Грант Фэрфакс взглянул на нее так, будто меньше всего ожидал от нее именно извинений. Немного сбитый с толку, он коротко кивнул:

— Хорошо. Я дам вам ключи. У вас есть список?

— Нет.

— Хорошо, я дам вам свою опись, только ради Бога, смотрите, чтобы с ней ничего не случилось.

Он зашагал прочь, и она, бросив неуверенный взгляд в сторону отца, последовала за ним.

Когда она возвращалась обратно с пачкой бумаг под мышкой, то возле столовой заметила незнакомый «ситроен». Она свернула к лаборатории, удивляясь про себя, кто бы это мог посетить их в такое раннее время года.

Добравшись наконец до фотографического оборудования, она успокоилась. Работа спорилась; она мурлыкала себе под нос какой-то веселый мотив и обдумывала письмо, которое собиралась написать этим вечером Робину. Так она добралась до последнего маленького ящика и тут же испуганно замолкла, обнаружив, что в ее списке осталось еще значительное количество неотмеченных пунктов. Вот этого она больше всего и боялась: части оборудования не хватило. Она еще раз перерыла ящик с фотографической бумагой и вздохнула. Возможно, недостающая часть осталась на главном складе, а может быть, даже затерялась где-нибудь среди ящиков с провизией в столовой. В любом случае ей придется отправляться на поиски.

Она вышла из дверей лаборатории и тут же налетела на Гранта Фэрфакса.

— Закончили? — спросил он, прежде чем она успела сказать что-нибудь. — Все на месте?

Она отрицательно покачала головой и рассказала о пропавшем ящике.

— Значит, вам следует его найти. Он должен быть где-то здесь, — недружелюбно сказал он.

Не ответив ни слова, она отправилась дальше. А что, по его мнению, она собиралась делать? Однако среди ящиков с продуктами «подкидыша» не оказалось. Выбрав пачку печенья и на ходу отправляя его в рот, она направилась к главному складу.

Моргая в полутьме после яркого солнца снаружи, она стала проверять бирки на ящиках и наконец натолкнулась на тот, что был ей нужен. Он лежал на крышке другого, более высокого ящика, и она потянулась, чтобы снять его вниз. Лишь когда он рухнул на нее сверху, она осознала, какой он тяжелый. Она осторожно потерла бок, на котором острый угол ящика оставил болезненную отметину, и вздохнула. Придется ей распаковать его прямо здесь и по частям переносить содержимое в темную комнату.

Она подсунула под крышку ломик, и длинные гвозди заскрипели.

— Что, черт возьми, вы делаете?

Ломик выпал у нее из рук, она подпрыгнула и обернулась. В светлом прямоугольнике двери вырисовывался четкий силуэт Фэрфакса. Подперев руками бока, он смотрел на нее так, словно она была ненормальной.

— Вы что же, собираетесь распаковывать его здесь… и нести все по отдельности? — он явно не понимал, в чем дело, а когда она ничего не ответила, нахмурился.

Вики прикусила губу. Неужели он не может найти себе занятие получше, чем ходить за ней по пятам, подмечать все ее промахи и так саркастически над ними издеваться? Очевидно было, что он не успокоится, пока злосчастный ящик не будет водворен в фотолабораторию.

Она отшвырнула ломик, схватилась за ящик. Гнев удесятерил ее силы, она взвалила его на плечо, но смогла сделать лишь один неверный шаг под его тяжестью.

Он колебался всего секунду, прежде чем шагнуть к ней и освободить ее от ноши с такой легкостью, словно ящик ничего не весил.

Она поплелась за ним через залитую солнцем центральную площадку. Золотое марево казалось ей светом рампы, в котором ее унижение было выставлено на всеобщее обозрение. В полутьме фотолаборатории она наконец решилась прикоснуться к саднившему плечу, горько сознавая свою неудачу.

Он поставил ящик на пол и резко сказал:

— Вам никто не говорил, что надо сгибать колени, когда вы поднимаете груз? Я полагал, об этом знает каждый мужчина, даже такой слабый, как вы. По-видимому, я ошибался.

Она наклонилась над ящиком, чтобы скрыть краску, залившую ей лицо.

— Мускулы редко сочетаются с умом, — она попыталась взять бравирующий тон. — Что вы мне посоветуете? Джиу-джитсу, йогу или какой-нибудь культуристский комплекс из тех, что рекламируются в журналах?

Она пожалела о своих словах еще до того, как закончила говорить. На них неминуемо должен был последовать уничтожительный ответ. Она вздрогнула, когда он заговорил.

— Нет. Я предлагаю вам в следующий раз лучше ознакомиться с требованиями к полевым археологам, прежде чем наниматься на работу.

— Ах! — совершенно по-женски вскрикнула Вики, но он уже вышел. Дрожа от ярости, она слышала, как под его удалявшимися шагами скрипел песок.

В тот вечер она сидела в столовой молча. Ее гнев остыл, но его насмешка продолжала жечь ее. Даже осознание того, что ей, в сущности, не в чем было обвинять Фэрфакса, который ничего не знал, не приносило ей облегчения. Она всегда гордилась своими силами, тем, например, что спокойно может копаться во внутренностях автомобиля. Когда ей доводилось это делать, впоследствии всегда бывало приятно об этом вспоминать.

Теперь она с горечью осознавала пределы, своих сил, понимала, какая расплата ждет ее за притворство. Любой юнец ее возраста легко должен был справиться с этим ящиком, который оказался слишком тяжелым для ее женских сил.

— Выше голову!

Доктор Харвинг опустился на свободный стул и полез в карман за трубкой.

— Что случилось?

Она оглянулась и, увидев, что на них никто не смотрит, рассказала ему все.

— Почему бы тебе не бросить все это, Вики? Ты добралась сюда и доказала все, что ты хотела себе доказать. По-моему, тебе следует этим довольствоваться, — он набил трубку табаком и продолжал, — а вести дальше твою партизанскую войну против Фэрфакса — нечестно, как по отношению к нему, так и к тебе самой. Я боюсь, скоро тебе придется пожалеть о своей затее.

Упрямое выражение ее лица, так хорошо знакомое ему, убедительно показывало, что она не собирается сдаваться. Он вздохнул:

— По крайней мере, будь внимательна. У меня есть подозрение, что твой маскарад раскрыт.

— Что? — она выпрямилась. — Кем? — а затем прибавила в ужасе, — Грант сказал что-нибудь?

— Нет. Но я заметил, как Лоренс Терл наблюдал за тобой пару раз. Он постоянно помогает тебе, чего он не делает ни для кого другого, по крайней мере, в том, что касается повседневных рабочих обязанностей. Мне кажется, он догадывается.

— Я думала, он просто оказывает мне дружескую услугу, — тихо произнесла она. — Я ни разу не видела, чтобы он как-то странно смотрел на меня или что-нибудь в этом роде.

— Нет, но если он действительно догадался, то Бог знает, о чем он на самом деле думает, — горько заговорил Эндрю. Он подался вперед, выражение его лица стало обеспокоенным. — Не знаю, приходило ли тебе это в голову, Вики. Учти, что ты легко можешь стать предметом безжалостных издевательств, если будешь казаться слишком «женоподобной», или, что еще хуже, неприятных сплетен. Слава Богу, что в составе этой экспедиции в основном хорошие люди. Я хочу, чтобы ты все как следует обдумала. Хочешь, я поговорю с Фэрфаксом? Он вовсе не такой людоед, каким ты его считаешь.

Вики побледнела, но упрямо покачала головой:

— Не надо, пожалуйста. Я… я не смогу смотреть им в глаза, если они узнают правду.

— Я понимаю, — мрачно сказал он. — Не волнуйся так. Я ничего не скажу, но мне все это не нравится, Вики.

К ним подсели профессор и Фэрфакс, и разговор перешел к раскопкам. Немного погодя Вики проходила мимо стола, за которым сидели Лоренс и Финч. Из транзисторного приемника Финча лилась мягкая музыка, которая вызывала ностальгические воспоминания о том мире, от которого они были сейчас далеко. Никто не разговаривал, но внезапно музыка прервалась и тихая атмосфера столовой была нарушена потоком пропагандистских лозунгов, передаваемых станцией «Радио Каира».

Финч выключил приемник и лениво заметил:

— Интересно, что понадобилось здесь коменданту сегодня утром?

Лоренс покачал головой:

— Они о чем-то долго совещались с Фэрфаксом.