— Это какое-то наваждение, — простонал он. — Я знаю, как сделать забор из колючей проволоки не поранившись, знаю, как усмирить разбушевавшегося быка. Представь себе, я могу изловить даже бешеную собаку, но не могу справиться с этим. — В конце концов ему все же удалось просунуть в рукав ручонку малыша, теперь предстояло разобраться с ножками.

— Ты справишься гораздо быстрее, если будешь надевать комбинезон в правильной последовательности, — подсказала Шеннон.

— Хм?

Глядя на удрученную и растерянную физиономию Люка, Шеннон едва сдерживала смех.

— Сначала ножки, потом ручки и только после этого натягивают комбинезон на плечики.

— Откуда ты все это знаешь?

— Не помню уже. А что случилось с другим комбинезоном?

— Срыгнул. — Люк с отвращением указал на одежду, валявшуюся на полу.

— Ты не купал его?

Люк удивленно открыл рот.

— Это еще зачем? Он проспал целый день. Зачем ему мыться? Понимаю, если бы он обливался потом после тяжелого рабочего дня.

— Иначе он покроется сыпью, не забывай, он часто срыгивает.

Люка передернуло.

— Как будто я умею.

— И вообще, его нужно мыть каждый день.

— Понял, надо так надо. — Люк комично прищурил один глаз.

Шеннон рассмеялась. Ее умиляла его беспомощность, по крайней мере так он выглядит человечней.

— Пойдем. Я научу тебя купать его. — Шеннон порылась в вещичках Коди и извлекла кусочек детского мыла. Затем прихватила из ванной полотенце и направилась в кухню к начисто выскобленной раковине. — Закатывай рукава, — скомандовала она. Люк подчинился. Тем временем Шеннон пустила теплую воду, раздела мальчика и передала голенькую кроху дяде, который недоверчиво на него поглядывал.

— Полагаю, это полегче того, чем я только что занимался? — с надеждой в голосе поинтересовался он. — Окунем его в воду — и сразу обратно, да?

Шеннон давилась со смеху.

— Боюсь, что нет. Клади его в раковину, я покажу, что нужно делать.

Дрожащими руками Люк погрузил малыша в воду. Шеннон встала сзади, направляя левую руку Люка под плечики Коди.

— Теперь, удерживая его головку на левой руке, правой, свободной, начинаешь намыливать тельце, — приговаривала она. Через несколько минут Люк кое-как приноровился.

— Вот так-то, я тоже кое-что могу, — сообщил он ребенку.

В ответ малыш пустил струю прямо на рубашку Люка.

Шеннон прыснула со смеху и обвязала Люка полотенцем, промокнув мокрое место.

Люк качнулся на пятках и расстегнул рубашку.

— Ах ты, маленький плут, — проворчал он. — Ты сделал это намеренно.

— К сожалению, он еще слишком мал, чтобы контролировать мочеиспускание, — со смехом заметила Шеннон.

— Вот черт! — Люк стащил с себя мокрую рубашку и швырнул на пол. Затем схватил мыло, наклонился над раковиной и тщательно намылил грудь. От его энергичных движений на бледно-желтые шторки и белый кафель летели брызги.

Сполоснувшись, он вытерся полотенцем.

Увидев мускулистое тело Люка, Шеннон нервно глотнула и неверными шагами направилась в спальню.

— Ребенка надо одеть, — пробормотала она. Люк не ответил и последовал за ней. Девушка надела на малыша подгузник и передала его дяде. Люк взял чистый комбинезончик, встряхнул и повертел в руках.

Поймав ее насмешливый взгляд, он недовольно нахмурился.

— Ничего смешного, — сказал он с упреком. — Знаешь, обычно у людей имеется парочка деньков для практики. Пока малыш с мамой еще в больнице, у них есть возможность подготовиться. Да и потом, с целой армией нянечек и родственников им гораздо проще.

Шеннон скрестила руки на груди и извиняюще посмотрела на него. В одном надо отдать ему должное, подумала она, — он не сдается. Люк устроился на краю кровати и, уложив Коди на колени, натянул на него комбинезончик.

— Армию нянечек я обещать, конечно, не могу, но есть люди, готовые прийти тебе на помощь.

Люк не ответил. Он попросит помощи лишь в самом крайнем случае.

— Как ты считаешь, эта отрыжка не признак болезни? — спросил он, меняя тему и кивая в сторону валяющейся на полу одежды.

— Это, конечно же, результат смены материнского молока на детскую смесь. Потребуется несколько дней, чтобы он к ней привык. Надеюсь, у него не начнутся колики. — Шеннон подошла к Люку и помогла ему одеть малыша.

— Полагаю, их колики отличаются от тех, что случаются у лошадей? — Люк поднял на нее глаза.

В этот момент Шеннон заметила, что его голова находится на уровне ее грудей. Она замерла, и Коди тоже притих. В нависшей тишине Шеннон слышала только свое дыхание.

Еще чуть-чуть, и Люк сможет прикоснуться к ней губами. Девушка велела себе отойти, но так и не сумела сдвинуться с места. Жар от ее полыхающего лица уже спускался по горлу и обжигал напрягшуюся грудь. Господи, лишь бы он ничего не заметил, молилась она, чувствуя, что между ними что-то происходит. Люк посмотрел ей в глаза.

— Тебе не следует подходить ко мне так близко, — сказал он хрипловатым голосом. — От меня дурно пахнет — спасибо племянничку.

Не так уж и дурно. По крайней мере сейчас от него пахло детским мыльцем.

— Обычный запах, по-моему, от тебя всегда так пахнет. — Девушка провела кончиком языка по нижней губе.

— Не может быть, — удивился Люк, не в силах оторвать взгляд от ее губ.

— Может, — выдохнула она, улыбнувшись. — Просто сейчас твой настоящий мужской запах перешибли тонны хвойного очистителя и детское мыло.

Люк, сощурившись, посмотрел на нее. Его лицо оставалось серьезным, но волны исходящего от него тепла притягивали Шеннон, напоминая ей о его ласках и привкусе его губ. Вот бы попробовать их снова…

И в ту же секунду зашевелился Коди. Власти сладких галлюцинаций наступил конец. Поморгав и стряхнув с себя остатки наваждения, Шеннон вздохнула. Интересно, куда подевалось ее благоразумие?

— Нет, — наконец вымолвила она, с трудом вспомнив, на чем они остановились. — Детские колики совсем не похожи на лошадиные, и лечатся они по-другому. Боюсь, если это произойдет, Коди не будет сходить с рук. Но ты не переживай, я уже договорилась с Бекки. Она обещала прислать тебе помощницу.

— Кого?

— Нашу старушку, тетю Катрин. — Шеннон посмотрела в окно. — Кстати, она вот-вот приедет.

— Старушку?

— Не бойся. Катрин совсем не похожа на дряхлых старушонок с трясущимися руками, — успокоила его Шеннон. — У нее есть дети, внуки, а теперь даже правнуки, она обожает детей. К тому же больше никого найти не удалось.

Люк выпрямился, прижимая к себе Коди. Малыш перестал ерзать и засунул кулачок в ротик.

— Не понимаю, что все это значит. Сколько ей лет?

Шеннон повела плечами и направилась в гостиную распаковывать покупки.

— Сперва она говорила, что ей шестьдесят один, потом все же призналась, что семьдесят один. Но дядя как-то выдал ее, и теперь я знаю, что она еще старше по меньшей мере лет на десять.

— Да если ей уже за восемьдесят, как ты можешь доверить ей малютку? — яростно взвился он, следуя за ней. — Это же безумие, и, кроме всего прочего, я не хочу брать на себя ответственность. А если с ней что-нибудь случится и она грохнется замертво? Шеннон разразилась смехом. — О, нет, только не она. И вообще, ты бы лучше приберег свое мнение до встречи с ней! — Шеннон кивнула в сторону столба пыли, поднимающегося на дороге. Вскоре показался золотистый "мустанг" с открытым верхом. В нем сидела дамочка с вызывающим розовым шарфом на голове и в огромных солнцезащитных очках. — А вот и она, собственной персоной.

Когда Шеннон приехала домой, у нее настойчиво звонил телефон. Девушка бросила сумочку и ключи на софу и схватила трубку.

— Алло?

— Шеннон?

Радостная дрожь пронзила тело девушки.

Звонил Люк. Однако, услышав жалобные крики Коди, она заволновалась.

— Да, Люк, что случилось? С Коди все в порядке?

— Как сказать, — послышался серьезный ответ. — Непрерывный плач, переходящий в истошный крик, — это и есть колики? — устало спросил он.