— Подождем с выводами, лейтенант, — остановил его Жугару. — Сначала факты.

— Слушаюсь, товарищ майор: словесный портрет Солтана полностью совпадает с описанием, данным Настасом и ночным сторожем. Кроме того, Настас утверждает, что встречал фигуранта по делу раньше в селе. Личность его двоих сообщников пока установить не удалось. Якуб категорически отрицает, что Солтан недавно приезжал к нему, и утверждает, что в последний раз тот приезжал в отпуск года полтора-два назад. Врет он. Соседи видели племянника на днях.

— А что показывает этот завмаг, как его..?

— Доника, товарищ майор. Ничего путного. Говорит, что чуть не умер от страха, когда бандиты напали, а пришел в себя — не поверил глазам: пустой магазин, шаром покати. Записку, которую бандиты оставили, всем чуть ли не под нос сует. В сельпо подсчитали убытки, баснословная сумма получается. — Чеботарь впервые посмотрел в блокнот: — 38 тысяч 954 рубля убытка. Да он сам все и растратил, а теперь на бандитов сваливает. Жулик, каких поискать. Года не прошло, как из заключения вышел за растрату, уж не знаю, как устроился в магазин, а теперь снова за старое взялся. Скорее всего, никакого ограбления не было, выдумал он, а записку другого жулика попросил написать, чтобы на бандитов свалить.

— Да нет, все не так просто. Записка исполнена рукой Солтана, я уже, кажется, говорил. — Жугару достал из папки акт почерковедческой экспертизы. — Полная идентичность. С Доникой мы, конечно, разберемся. Сейчас важно знать другое: действительно ли Солтан связан с Бодоем или это просто камуфляж, и Солтан преследует какую-то свою цель? Не исключено, что дезертир и преступник Солтан мог войти в контакт с бандитом. Рыбак рыбака видит издалека. Ничего хорошего, сами понимаете, от любителей половить рыбку в мутной воде ожидать не приходится. А что собой представляет Надежда Пламадяла, выяснили?

— Так точно, товарищ майор! Учительница она, характеризуется только положительно. Комсомолка. Отец погиб на фронте, мать умерла. Была замужем, муж бросил, куда-то исчез. Есть ребенок, девочка.

— Вот вам и комсомолка, — проворчал немолодой усатый капитан, — с дезертиром спуталась.

— Женская душа — штука тонкая, — ответил на реплику Жугару. — И потом она, видимо, не знает, кто такой ее кавалер. Приехал из армии в отпуск — и все. Продолжайте, — кивнул он Чеботарю.

— Пока с Пламадялой, как вы и приказывали, товарищ майор, разговора не было. Удалось установить, что Солтан к ней приходил, в основном по ночам.

— За ее домом стационарное наблюдение, надеюсь, установлено?

— Не получается, товарищ майор, — виновато произнес лейтенант. — Дом ее расположен неудобно как-то. На отшибе, лишь из одного соседнего дома просматривается, а туда нельзя, не те люди живут.

— Ну что ж, для начала неплохо… — Жугару хотел еще что-то сказать, как вдруг настойчиво затрещал телефон.

Майор снял трубку, недовольный тем, что его прервали, и по мере того, как он слушал, его лицо принимало все более озабоченное выражение. Подчиненные поняли: случилось нечто чрезвычайное, таким своего начальника они еще не видели.

Окончив разговор, майор резким движением бросил трубку на рычаг.

— Звонил председатель Згординештского колхоза Гуцу и сообщил, что только что над их селом пролетел самолет и выбросил парашютиста. Говорит, своими глазами все видел. Этого еще нам не хватало, — сквозь зубы пробормотал Жугару. — Немедленно перекройте все дороги, — приказал он своему заместителю, — объявите тревогу и доложите в Кишинев. Со мной едут капитан Москаленко и старший лейтенант Киору. Оружие при вас?

Оба согласно кивнули, заторопились к машине, и «Победа» понеслась в сторону Згординешт. По обеим сторонам проселка замелькали изрезанные межами поля набиравшей рост озимой пшеницы. Жугару молчал, прикрыв глаза от бившего прямо в лицо яркого весеннего солнца.

— Здесь что-то не так, — вполголоса, как бы размышляя сам с собой, произнес он.

Москаленко и Киору, обсуждавшие между собой полученное по телефону сообщение, замолчали, ожидая, что еще скажет начальник.

— Не идиоты же они, — Жугару показал рукой на запад, — чтобы вот так, среди бела дня, нарушать воздушное пространство и забрасывать парашютиста. Боюсь, как бы не напутал чего этот Гуцу. Кстати, капитан, что он собой представляет? Мне с ним встречаться не доводилось.

— Честнейший и преданнейший человек, товарищ майор, из самых что ни на есть бедняков. К сожалению, не шибко грамотный.

В сельсовете они застали одного старика дежурного, который сказал, что председатель там, где упал парашют, и охотно вызвался показать дорогу туда. Жугару уступил ему свое место, и старик, выплюнув самокрутку и тщательно растерев ее каблуком, важно уселся рядом с шофером. По пути сторожа пытались подробнее расспросить, что же именно произошло, однако ничего нового узнать не удалось, и его оставили в покое, чему старик был рад.

«Победа» выехала за околицу села, легко взяла небольшой подъем на вершину холма, и ее пассажиры увидели внизу, в долине, толпу людей; многие держали в руках вилы и сапы. Судя по размерам толпы, здесь собралось поднятое по тревоге почти все мужское население Згординешт. Плотное людское кольцо окружало какой-то предмет. Протиснувшись сквозь толпу, оперативники увидели воздушный шар. Его резиновая оболочка бесформенно сморщилась и лежала беспорядочными складками. Привязанный стропами металлический контейнер лежал чуть поодаль. Майор открыл крышку контейнера, вынул оттуда пачку листовок, бегло просмотрел одну и передал Москаленко:

— Получайте привет от господина Даллеса [8].

Жугару зло пнул контейнер носком сапога.

— Всем им неймется. А где же Гуцу? — вспомнил он о председателе колхоза.

Из толпы вышел маленький, щуплый человек.

— Здесь я… — На его простоватом лице блуждала растерянная улыбка, однако маленькие глазки смотрели настороженно.

— За проявленную бдительность спасибо, но где же парашют, о котором вы говорили по телефону?

Председатель смутился еще сильнее.

— Извините, товарищ начальник, ошибочка небольшая получилась. Сначала самолет пролетел, я сам видел, а потом вот это, откуда ни возьмись, — он показал рукой на воздушный шар. — Ну я подумал, что парашют, позвонил. Хотел, как лучше…

«Для тебя, дорогой товарищ Гуцу, может, и ошибочка, — думал про себя Жугару, слушая этот несвязный рассказ, — а каково мне? Воздушный шар — дело обычное, их десятками запускают оттуда, а парашютист — совсем другое. Сообщение уже в Кишиневе получено и до Москвы наверняка дошло. Из Кишинева высокое начальство, небось, уже выехало, объясняйся с ним теперь, а что я скажу? Поторопился с этой информацией, надо было проверить сначала, но как? Дело такое, что отлагательств не терпит».

— Вот что, товарищ Гуцу, — обратился он к председателю. — Скажите людям, чтобы расходились по домам, здесь им делать нечего, оставьте несколько человек понадежнее для охраны этого… парашюта. За ним приедут наши сотрудники, а сами садитесь в машину. С нами поедете.

По лицу председателя пробежала беспокойная тень.

— Куда, товарищ начальник? — тихо спросил он.

— К нам в отдел.

— В отдел? — тревожно переспросил Гуцу. — А домой можно заехать, жену предупредить?

Жугару, наконец, понял ход мыслей стоящего перед ним человека и едва не рассмеялся. Сдерживая улыбку, мягко произнес:

— Для беспокойства оснований нет, товарищ Гуцу. Видите ли, какое дело: у меня тоже есть начальство, и оно уже выехало из Кишинева сюда, в район. Вот вы сами и расскажете ему все, как было с этим парашютом. А потом домой вас доставим на машине.

— Это, конечно, можно, почему не рассказать, если им интересно будет, только нового я ничего не скажу.

— Вот и отлично, договорились. Садитесь, — сказал Жугару, а сам подумал: «Прав Москаленко, не шибко грамотен… А что о простых крестьянах говорить, если даже председателю могла взбрести в голову такая чушь, будто его арестовать собираются. Да, работы с людьми — еще непочатый край, однако и их понять можно, сколько лет под оккупантами жили, едва освободили — через год бояре вернулись, потом снова Советская власть. По существу, она только начинается. На это и делают ставку Бодой и заокеанские «освободители». Звенья одной цепи, одно к одному». Он в последний раз окинул взглядом шар и велел шоферу ехать побыстрей, чтобы, не дай бог, не опоздать к прибытию высокого начальства.