19 октября часть нашей группы поехала на выставку, а остальная и я поехали в зону отдыха посольства. Местность располагает к здоровому отдыху. Купание и фотографирование. Обед. Жареное мясо, колбасы, фрукты и зелень. На поляне открытый бассейн, многие купались. Я брал плавки, но не купался, боялся за свое ухо.
20 октября (воскресенье). Утром первым рейсом едем на выставку, ожидается прибытие президента страны. Меня приглашают другие фирмы. Добрые слова, фотографирование и, конечно, автографы. Награждают дипломом и почетной грамотой. Вновь вручают оружие и патроны. В час дня нашу выставку посетил президент. Он сказал, что для Аргентины большая честь видеть здесь такого знаменитого советского конструктора. Я вручил ему свою визитку, фотографию и цветную фотографию автомата АКМ с автографом. Затем встречи и автографы. Словом, день исключительных впечатлений. Нам, участникам выставки, с трудом удалось сделать несколько снимков у своего стенда. Газеты вновь оценивают наше участие в выставке.
21 октября. Выставка закрыта. Образцы проданы, теперь они не наши. Грустно. Завтрак подали в 7.30. Сижу в номере, окна открыты, телевизор показывает время — 9.00 и температуру — 18 градусов. Передачи смотрю без звука. Показали президента, посетившего выставку. Вновь беру и рассматриваю подаренные образцы оружия и удивляюсь, как здесь все просто! Лежат они у меня в номере на полках и в чемодане. Вчера добавили еще один, теперь их уже восемь. Патронов различного назначения 539 штук. Ну и что? Никому до этого нет дела, так как по их понятиям все это принадлежит мне. Нам это трудно понять! А вот сколько еще впереди различных хлопот и объяснений, им тоже это трудно понять.
В 13 часов во время обеда, в который уже раз, спросил, почему нет переводов газетных статей о нашей выставке, ведь надо же знать, что о нас пишут. Эксперт Главного инженерного управления Министерства внешнеэкономических связей СССР ответил: если вам нужно, то за перевод положено платить. Я выразил возмущение и сказал, что это нужно не лично для меня, а для всех и для нашей страны! Расстроился так, что рука отказывается писать о таких участниках выставки».
А в эти дни аргентинская пресса писала о Калашникове очень много. Вот, например, под заголовком «Михаил Калашников — солдат, умеющий рисовать» интервью у конструктора взяла Сюзанна Виау:
«Существует две теории. Одна гласит, что начало конца немецкого нацизма произошло на берегах Нормандии, другая гласит, что он погребен на русском фронте и захоронен под толщами снега с погибшими солдатами Красной армии. Однако ни одна из этих версий не верна. Этому человеку невысокого роста, сильному, с большими руками, почти седыми волосами, одетому в брюки и рубашку цвета хаки, родившемуся в ста километрах к востоку от Москвы (вероятно, автор имела в виду полигон Щурово под Коломной, где Калашников «родился» как конструктор. — А. У), было тогда 20 лет. Крестьянин, танкист, привыкший рисовать тракторы, бывший (как он сам говорит) “всего лишь сержантом, который мог отчаянно защищать страну и расплачиваться кровью за отсутствие автоматического оружия”. Навязчивая идея наставила его на путь, который привел к АК-47, как в хорошем рыцарском романе. С того времени, в отличие от Кольта, Браунинга, Смита и Бессона, имя сержанта Калашникова неотъемлемо от политики. Только три раза выезжал он из страны. Калашников — выдающаяся личность с очень длинной фамилией — дает интервью на 12-й странице газеты, извиняясь, что принадлежит к людям, у которых не было возможности приобщиться к культуре и разговаривать на нескольких языках».
Сюзанна осталась довольна ответами Калашникова:
— Что революционного в автомате Калашникова?
— Я не считаю, что можно говорить о революции в нашем конструкторском деле, по крайней мере, я этого не делаю. Об этом говорит североамериканский военный историк Э. К. Изелл, который написал историю создания АК-47. Он много работал в этой области и пришел к выводу, что мое оружие используется в войсках 55 стран.
— Как вы предполагаете, отчего идет эта слава?
— От простоты и надежности этого оружия.
— Как вы пришли к такой конструкции?
— С самого детства рисовал сельскохозяйственные машины. Будучи совсем молодым, призван в ряды армии и по специальности был водителем танка. В то время объявлялся конкурс на создание специальных приборов для танков. Вот и я решил принять участие. Это сейчас танки оснащены сложными электронными приборами, а раньше они были более простыми.
— Как трактор…
— Да, это так. Но ведь тогда и были сделаны мной первые шаги в конструировании. Начинающему конструктору трудно состязаться с опытными, а еще сложнее такому человеку, как я, не имевшему ни знаний, ни методологии в подготовке чертежей.
— Среди опытных оружейников был Симонов?
— Да, мне повезло, я знал его. Он был старше меня, мы часто встречались. Он ушел из жизни в 92 года. Токарев скончался на 97-м году жизни. Совсем недавно я был на похоронах известного конструктора Драгунова. Смерть не делает исключений ни для кого — ни для талантов, ни для лучших.
Мне часто приходится вспоминать прошлое. Тот прибор для танка внешне был несовершенным. Однако руководство военного округа послало меня на испытания. Несмотря на то, что прибор был сделан курсантом, он показал хорошие результаты и был рекомендован для изготовления опытной партии. Вскоре после этого меня направили в Ленинград. Можете себе представить чувства молодого человека из села, приехавшего в большой город, на большой завод. С началом Великой Отечественной войны я вернулся в свою воинскую часть.
— В боевую часть?
— Командовал танком и принимал участие в первых боях.
— Сколько вам было лет?
— Я родился в 1919 году, а это было в 1941 году, помогите мне сосчитать. В одном из боев меня ранили в грудь, и я попал в госпиталь. У меня было много свободного времени, я достал несколько школьных тетрадей и карандашей. Нашел литературу и начал изучать. В тетрадке появились первые чертежи будущего автомата. Это не были чертежи профессионала, это были наброски.
— Вы вернулись на фронт?
— Нет, раны долго не заживали. Госпитали были переполнены ранеными, поэтому тех, кто нуждался в восстановлении сил, отправляли в глубокий тыл домой. Я не вернулся в село, ведь в нем даже велосипед был большим событием. Ходил по железнодорожной станции и нашел ремонтную мастерскую для локомотивов. Я разговаривал с рабочими, они также хотели как можно быстрее покончить с войной. Мастерская была не совсем удобным местом для изготовления оружия. Нужны были детали, боеприпасы. Я был молод, и молодость помогла мне решить эти проблемы.
Когда был отработан автомат АК-47, я был награжден Сталинской премией первой степени. Потом начались легенды. Не могли поверить, что один сержант смог сконструировать оружие, а были и такие, которые говорили, что меня не существует и что Калашников — это псевдоним целой группы конструкторов, объединившихся под известным в России именем из поэмы национального поэта. И сейчас я также слышал, что меня уже нет, что я уже мертв. Некоторые говорят, что Красная армия начала войну с моим оружием, но ведь это неправда. В период войны применялось автоматическое оружие ППД и ППШ.
— Конструкция оружия заставляет думать конструктора о человеке, что его ожидает впереди и что с ним будет потом?
— Конструктор всегда думает о перспективе. Странник без цели, переставляя ноги, чтобы не замерзнуть, никуда не придет. Я был солдатом и знал, что наши солдаты не заканчивали академий. Нужно было создавать простое и надежное оружие, эффективное в бою.
— Какое воинское звание у этого сержанта сегодня?
— Полковник. Могу сказать, что почти 50 лет я никогда не оглядывался назад.
— Вы пацифист?
— Трудно ответить на этот вопрос… У меня одна из редких профессий, я сделал выбор один раз и на всю жизнь.
— Не противоречиво ли быть пацифистом и конструктором оружия?
— Когда я смотрю фильм или события в мире, где моим оружием стараются разрешить конфликты, я чувствую некоторое сожаление. Предполагалось, что оружие будет применяться только для защиты границ моей родной страны. Именно для защиты, а не для агрессии.