Его, разумеется, не "опустили" и даже не сильно смеялись, он ожидал большего.

   Про Егора, как колдуна, естественно, промолчал. Кто поверит в такой бред? Их бы туда. Честно сказал, что боится, а на Зинку рука не поднимется. Папа прервал разгалдевшихся братков и молвил, положив руку на плечо Славика:

   - Я всегда знал, что ты смелый, но сейчас ты превзошел себя. Кто из вас признался бы в своем страхе перед фраером, кто? - обвел присутствующих пронзительным взглядом, - никто из вас. Славик смог. Признать свою слабость - наивысшая смелость!

   Паровозик любил "мудрые" речи, что не помешало ему ухмыльнуться, когда давал распоряжение помогать Славику.

   Сегодня Славик без эксцессов собрал плановое рыжье, сдал куда полагается, получил личные деньги, потрещал с ребятами, дал в морду одному языкастому острослову, договорился о завтрашнем пикнике на берегу Куты. Поужинал в кабаке, приняв на грудь заслуженные сто грамм, и в отличном настроении поехал домой. Перед крутым поворотом, "тещиным языком", сбавил скорость и плавно вписался в изгиб трассы.

   В салоне надрывался шансон. Вяло текли мысли о скорой встрече с любимыми псами, о жаркой в постели Светке, о выпивке - куда без неё! Вдруг фары высветили колдуна...

   Он стоял на дороге в длинном распахнутом черном плаще. Руки раскинуты, длинные черные волосы колыхались, глаза горели. Рот в обрамлении полуседой бороды растянулся в зловещей ухмылке.

   - А-а-а! - закричал Славик и, зажмурив глаза, надавил на тормоз.

   Тело бросило на баранку, завизжали колодки, машина прошла юзом и резко встала. Запахло паленой резиной. Славик не почувствовал боли в груди, он сжался, как маленький мальчик, еще сильней сдавил веки и прошептал про себя: "Это сон, это сон, я сплю".

   Хлопнула пассажирская дверь, и послышался надоевший в кошмарах, но странно спокойный, даже участливый голос:

   - Ну что, Славик, поговорим? -мир перестал существовать.

   В субботу с пикником вышел облом. К полудню Паровозик неожиданно вызвал к себе всех бригадиров, казначея, "советников" и... короче весь "большой совет" Сельских. Братва подтягивалась медленно, но Папа, как ни странно, не ворчал, а чему-то тихо улыбался.

   - Что, ребятишки, тяжко? - начал он речь, когда все собрались, - а нечего жрать без меры.

   Справедливости ради надо сказать, что с похмелья болели только трое из восьмерых собравшихся, но Паровозик любил обобщения. Он много чего любил.

   - Давеча мне позвонил Седой, самолично! - поднял палец, - снизошел, так сказать до нас, грешных. И что он мне предложил, как вы думаете, ребятки?

   Ребятки промолчали.

   - Правильно молчите, молодцы. Нет, не отдать все нажитое непосильным трудом, а всего лишь забить стрелку, - ожидающе замолчал.

   Раздался несмелый голос "советника по маркетингу", Папа любил давать громкие названия.

   - Чего хочет, у нас все поделено.

   - Да, действительно, папа... - поддержали остальные.

   - Наконец услышал я глас народа! - довольно произнес Паровоз, - чего хочет, ясно чего - бабла, у него одно на уме. А конкретно, предлагает обсудить нового покупателя, он баснословные бабки за рыжье предлагает и аппетит имеет неимоверный, Седой один его не накормит. Предлагает взять нас в долю. Жду советов, "советнички".

   - Это что получается, мы Глеба кидаем? - сразу возмутился Щерба, "смотрящий" и "советник по конфликтам".

   - Почему сразу кидаем, - заспорил казначей, он же, с легкой руки Папы, "советник по финансам", Тучка, - перетрем, если выгодно, то с Глебом обсудим новую цену, а дальше... бизнес есть бизнес.

   - Седому веры нет...

   - По власть подгибаться? Не по понятиям это...

   - Что за покупатель, откуда взялся? - "безопасник" Лёнчик.

   Шум разгорался. Паровозик блаженствовал. Послушал минут десять. Когда дошли до личных оскорблений, прервал всех:

   - Тихо! Чапай думает. Что порешили? Как я понял, большинство против? А скажи-ка мне Щерба, сколько конфликтов с Седовскими у нас за последний год было?

   - Три, - не задумываясь, ответил смотрящий, - барыг не поделили, бригадами перетерли и разошлись. Ты утвердил, все справедливо.

   - Застоялись мы, - неожиданно взял слово молчавший Славик, - разжирели, разнежились. Не к добру это. Большую стрелу забить необходимо, а там... как карта ляжет.

   На него сегодня было любо-дорого поглядеть. Свежий, подтянутый, никакого похмелья. Давно таким не видели. Как с бабой разошелся, так считай всегда навеселе.

   - Вот! - торжественно произнес Паровоз, - истину глаголешь, сын мой. Молодец, Славик и выглядишь хорошо. Засиделись мы, погрязли в гнилом болоте. Встряхнуться надо. Бабки тоже лишними не бывают, - кивнул "финансисту", - в меркантильном мире живем. Решаю, большой встрече быть! Идут все присутствующие со своими ребятишками. Стволы почистить. На всякий случай, - успокоил попытавшегося вякнуть Щербу, - завтра в одиннадцать ноль-ноль, как обычно на судоремонтном. Лёнчик, ты с этого момента начинай работать, знаешь что делать. Ментов обязательно прошерсти, кто чего знает - не знает. Знаю, что знаешь, но повторенье - мать ученья, а народ у нас мудрый зря пословицами не разбрасывается.

   Когда все начали расходиться, большинство явно недовольные, Паровозик произнес:

   - А вас, Тучка, я попрошу остаться. Надо бабки подбить, да подсчитать выгоды - потери. Скажу тебе новую цену - ахнешь.

   На большую гравийную площадку неподалеку от полуразвалившихся стен завода, с противоположных сторон навстречу друг другу въезжали разномастные джипы. Далеко за площадкой по её периметру: в редких кустах, на кучах мусора и гравия, в здании ремонтного цеха давно находились молодые люди. Часто парами. Каждая пара в пределах прямой видимости другой. Ребята в парах держались друг от друга подальше, не общались. Иногда смотрели на невольного напарника презрительно. Только одна двойка общалась между собой. Старые школьные знакомые волею судьбы раскиданные по разным преступным группировкам.

   - Блин, в такую рань подняли, болею, как падла. У тебя случаем похмелиться нет, Толян?

   - Нет, конечно, кто с пойлом на стрелки ездит? Пить надо было меньше, будто вчера не знал.

   - Не знал! Телефон сдох, утром не успел включить - звонок. Эх, не надо было на зарядку ставить! Спал бы сейчас дома, - закончил говорить через зевоту.

   - Ага. Тебя бы потом Паровоз съел.

   - Тебя бы Седой может и съел бы. А наш папа добрый. Справедливый.

   - Ой, не смеши меня - добрый! Ты его еще Папой Римским назови. Да знаешь, что он с Тимохой в свое время сделал?

   - Тихо, едут. Все, теперь в оба глаза за шухером смотреть надо, - простонал и добавил, - чего им обязательно с утра разборки устраивать а, Толян?

   - Кто раньше встает, тому бог подает. Слышал? Поэтому.

   - Наш папа тоже пословицы да поговорки любит.

   - Тоже мне, нашли отца родного, слушать противно.

   - Вот и не слушай. Ты, небось, со своим Седым и не разговаривал ни разу. Да он тебя и не знает, зуб даю. Так?

   - Зато он всяко круче твоего Паровоза. Тоже мне "Вор в законе"! - бросил презрительно, - плюнуть и растереть это звание, их время ушло.

   - Чего ты сказал!? Повтори! Плюнуть и растереть, говоришь!?

   - Эй, ты чего это, Серый, ствол от меня отведи, не дай бог...

   Со стороны поляны грянули выстрелы. Сначала три пистолетных хлопка, потом еще, еще и все перекрыло треском автоматных очередей. Знакомые, забыв о неожиданной ссоре, ошарашено переглянулись. Разом оббежали мусорный завал, бросив наблюдение за проселком. Теперь можно смело добавить - побежали к полю битвы.

   Там было на что посмотреть. В центре лежали тела пятерых человек, среди которых оба лидера. Остальные бойцы попрятались за джипами и кучами гравия. С обоих концов поляны глухо стучали автоматы, хлопали пистолетные выстрелы. Пули вспарывали землю, пробивали радиаторы со стеклами. В перерывах между этим отчетливо звучала ругань и стоны раненых. Один джип, от Седовских, попытался сдать задним ходом, но был остановлен злым огнем со стороны Сельских. В открытую дверку выпал раненый водитель. Воя, пополз к ближайшему укрытию. Из других дверей выскочили двое. Отстреливаясь, попытались убежать, но были срезаны удачными выстрелами.