Сергей ласкал ее нежную кожу, и она выгибалась навстречу его рукам, словно не желая даже на миг расставаться с этими мягкими прикосновениями. Она даже не помнила, как и когда он успел снять с нее платье, настолько она забылась под напором страсти, что сейчас горячим огнем струилась по ее венам. Он раздевал ее медленно, словно наслаждаясь видом, что открывался его взору с каждым предметом туалета Марины.

— Я и забыл, до чего ты прекрасна, — прошептал он, когда она была полностью обнажена. Странно, но Марина впервые не стыдилась собственной наготы. Обычно она стремилась укрыться под покрывалом или сорочкой от взгляда, тут же она с наслаждением наблюдала, как темнеют от желания стальные глаза Сергея, с каким-то внутренним торжеством радуясь этой страсти, что вызывала в нем красота ее тела.

Он дотронулся до ее груди, слегка сжал ее, и она поморщилась от неожиданной боли.

— Прости, я, видимо, чересчур…, — начал он, но Марина покачала головой и привлекла его к себе, стягивая с его широких плеч рубаху. Запах его кожи заставлял ее голову идти кругом, и она стала покрывать ее медленными поцелуями, скользя губами по его шее и груди. Впервые она была так смела с мужчиной, и эта смелость, а кроме того, реакция Сергея на эти действия только подстегивали ее желание. Она упивалась своим временным превосходством в этом любовном поединке, с удовольствием ловя каждый его полувыдох-полустон.

Потом Сергей положил ее на ковер, отобрав у нее доминирующие позиции, и Марина потерялась в пространстве и времени. Она помнила только жар от камина и напряжение, жгучее желание слиться с Сергеем в одно целое. Еще ближе, еще теснее. Она так прижималась к нему, так цеплялась за его плечи и спину, что у нее потом немного ныли пальцы.

Еще немного, и по телу Марины разлилась блаженная истома, а сердце, казалось, отбивало теперь свой бешеный ритм вовсе не в груди, а другом, самом укромном месте ее тела. Испытанное наслаждение вдруг настолько тронуло Марину, что она заплакала тихонько, отворачивая лицо, чтобы он не заметил. Но Сергей, будто чувствуя ее состояние, взял ее за плечо и развернул к себе.

— Что случилось? Я сделал тебе больно? — обеспокоенно спросил он, и Марина быстро покачала головой, заметив его волнение.

— Просто… просто это было так… чудесно. Я давно… с тех самых пор, — она смутилась, но ее смущение прошло, когда она увидела, какой радостью вдруг вспыхнули его глаза. Он привлек ее к себе и крепко обнял, зарывшись лицом в ее волосы, пахнущие легким ароматом чубушника.

Опьянение страсти прошло, и Марина вдруг почувствовала легкий озноб от ночной прохлады, огляделась в поиске того, чем бы прикрыться. Сергей, угадав ее желание, потянулся к кровати и стащил покрывало, в которое и завернул ее, поднял на руки и перенес в кровать. Затем вернулся к камину, чтобы подбросить дров.

Марина же быстрее завернулась в одеяло, чувствуя, как начали мерзнуть обнаженные плечи, а затем приподняла его, пуская к себе Сергея, присоединившегося к ней в кровати.

— Ой, какая холодная перина! — вздрогнула она, когда слегка подвинулась, давая ему место рядом в постели. Он же повернулся к ней и, обхватив руками, перенес ее на себя. Она распласталась на нем, с наслаждением вбирая тепло от его горячего тела, прижалась щекой к его груди.

Марина слышала стук его сердца, такой ровный и убаюкивающий, и осознавала, что так отрадно и спокойно ей не было довольно давно. Она словно нашла то самое свое место, и оно было здесь — в его объятиях.

— Останься со мной, — вдруг сказал Сергей, когда она уже медленно проваливалась в дрему, согревшись в его руках. Это заставило Марину вернуться на грешную землю и вспомнить, что она — супруга другого человека, и ночь, проведенная с Сергеем — прелюбодейство, измена, предательство, как ни назови. Ей вовсе не хотелось сейчас обсуждать что-либо, она желала только одного — закрыть глаза и уснуть в объятиях любимого, где ей было так хорошо, забыть о том, что когда-нибудь эту комнату наполнят первые солнечные лучи, и утро развеет этот романтический флер ночи.

Марина подняла голову и встретилась глазами с взглядом Сергея — долгим, внимательным, пронзительным.

— Если ты запамятовал, это ты в моей спальне, а не наоборот. Так что...

— Останься со мной, — снова повторил он. — Навсегда. До конца наших дней.

Маринино сердце замерло и от радости, и одновременно от страха, что захлестнул ее душу при этих словах. Сергей тем временем сел в постели, по-прежнему сжимая ее плечи в своих руках. Он пристально смотрел ей в глаза и продолжал:

— Я хочу быть с тобой, понимаешь? Хочу провести с тобой остаток своих дней, хочу состариться вместе. Ни к одной женщине я не испытывал подобных чувств до дня, когда ты так дерзко ответила мне тогда, на балконе. Ни одну не представлял ранее своей супругой. Но ты ворвалась в мой уютный мирок, словно свежий ветер, перевернула его с ног на голову. Останься со мной, ты нужна мне… как никто. Я хочу быть подле тебя, хочу разделить с тобой и горести, и счастье. И я не хочу делить тебя ни с кем. Ты должна быть моя и только моя. Ранее я не понимал, что встречаясь вот так украдкой, я унижаю не только ее, но и себя, принижаю свои чувства. Да ранее и чувств таких не было, — он провел рукой по ее волосам и тихо продолжил. — Я схожу с ума при мысли, что он касается тебя, что он тебя целует… Эти мысли причиняют мне почти физическую боль. Ты любишь меня, меж нами ничего не изменилось. Почему мы не можем быть вместе? Ты сказала тогда, что остаешься с ним из-за дочери. Но разве я не смогу стать отцом для нее? Разве не смогу полюбить ее так же, как любит он?

Марина так рванулась из его рук при этих словах, что он еле удержал ее. Сергей заметил, как тень острой боли промелькнула в ее глазах, и встревожено спросил:

— Что с тобой? Почему ты так дрогнула?

Ах, если бы ты знал, горько подумала Марина. Если бы ты только знал правду, что я скрыла от тебя! Что было бы тогда? Простил бы ты мне этот обман? Смог бы понять причины, по которым я утаиваю от тебя тот факт, что у тебя есть дочь?

— Анатоль никогда не отдаст мне ее, — вслух произнесла Марина. — Он сам сказал мне это. По закону он имеет право отобрать ее у меня, если я уйду от него, а я… я просто не перенесу этого… жить розно с ней.

Сергей прижал ее к себе, и она вцепилась в него изо всех сил, пряча свои слезы у него на плече. Словно она тонула, а он был спасательным средством для нее.

— Почему ты не сказала мне? — проговорил он. — Неужели ты думаешь, что невозможно обойти этот закон?

— Я спрашивала у поверенного. Нельзя. Он отец, тем паче, он — флигель-адъютант Его Величества, разве есть у меня шансы против него в тяжбе? Ни малейших, — с горечью произнесла Марина. — Он просто переиграет и меня, и даже тебя.

— О, моя милая, — прошептал он, улыбаясь в ее волосы. — Выход есть всегда. Давай уедем. Ты, я и твоя дочь. Мы можем забрать ее и уехать.

Марина отстранилась от него и взглянула ему в глаза.

— Бежать? — прошептала она потрясенно.

— Бежать, — согласился он. — Мы уедем втроем. Все дороги открыты перед нами. Уедем за границу, в Рим или Флоренцию, Париж или Лондон, по твоему выбору. Начнем новую жизнь. Ту, которая когда могла бы быть у нас, не будь моего пленения. Ту, что нам была суждена.

— Он будет преследовать нас, — проговорила Марина, качая головой. Она вспомнила слова, произнесенные как-то Анатолем, и повторила их сейчас. — Если мы решим уехать тайно, нас будут преследовать. Сначала жандармы. По нашему следу пустят жандармов. И если они схватят нас, то ты отправишься прямиком в крепость, а после возможно — опять Кавказ. А я буду возвращена своему супругу, из рук в руки, словно вещь. Если нам все же удастся пересечь границу, то и там нас не оставит Анатоль в покое. Он наймет людей, и нас будут искать везде и всюду. А если найдет, то вернет сюда, в Россию, где опять же — крепость и ссылка, Кавказ. А я не перенесу, если с тобой что-нибудь случится.

— Со мной ничего не случится, — заверил ее Сергей. — Анатоль забыл поведать тебе, что хоть Европа и меньше нашей отчизны, но все же затруднительно отыскать в ней троих беглецов. Особенно если они не хотят, чтобы их нашли.