядеть на национальную знаменитость, и между делом умудрился соблазнить замужнюю Жюдит Мендес, 22-летнюю дочь писателя Теофиля Готье.
28 февраля 1882 г. Гюго отметил свое восьмидесятилетие. В этот день мимо его дома на проспекте Эйлау прошло более 500 тыс. человек, приветствуя великого национального поэта, а вечером состоялось сотое представление его драмы «Эрнани», в котором роль доньи Соль играла знаменитая французская актриса Сара Бернар, не без оснований считавшаяся его любовницей. Через несколько дней Сенат стоя троекратно повторенными аплодисментами приветствовал Виктора Гюго, которому только что воздала высшие почести нация.
Все эти триумфы разделяла его верная подруга 75-летняя Жюльетта Друэ, которая теперь уже почти не расставалась с писателем. Вместе с тем они сохранили привычку по всякому поводу писать друг другу письма. В январе 1883 г., посылая спутнику своей жизни новогодние пожелания, Жюльетта написала: «Обожаемый мой, не знаю, где я буду в эту дату в следующем году, но я счастлива и горда подписать тебе мое удостоверение на жизнь сейчас вот этими только словами: Я люблю тебя». Это было последнее ее новогоднее поздравление — 11 мая 1883 г. она скончалась. Гюго был раздавлен горем до такой степени, что не мог даже присутствовать на ее похоронах. Отныне все ему стало безразлично: с Жюльеттой ушло все его прошлое, вся его жизнь.
Великий поэт, «наиболее француз из всех французов», щедрый и скаредный, верный и ветреный, милосердный и гневный, прожив жизнь святого грешника, расплатился за свои метания, измены и раскаяния полной мерой. Судьба метко наносила удары по дорогим ему людям: старшая дочь Гюго Леопольдина погибла в кораблекрушении, младшая дочь Адель, не сумевшая выйти замуж, на этой почве тихо помешалась. От сердечной болезни умерла жена, а затем и верная любовница. Смерть унесла и обоих сыновей — Шарля и Франсуа. На старости лет Гюго остался одиноким дедом двоих внуков — Жоржа и Жанны.
Летом 1884 г. он совершил последнее свое путешествие — в Швейцарию. В записной книжке наряду с неразборчивыми набросками стихов, начатых и неоконченных поэм появилась запись: «Скоро я перестану заслонять горизонт». Однако даже в это время старец Гюго остался верен себе: он не только целовал ручки и отвешивал знакомым дамам комплименты, но и еще вполне мог показать через окно спальни «небо в звездах» — тому есть свидетельницы. Записи в его дневнике рассказывают о том, что за последние четыре месяца перед смертью 83-летний Виктор восемь раз имел сексуальные отношения с женщинами.
15 мая 1885 г. Гюго, перенесший инфаркт, заболел воспалением легких. Ничто уже не могло его спасти, и 22 мая, в день именин Жюльетты Друэ, он скончался со словами: «Я вижу… темный свет».
На другой день после смерти Гюго правительство приняло решение о национальных похоронах, которые были назначены на 1 июня. Развернулась грандиозная, не имеющая себе равных церемония: в ночь накануне похорон более 200 тыс. парижан прошли перед гробом, стоящим под Триумфальной аркой, с которой свешивалась огромная креповая вуаль. Днем около 2 млн человек выстроились вдоль пути следования катафалка с площади Звезды в Пантеон. По словам присутствовавшего там Мориса Барреса, страна хоронила «поэта-пророка, старого человека, который своими утопиями заставлял трепетать сердца».
Слава Гюго давно перешагнула национальные границы, уже при жизни он стал принадлежать всему миру, а что касается Франции, то каждое новое поколение французов в своем восприятии Гюго, конечно, ставило свои акценты, но изумление, если не восхищение перед этой фигурой было почти всеобщим. Однако, кроме литературной славы у себя на родине, то уменьшающейся, то загорающейся вновь ярким светом, у Гюго есть постоянная популярность среди массового читателя во всем мире, которая не считается ни с табелями о рангах литературных поколений, ни с ярлыками историков литературы.