— Это неудивительно, если вспомнить, через что ей пришлось пройти. Вряд ли она способна кому-нибудь доверять. После всего, чему фашисты подвергли этих людей…

Глаза Сэма Либмана вспыхнули огнем. Он каждый раз приходил в неистовство, когда думал о том, что эти сволочи натворили в Европе. Когда Сэм впервые прочел отчет о преступлениях, совершенных в Освенциме, он заперся у себя в кабинете, долго думал и молился, а потом прорыдал всю ночь.

Еще раз взглянув на Рут, он взялся за котелок.

— А тебе она доверяет?

Немного подумав, жена ответила:

— Мне кажется, да. Конечно, до такой степени, до какой она вообще способна на доверие в своем нынешнем состоянии.

— Ну хорошо. — Он взял портфель. — Я с ней встречусь. Супруги вместе дошли до лифта.

— Я люблю тебя, Рут Либман. Ты чудесная женщина. Я действительно тебя люблю.

Вместо ответа она нежно его поцеловала, и в этот миг двери лифта распахнулись.

— Я тоже люблю тебя, Сэм. Так когда я услышу от тебя ответ?

Он закатил глаза.

— Вечером. Когда вернусь домой. Это тебя устроит?

Однако было видно, что он с трудом сдерживает улыбку. Рут обрадованно кивнула, снова чмокнула его в щеку, и Сэм отправился на совещание, а Рут села в свой новый «шевроле» и поехала домой.

32

Все утро Ариана неподвижно просидела на кровати, глядя в окно, где ярко сияло солнце. Когда ее глаза устали, она стала смотреть просто на пол. Некоторое время спустя в палату вошла медсестра и предложила Ариане выйти на прогулку. Девушка попыталась пройтись вдоль коридора, хватаясь за ручки дверей и перила, но вскоре выбилась из сил и вернулась в постель. После обеда ей сказали, что решено перевести ее в общую палату, и перед ужином Ариана оказалась в просторной комнате, где было шумно и людно. Медсестра сказала, что такое соседство пойдет Ариане на пользу, но та почти сразу же попросила, чтобы вокруг ее койки установили ширму. Весь вечер она лежала, слыша доносящиеся со всех сторон голоса и смех, чувствуя запах пищи и борясь с тошнотой. Ариана все время держала полотенце у рта, глаза ее слезились. Когда в ширму осторожно постучали, девушка испуганно отняла ото рта полотенце и подняла глаза.

— Кто там?

Хотя какая разница, все равно она никого здесь не знает. Из-за ширмы выглянул огромного роста мужчина, и глаза Арианы пугливо расширились. Никогда еще она не чувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Под взглядом Сэмюэла Либмана девушка задрожала и чуть не расплакалась. Кто это? Что ему нужно? В котелке и строгом костюме Сэм был похож на чиновника из полиции или иммиграционной службы. Неужели ее отправят назад во Францию?

Но мужчина смотрел на нее теплым, сочувственным взглядом.

— Мисс Трипп?

Под этой фамилией Ариана значилась во всех документах. Сен-Марн решил, что приставку «фон» будет благоразумнее опустить.

— Это я, — прошептала она.

— Как вы себя чувствуете?

Ариана не решилась ответить. Ее так трясло, что Сэм подумал, не лучше ли ему удалиться. Девушка была совсем больна, испугана, одинока. Теперь он понимал, почему сердце Рут дрогнуло. Действительно, очень милое создание. Сразу было видно, что она почти ребенок.

— Мисс Трипп, я муж Рут Либман.

Он хотел протянуть ей руку, но не решился — вдруг девушка испугается и выскочит из кровати. У нее был такой вид, словно она в любой миг может броситься в бегство.

— Вы помните Рут Либман? Это женщина, которая была у вас сегодня утром. Из добровольческой организации.

Ее взгляд прояснился. Даже в этом испуганном состоянии Ариана не забыла, кто такая Рут.

— Да… да… я помню… она была здесь сегодня.

Девушка произносила английские слова совсем неплохо. Пожалуй, у нее был вполне интеллигентный вид. Только вот голос звучал так тихо, что Сэм почти ничего не слышал.

— Она попросила меня навестить вас.

Да? Почему? Просто визит вежливости? Неужели люди все еще наносят друг другу визиты вежливости? Ариана смотрела на посетителя с изумлением. Потом, вспомнив о правилах хорошего тона, медленно кивнула:

— Спасибо.

Сделав усилие, протянула ему худенькую ручку.

— Очень приятно, — сказал Сэм.

Оба чувствовали, что ситуация для обмена обычными вежливыми фразами не вполне подходящая.

В палате было шумно — кто-то стонал, кто-то говорил повышенным голосом. Ариана жестом предложила гостю сесть на краешек кровати. Сэм кое-как пристроился там, стараясь поменьше пялиться на девушку.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Вам что-нибудь нужно?

Огромные глаза внимательно посмотрели на него, и девушка отрицательно покачала головой. Сэм мысленно обругал себя за дурацкий вопрос. Все равно он не смог бы дать ей то, что ей нужно.

— Я и моя жена хотели бы сказать вам, что мы будем рады оказать вам посильную поддержку. — Он судорожно вздохнул и продолжил: — Нам, людям этой страны, трудно в полном объеме представить себе, что вы пережили… Но нам это небезразлично… То, что вы остались в живых, — настоящее чудо, и мы очень этому рады. Вы и остальные уцелевшие — живое напоминание о страшных годах войны. Вы имеете право на хорошую жизнь — и ради вас самих, и ради тех, кто не дожил до мирных дней.

Сэм поднялся и приблизился к изголовью.

Эта речь далась Сэму с трудом. Ариана смотрела на него округлившимися глазами. Что на уме у этого человека? Известно ли ему, что она бежала из Берлина? О каких это «остальных» он говорит? Может быть, имеет в виду немцев, которые остались в живых? Но в любом случае было ясно, что этот человек желает ей добра. Рыжеволосый гигант был совсем не похож на Вальмара, но Ариана почувствовала, что испытывает к этому человеку инстинктивное доверие, словно знает его много лет. Перед ней, несомненно, был человек достойный и чуткий, человек, к которому Вальмар наверняка отнесся бы с уважением. Поэтому Ариана наклонилась вперед, положила Сэму руки на плечи и поцеловала его в щеку.

— Спасибо, мистер Либман. Я чувствую, что приехала в Америку не напрасно.

— Так оно и есть. — Сэм улыбнулся, тронутый ее порывом. — Это великая страна, Ариана.

Он впервые назвал ее просто по имени, но ему показалось, что теперь это будет более уместно.

— Вам здесь понравится, вот увидите. Новый мир, новая жизнь. Вы встретите много людей, обзаведетесь новыми друзьями.

При этих его словах глаза Арианы вновь погрустнели. Она не хотела новых друзей, ей нужны были старые. Но старые друзья исчезли навсегда. Догадавшись о ее боли, Сэм Либман коснулся руки девушки.

— Отныне я и Рут — ваши друзья. Поэтому я сюда и пришел.

И Ариана поняла, что этот человек пришел в больницу, в эту ужасную палату ради нее. Она ему небезразлична. На глазах Арианы выступили слезы, но губы дрогнули в улыбке.

— Спасибо, мистер Либман.

Сэм и сам с трудом сдерживал слезы. Он медленно поднялся, все еще сжимая маленькую ручку, сказал:

— Мне пора идти. Но завтра придет Рут. Мы скоро снова увидимся.

Ариана почувствовала себя ребенком, которого вновь собираются бросить. Она попыталась улыбнуться, подавить слезы, но это не очень у нее получилось. И тогда Сэм Либман не выдержал и прижал девушку к себе. Он просидел рядом с ней, огромный как медведь, почти полчаса, а Ариана рыдала, рыдала и никак не могла остановиться. Когда наконец слезы иссякли, Сэм протянул ей свой носовой платок и она громко высморкалась.

— Извините… Я не хотела… Просто не смогла…

— Не нужно, молчите. — Сэм нежно погладил ее по голове. — Ничего не нужно объяснять, я все понимаю.

Глядя сверху вниз на эту хрупкую золотоволосую девушку, уткнувшуюся в платок, Сэм спросил себя: как такое создание могло перенести ужасы войны? Казалось, малейшее дуновение ветра способно ее сломать, но Сэм почувствовал, что за тонким личиком и худенькой фигуркой скрываются воля и характер, способные превозмочь почти все. В этой девушке было нечто прочное, непобедимое, благодаря чему она и выжила. Сэм Либман смотрел на ту, которой суждено было стать его третьей дочерью, и благодарил Господа за то, что Ариана осталась жива.