Тройка «мессеров» взмыла вверх и ушла в голубые небеса, и через несколько минут уже не слышно было даже гула моторов.
Тогда водитель, молодой сержант, и усатый старшина лет сорока, вытащили из кабины мертвого Толика и Савелия Цукермана. Савелий тихо стонал. На груди расплылось темное кровавое пятно.
— Этот живой, — сказал усатый старшина. — Откуда он взялся-то?
— Гляди, у него и ноги перебиты… вон кровища видна. Не дотянет, наверное. Ладно, потащили, — сказал сержант. Они подняли стонущего Савелия за руки и за ноги, понесли к стоящей в поле машине.
Майор Харченко с интересом разглядывал цветную этикетку на бутылке рома, потом достал из ящика стола стакан, налил, понюхал.
— И много там этого добра? — спросил Харченко Олега Булыгу, сидевшего напротив.
— Я там не был. Видел только, как они мешки притащили, яму выкопали… А вчера к вечеру они уже вчетвером туда ходили. Четыре здоровенных мешка приволокли. Солдатам тушенку выдавали, банки с сосисками, с фасолью… Галеты еще… ну, печенье такое… вкусное…
— С сосисками? С фасолью? Галеты? — Харченко еще раз понюхал, выпил махом и задохнулся. — Крепкий какой, сволочь…
Нашарил в ящике сухарь, захрустел. Потом закурил папиросу, откинулся на спинку стула, проговорил:
— Хорош напиток… забирает… От сучьи выродки! Нашли и — молчок!
— Говорят, они там немцев встретили, — сказал Булыга.
— Как это встретили? — вскинулся Харченко. — И что?
— Не знаю. Леха Стира рассказывал. Говорит, ротный Глымов выпил с ними, и разошлись. Врет, наверное…
— Так, так, так… — забормотал Харченко. — Немцев встретили? Так они, наверное, тоже за продуктами туда наведывались… Выпили, значит? Задружились… так, так, так… Ротный командир Красной Армии с заклятым врагом выпивает, с оккупантом… так, так, так… Вот ты, милок, и сел на крючок… Э-эх, хорош ром, мать его! — Харченко налил еще. — На-ка, выпей, Булыга. Небось уже попробовал?
— Попробовал.
— Все равно выпей — заслужил. Ценная информация. — Харченко подвинул стакан к краю стола. — А потом сядешь и все подробно напишешь. С немцами выпивали! С фашистами! Ишь ты, какие шустрые, ну-ну…
Булыга взял стакан, тоже понюхал ром и выпил.
— А документы на тебя завтра же направлю в особый отдел армии. Вернут тебе погоны и звание, и пойдешь дальше воевать, как нормальный советский человек. Уразумел?
— Уразумел… Можно папироску?
— Закуривай.
Медсестра Галя влетела в ординаторскую, где Света отбирала в коробку шприцы и скальпели.
— Светка, твоего хахаля привезли!
— Какого хахаля? — вздрогнула Света, сразу поняв, о ком идет речь.
— Ну, этого… Савелия! Весь в кровище! Ноги, грудь!
Света выронила коробку, инструменты со звоном разлетелись по полу, и бросилась в операционную.
В операционной высокий, сутулый хирург с мощными волосатыми руками извлекал пули из располосованной груди Савелия. Со звонким стуком упала в никелированную чашку одна… вторая… третья…
— Хорошо его нашпиговали… — сказал хирург. — Сердце цело — будет жить солдат.
Света и Галя заняли свои места возле операционного стола. Галя промокала марлей мокрый лоб хирурга, Света подавала ему инструменты.
— Ладно, будем зашивать героя… Галя, бинты приготовь.
Галя торопливо вышла из операционной.
— Чего глаза мокрые? — бросил на Свету короткий взгляд хирург. — Жених, что ли?
— Только утром расстались… — всхлипнула Света.
— А вечером снова встретились. Радуйся, что жить будет.
— Я радуюсь… — Света шмыгнула носом под марлевой повязкой, из глаз потекли крупные слезы…
Майор Харченко закончил свой доклад и выжидательно посмотрел на генерала Лыкова.
— Склад, говоришь? — с интересом переспросил генерал, глядя на карту, расстеленную на столе. — Где ж он находится?
Начальник штаба Телятников привстал со стула и тоже наклонился над картой.
— Прибуду в батальон — все выясню, товарищ генерал. В особом отделе фронта я слышал разговоры, что где-то в этих местах находится, по данным разведки, стратегический склад продуктов для наступающих войск группы «Центр». Но где он находится, никто толком не знал.
— Интересно, интересно… — Лыков курил и смотрел на карту. — А он, значит, на нейтральной полосе?
— Его можно спокойно захватить, товарищ генерал. Штрафники туда два раза сходили, отоварились и спокойно вернулись, значит, он не охраняется. Вполне вероятно, что немецкое командование на этом участке фронта и не знает о существовании этого склада. Ведь его оборудовали, когда они наступали, значит, где-то осенью сорок первого. А теперь осень сорок третьего, и они отступают, и начальство у них здесь другое — вполне могут не знать.
— Интересно рассуждаешь, майор… логично… — сказал Телятников. — С продовольствием у нас шибко хреново. Для дивизии — просто манна небесная.
— Если это стратегический склад, думаю, там продовольствия не на одну дивизию хватит.
— Как мыслишь, Илья Григорьевич? — спросил начштаба.
— А что, майор дело говорит. Захватить склад можно.
— Надо согласовать со штабом и командующим армии, — сказал Телятников.
— Можно и согласовать. Операция местного значения. Управимся своими силами, — ответил Лыков.
— Штрафники внезапно захватывают склад, удерживают в течение нескольких суток, и за это время вывозим все запасы продовольствия, — предложил Харченко.
— Думаешь? — Начштаба все же в чем-то сомневался.
— Штрафники справятся. Там комбат новый — Головачев, разжалованный подполковник. Из кожи полезет, чтобы отличиться, — уверенно ответил майор.
— Держи в курсе. — Генерал Лыков строго посмотрел на Харченко. — Твоя инициатива — ты и командуй операцией.
— Все будет в полном ажуре, товарищ генерал, — улыбнулся майор. — Будем ром пить и сосисками закусывать.
Из штаба комдива майор, не задерживаясь, отправился на позиции штрафников.
— Ты почему, блядь, сразу мне не доложил о складе?! — заорал он с порога на Головачева. — Под трибунал еще раз захотел?! Для тебя это будет последний раз, не понимаешь?!
Головачев вскочил из-за стола, молча стоял. Больше в блиндаже никого не было.
— Давай карту! — потребовал Харченко.
Головачев достал из планшетки сложенную вчетверо шестиверстку, расправил ее, разложил на столе.
— Где этот склад?
— Примерно вот здесь… — Карандаш комбата остановился между двумя линиями обороны.
— Большой склад?
— Я там не был. Ротный Глымов говорит — огромный подземный бункер. Эвакуировать немцы его не успели. А может, не захотели — рассчитывают вернуться.
— Это ротному Глымову сами немцы сообщили? Когда он с ними ром распивал? Ладно, с этим делом еще разберемся! Значит, так… — Харченко посмотрел на часы. — Через час собери всех, кто ходил на этот склад. Я с ними туда пойду. И два десятка моих ребят. Склад этот мы заберем себе! Выставим посты, пулеметные точки оборудуем. Сколько туда идти?
— Глымов говорил — примерно часа полтора.
— Давай, собирай этих гавриков, — приказал Харченко, — как начнет темнеть, выходим.
— Ясно, гражданин майор. Разрешите выполнять?
И через четверть часа Твердохлебов, Глымов, Балясин, Чудилин и Леха Стира уже стояли в блиндаже перед майором Харченко.
Чуть в стороне стоял комбат Головачев.
— Слушайте боевую задачу, граждане штрафники, — отчетливо выговаривал майор Харченко. — Немецкий продовольственный склад захватить. Мы с вами выходим как группа захвата. Здесь главное — внезапность. Если немцев там не будет — хорошо, до их появления можно будет организовать оборону. После этого подойдет рота бойцов и закрепится на складе и вокруг. Если немцы начнут атаковать — держаться до утра. Утром я договорюсь с генералом Лыковым, и к складу будут переброшены еще две роты. И будем держать оборону, пока не вывезем оттуда все до последней пачки сигарет. Задача ясна?