Не достигнув особых успехов в кинематографе, Марчелло решил попробовать себя на театральных подмостках. Он попал в труппу режиссера Висконти, где сыграл сначала несколько второстепенных ролей, а затем маэстро доверил ему роль Митча в спектакле, поставленном по драме Т. Уильямса «Трамвай „Желание“». Это был первый серьезный прорыв в актерской биографии Мастроянни.
За кулисами бушевали другие страсти. Потерпев неудачу с Сильваной, Марчелло увлекся актрисой труппы Висконти Флорой Карабеллой, 19-летней дочерью известного автора балетов, оперетт и музыки к фильмам, Эцио Карабеллы. После полутора лет знакомства, в августе 1950 г. Марчелло и Флора поженились. В качестве свадебного подарка Эцио Карабелла отдал дочери и зятю верхний этаж своего римского особняка — квартиру, которая принадлежала им в течение сорока лет. Их единственным ребенком была дочь Барбара, родившаяся в декабре 1951 г.
Мастроянни оказался не очень примерным супругом. Время от времени он уходил из дома, изменяя Флоре, но всякий раз возвращался, не решаясь порвать с ней раз и навсегда. Но даже когда Марчелло жил дома, он, по словам Флоры, был больше радушным хозяином, нежели мужем. «Я никогда не чувствовала, что он принадлежит мне одной, — признавалась она позже. — Может, раз в году мы были одни. Он всегда приглашал в дом людей, вокруг всегда были люди.
Или же бегал туда-сюда, без цели, за исключением разве что взгляда в зеркало».
Впрочем, Флора была умной женщиной и прекрасно понимала, что такой красавец, да к тому же любимец публики, никогда не будет хранить ей верность. Она была в курсе всех его любовных приключений и чаще всего оправдывала их, заявляя журналистам: «Вы должны понять психологию итальянского мужчины. Он любит новизну, чувство свободы и уверенности в себе. Поэтому его нужно отпустить, никак не сдерживая, и он, рано или поздно, вернется к домашнему очагу».
Марчелло, со своей стороны, был благодарен Карабелле за предоставленную свободу, заявляя: «Я считаю свой брак весьма успешным. Моя жена — это мой друг, и я отношусь к ней так же!»
Хотя проблемы у Карабеллы возникали не только из-за многочисленных измен мужа. Марчелло было трудно назвать рачительным хозяином. Он сам не раз признавался, что во многих фильмах снимался только ради денег, «потому, что я живу и трачу, трачу, трачу, деньги кончаются после уплаты налогов или чего-то другого».
Небрежность Мастроянни по отношению к своей чековой книжке была удивительной. В 60-х гг., например, он вдруг вспомнил о своем давнем увлечении, архитектуре, в течение двадцати лет он спроектировал восемь домов для себя с Флорой в различных частях Италии, забывая о большинстве из них, как только они были готовы к вселению. Приходилось продавать их почти за бесценок. Свои затеи, связанные с поместьями, он объяснял так: «Разумеется, мне не нужны дома, над которыми я работал. Это игра, дорогая игра, но это гораздо лучше, чем выбрасывать деньги за карточным столом в Монте-Карло».
Другой страстью, захватившей его на время, были спортивные автомобили. Мастроянни и Феллини буквально каждую неделю меняли «ягуары» на ВМ\¥, «порше» на «триумф», пытаясь превзойти один другого. Это увлечение настолько вышло из-под контроля, что адвокат актера убедил его жену тайно продать часть автомобилей. Но они опоздали, и Марчелло настигла налоговая инспекция. Учитывая деньги, потраченные на автомобили, а также на классический римский антиквариат, которым Марчелло тоже увлекся, ему был назначен многомиллионный штраф. Десять лет половина его годового дохода шла на погашение долга. Когда его спрашивали об этих неприятностях, он пожимал плечами и соглашался, что лучше пусть жена управляет его деньгами: «Я заработал много денег в свое время, но никогда не был действительно богат. Обычно тот, кто был беден, знает, как обращаться с деньгами. Но не я. Я всегда трачу больше, чем могу себе позволить. Всегда обращаюсь с деньгами как выскочка, который боится, что у него не хватит времени потратить все, что оказалось вдруг у него в руках».
Такие мужские «слабости», разумеется, не влияли на огромную популярность актера и не умаляли его мужских достоинств. «Он, несомненно, очень привлекателен. Гладкие волосы, чувственные губы, слегка обнажающие два ряда ослепительно-белых зубов, прямой нос, в дополнение ко всем этим прелестям легкие морщиночки вокруг глаз и ямочка на подбородке, которая увеличивается, когда он улыбается. Никто лучше его не знает, как преподнести печаль и утомленность, которые возбуждают страстное желание утешить его», — так писал французский еженедельник «Экспресс».
Ему вторила американская актриса Памелла Тиффин, снимавшаяся вместе с Мастроянни в картине «Белокурая жена»: «Я хочу, чтобы вы написали большими буквами, что я первая американская актриса, которая играла с Мастроянни, и я очень горжусь этим… Он действительно потрясающий. Он романтичный, он элегантный, он чувственный, он „латинский любовник“, но еще и плюшевый мишка. В нем есть что-то сумасшедшее. А его голос! Он заставляет вас трепетать!»
А известная французская актриса Жанна Моро, которой Мастроянни серьезно увлекся на съемках фильма «Ночь», через много лет в одном из интервью признавалась: «Мы не встречались годами, но жизнь Марчелло была важна для меня. Я смотрела все его фильмы, все фотографии в журналах. Во время съемок „Ночи“ мы были очень влюблены друг в друга. Когда мы встречаемся после стольких лет разлуки, мы как будто никогда не разлучались… Мы разные, но несмотря на это, понимаем друг друга».
Таким Марчелло виделся со стороны. Но сам он критически относился к своей внешности. Мужчина, которого, согласно социологическим опросам, называли самым красивым в Италии, говорил о себе: «Я никогда не был красавцем и не считал себя таковым. Ален Делон, Тайрон Пауэр — вот это красавцы. Витторио Гассман красив, даже аристократичен с его орлиным носом. А я курносый. Полагаю, что я всего лишь симпатичен».
Для Мастроянни важнее всего была работа, сам процесс творчества. В этом смысле из всех качеств, которые он приписывал себе за годы публичного самопорицания, ни одно не было таким преувеличением, как его постоянно повторяющееся утверждение о собственной лени. Не считая появлений на сцене и телеэкране, в активе артиста 125 фильмов, в которых он снялся с начала 50-х гг., если не брать в расчет киностудии Египта и Индии; он был самым востребованным актером в мире. Причем в большинстве случаев Мастроянни играл главные роли, что каждый раз требовало от него многомесячных съемок и дублирования уже готового фильма.
К концу 1950-х гг. Марчелло Мастроянни был уже обладателем многих престижных наград кинофестивалей и конкурсов. Но по-настоящему знаменитым его сделал фильм «Сладкая жизнь». Популярность этой ленты имела много последствий. Само его название вошло в словари во всем мире как понятие праздного существования и потакания своим желаниям. Практически все, что было связано с героем Мастроянни, журналистом Моральдо — его солнцезащитные очки, полосатые рубашки и автомобиль, стало модным. Для самого же актера последствия картины были более материальными. Для начала он получил еще одну «Серебряную ленту» за лучшую мужскую роль года и собрал подобные награды в других странах. Восторженно принятый в Нью-Йорке, Лондоне и Токио, не говоря уже о Риме, Мастроянни стал символом возрождения итальянского кино и был переведен в разряд звезд, имеющих международную популярность. Кроме того, его стали отождествлять с образом «героя-любовни-ка латинского типа», созданным им в это картине.
Что касается роли «латинского любовника», которую пресса приписывала актеру как в кино, так и в жизни, то он категорически не соглашался с этим определением. «Мне всегда нравились возможности разрушения образа „латинского любовника“, — не единожды говорил Мастроянни. — Это действительно не очень приятный ярлык. В моих путешествиях по миру я всегда сталкивался с образом итальянца как какого-то сексуального быка или барана. Прекрасно, если это правда, но давайте посмотрим поближе, правда ли это. И даже если это так, не будет ли интересно добавить итальянцам чувствительности, о которой иностранцы редко узнают. Вот почему я всегда играю героев-итальянцев, которые уязвимы или слабы в любви, которые способны любить ради любви больше, чем другие люди, но тем не менее находятся под властью как психологического, так и физического аспектов романа».