— Да! — с готовностью откликнулась Лиза.

Репнин улыбнулся и кивнул ей.

— Вы — очень смелая и… необыкновенная девушка, Елизавета Петровна.

— Это отчаяние делает меня такой решительной, — грустно призналась Лиза. — Пойду к Татьяне, надеюсь, она не откажет мне в просьбе и еще раз уступит свое платье. Мы ведь будем, как это называется, сидеть в засаде?

— Да, — рассмеялся Репнин, — и нам следует хорошенько замаскироваться…

В трактире стоял полумрак, но Лиза все равно разглядела в сидевшем в дальнем углу человеке того, кто приходил сегодня к Забалуеву.

— Это он! — воскликнула она и тут же осеклась, испугавшись своего голоса.

Репнин посмотрел на нее с укоризной и приложил указательный палец к губам, словно говоря — тише, тише!

Они сели за свободный стол, и Репнин сам присмотрелся к посетителю, на которого указала Лиза.

— А ведь я его знаю, это Фирс, сторож в имении Забалуева.

— И что мы теперь будем делать? — таинственно понижая голос, спросила Лиза.

— Пожалуй, я могу его разговорить, — Репнин поднялся из-за стола. — Сидите здесь так, словно вас нет. А я попытаю счастья в дружеской беседе.

Репнин подошел к хозяину трактира и велел принести на стол, за которым сидел угрюмый сторож, бутылку перцовой и тарелку соленых огурцов. И, убедившись, что все исполнено по заказу, сам подсел к сторожу.

— Здорово, братец!

— Здоров, барин, коли не шутишь, — Фирс приподнял голову и посмотрел на Репнина. — А лицо мне твое знакомо, однако. Это не тебя с приятелем я от дома нашего хозяина прогонял?

— Как же, — с напускным весельем признался Репнин, — было дело, еле ноги унесли. А вот и угощение, наваливайся, не стесняйся!

— Водку пить не позор, — пожал плечами сторож. — Только с чего бы это ты, барин, расщедрился?

— Да увидел, что ты грустный, пожалел. Сидишь, свету белому не рад… Или хозяин денег не заплатил?

— Ага! Заплатил! — скривился сторож. — Дождешься у него. Последнюю заначку с горя пропиваю. Считай, с осени платы не видали! Промышляем тем, что ручки, где остались, медные от дверей выворачиваем да продаем. На табак и выпивку хватает.

— Так что же не уйдешь? Я ведь знаю, ты человек вольный.

— Весной с мужиками в город подамся. А пока, — махнул рукой Фирс, — дотянуть бы до первого тепла, и — айда!

— И не боитесь, что барин пропажу заметит да исправнику донесет?

— «Барин»! Вот ты — барин, а наш — одно название. Сам уже, что можно было, продал давно.

— Трудная у тебя работенка, — с сочувствием сказал Репнин.

— Да что трудного-то? — сторож опрокинул в горло стопку и захрустел вприкуску огурцом. — Тоже мне дело — рухлядь охранять! Кто на нее позарится?

— Слышал я, будто барин твой многим задолжал, потому и вам не платит.

— Да уж, видать, у него дела совсем плохо пошли, коли он даже туда денег не отсылает.

— Куда это — «туда»? — переспросил Репнин. Он почувствовал в этом «туда» что-то весьма важное и затаился от напряжения.

— Туда, — махнул рукой в сторону Фирс и икнул. — Вот, вспомнили меня, ждут не дождутся с передачей. А везти-то мне и нечего. Кукиш!

Сторож выгнул фигуру из пальцев и погрозил кому-то в тени у стены напротив. Репнин оглянулся — нет, никого, просто сторож напился и говорит с чертями.

— Ох, спасибо тебе, барин, — качаясь из стороны в сторону, поднялся Фирс из-за стола. — Благодарствуйте за сердечность вашу, а мне пора, а то не доеду до места. И что я им скажу?

Фирс чертыхнулся, сплюнул на пол и, перекрестясь, нахлобучил заячью шапку на голову. Потом кивнул Репнину на прощанье и пошел прочь из трактира, прихватив со стола початую бутылку перцовой.

Репнин выждал, пока за сторожем закроется дверь, и бросился к Лизе.

— Идемте, нам надо спешить! Мы не должны упустить его.

— Он что-то важное вам рассказал? — пыталась на ходу расспросить его Лиза, но Репнин отмахнулся — главное сейчас, проследить за сторожем.

Они быстро сели в сани — Репнин велел Дмитрию запрячь лошадей в самые простые, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания — и, убедившись, что Лиза устроилась в кошеве, взмахнул кнутом.

— Вперед, вперед родимые, выручайте, догоняйте! Пошел, пошел!

Ехали они долго. Наконец, ближе к ночи вдалеке показались огни почтовой станции, и стало понятно, что сторож сделает там остановку. Репнин чуть придержал лошадей, давая возможность посланцу Забалуева устроиться на постой и избегая случайной встречи, чтобы не вызвать подозрений.

— Мы бы хотели, любезный, с дороги отдохнуть, — сказал он, входя вместе с Лизой в дом почтовой станции.

— У меня, господа, осталась только одна комната, — развел руками пожилой смотритель.

— Значит, нам повезло, — приветливо улыбнулась Лиза. — Мы с мужем всего на одну ночь. Правда, дорогой?

От неожиданности Репнин смутился и не сразу кивнул, подтверждая ее слова.

— Тогда прошу вас сюда, — смотритель повел их наверх, освещая лестницу свечой в оплывшем огарком подсвечнике.

Комната оказалась низенькой и тесной. У стены, справа от двери, стояла одна кровать с пуховой периной и парой набивных подушек. Смотритель поджег от своей свечи ту, что стояла на комоде, и в комнате сразу повеселело.

— Как здесь славно! — воскликнула Лиза, подходя к окну. — Благодарим вас, сударь, за любезность. Мы остаемся.

— Да-да, спасибо, — подтвердил Репнин и быстро сунул в руку смотрителя ассигнацию.

Тот пошуршал в ладони купюрой и вышел, вежливо раскланиваясь почти до самого полу.

— Я так устала, — Лиза с глубоким вздохом опустилась на единственный в комнате стул.

— Уверен, вы не думали, что сидеть в засаде действительно означает «сидеть»! Слежка и засада — дела утомительные и требуют небывалой выдержки и терпения, — покачал головой Репнин. — Впрочем, могу все же сказать вам, что для человека, непривычного к ведению военных действий, вы держитесь отлично.

— Вы очень любезны, князь, хотя сейчас не самое подходящее время для комплиментов.

— Не только время, но и обстановка. Но вы, Елизавета Петровна, поражаете меня все больше и больше. Ваше желание расквитаться с господином Забалуевым так велико, что вы готовы пожертвовать своей репутацией.

— А что еще может повредить моей репутации, князь?

— Провести ночь в одной комнате с посторонним мужчиной…

— Посторонним? — Лиза посмотрела Репнину в глаза. — Что ж, если мы заговорили о сокровенном, то я могу признаться вам, что не испытываю смущения перед вами. И совершенно не потому, что мы с вами скоро должны стать родственниками. Вы не только не давали мне повода для беспокойства, вы… С вами так покойно, князь! Я доверяю вам, как никому другому в этой жизни.

— Я… — смутился Репнин, — я тоже чувствую себя невероятно… То есть, мне с вами тоже легко.

Он не стал развивать свою мысль — он и сам не понимал, что с ним. Еще недавно он буквально сходил с ума от Анны — ревновал, поклонялся ей и боялся ее. Потом его вдруг увлекла Рада — страстная и нежная, таинственная и простая. Но Лиза… Чувство, которое он испытывал к ней, не было братским или романтическим. Скорее, его следовало бы назвать семейным, и как подобное отношение к чужой жене да еще влюбленной в его друга могло родиться и окрепнуть за считанные дни, Репнин не понимал, и объяснить пока был не в состоянии.

— Так вы собираетесь ложиться, князь? — в глазах Лизы мелькнул лукавый огонек.

— Нет, нет, — поспешно ответил тот, — я буду сидеть подле вас и следить за тем, что происходит на станции. Мы не должны пропустить момент, когда проснется сторож и поедет дальше.

— Как часовой на посту?

— Охранять вас — занятие почетное и… даже приятное.

— И все же я советовала бы вам прилечь рядом со мной. Здесь места хватит обоим. Обещаю — я не стану смущать вас. Или вы за себя не ручаетесь? — поддела его Лиза, кокетливо поводя плечом.

— Однако я понимаю, почему так непросто складывается ваша жизнь с господином Забалуевым. Если вы и с ним так же остры на язычок, то ему стоит только посочувствовать.