— Почему он не прыгнул за ней? — в отчаянии подумал Брюс вслух. — Недостаточно хороша? Не девственница? Платье дурацкое?..

— Как ты смеешь?!

— Я думаю, ему наплевать, девственница его жертва или нет, — вмешался Дьенк. — И не имеет значения, красавица девушка или дурнушка. Он слеп, я почувствовал это… Но в тот миг, когда я попытался проникнуть в него я кое-что успел почувствовать…

— Скорее, Дьенк!

— Это жажда. Он ищет чувства. Любовь и страх…

— Со страхом все ясно, а любовь? К кому? К барону?

— Не к этой твари. Вообще неважно, к кому. К мужу, к жениху, к себе самой…

— Любовь? — растерянно повторила ничего не понимающая Элия. — Что за любовь? Я должна любить этого монстра?

— Ты должна хотя бы бояться его, — безнадежно проворчал Брюс.

Больше ничего сказать не успели, потому что сгусток теней среди деревьев задвигался, обрастая металлическими отблесками. Любовник, вынырнув из гущи деревьев, заметил беглецов.

Брюс припал к земле, пытаясь запутатьфигуру, что приближалась к ним.

Лес дрогнул, ощутимо заворочавшись во тьме. Казалось, каждый корешок, каждая прожилка в листьях отозвалась на прикосновение звоном. Но старый лес не чуял нежить, позволяя ей шастать по своей территории беспрепятственно. Так монстра не удержать…

Пришлось снова удирать, нарезая неровные круги вокруг развалин. Утешало одно — тварь пока не отклонялась от избранной жертвы и, похоже, действительно не слишком хорошо ориентировалась за пределами замка.

На очередной опушке сбавили ход, обессилев.

— Есть идеи? — Элия сдалась и привалилась к Брюсу, пытаясь перевести дыхание.

— Кроме той, чтобы уносить отсюда ноги?

— Я могу попробовать еще…

— Я могу попытаться увлечь его, — одновременно с Элией заговорил Дьенк. Из всей компании только он выглядел свежим, хотя и подавленным. — Только он чует, что я ненастоящий, и не станет прыгать за мной. Ему нужен кто-то во плоти.

— Одолжи у Элии тело вместе с платьем, — хмуро посоветовал Брюс, понимая, что это невозможно принять всерьез.

Элия обернулась, сведя брови.

— Я думал об этом, — неожиданно сознался Дьенк. — Но я дал ей слово и… И вообще, я не хочу рисковать ее жизнью.

— А сейчас она разве не рискует?

— Ты разговариваешь с Дьенком? — оживилась Элия. — Он что-то придумал? Ну конечно, он что-то придумал! Он умница! Говори быстрее!

Брюс отмахнулся. Дьенк поколебался, прежде чем выдать свою гениальную идею:

— Но ведь тебе я слово не давал.

— И что?!

— Нет, я понимаю, что после нашей размолвки ты не рискнешь доверить мне свое тело, но… Речь идет о жизни и смерти! А прыгаешь ты лучше, чем Элия.

— А за себя не боишься?

Встревоженная Элия затеребила Брюса за рукав:

— Что он задумал? Мне это не понравится? Это опасно для нас? А для него?

Ну во всяком случае теперь Брюс мог быть уверен, что Элия не притворяется. Дьенка она точно не слышит, иначе не позволила бы ему ввязаться в эту авантюру.

Ох, как ему это тоже не нравится. Особенно после того, что Брюс сделал с Дьенком там, возле Нестана. Впустить его в себя? Довериться ему? Ни один некромант не пойдет на такой самоубийственный шаг, имея дело с призраками… Ну или кто там Дьенк.

— Я очень боюсь, — Дьенк, почти растворенный во тьме, и говорил едва различимо. Не разобрать, какие чувства владеют им сейчас. — Но это хороший план.

— В последний момент снова передумаешь?

— Я… Не знаю. Но должен попытаться, потому что…

— Это сумасшествие. Он не поверит.

— Ему все равно. Он получит то, что жаждет. Страх… и любовь. И тело.

— Мое, между прочим.

— Я дам тебе слово, что не причиню ему вреда… Если это будет зависеть от меня.

— Обнадеживает.

Поколебавшись, Брюс отобрал платье у удивленной Элии и напялил его. Дьенк вполне разумно заметил, что для достоверности не стоит пренебрегать даже малым. Любовник слеп, но о существовании платья ведь знает. Разодранный балахон без труда налез на Брюса и повис складками, едва доставая колен. Одновременно Брюс попытался изложить план Элии.

Она закусила губы, раздумывая.

— Это Дьенк придумал?

— Точно.

— А он… Он ведь не станет в этом участвовать?

— Нет, — по наитию солгал Брюс. — Он подал идею. Как и ты. А мне воплощать это в жизнь.

— Ты симпатичный, — заметила Элия ехидно. — А в этом платье станешь совершенно неотразимым. Или ты успел познать мужчину? — нарочито удивилась она, выразительно приподнимая брови.

— Смешно, — сквозь зубы огрызнулся Брюс. — Не по душе мне это безумие.

— Вон там! — подсказал взволнованно Дьенк.

Черная тень скользила между стволами. Брюс подобрал юбки и, чувствуя себя совершенно по-дурацки, попятился к замку, не желая признаваться даже самому себе в надежде, что тварь не купилась на их дурацкую затею.

И поначалу Любовник не клюнул. Замер на несколько мгновений, словно принюхиваясь и выбирая между Дьенком и Элией, оставшимися чуть в стороне. Похоже, эта тварь была не так уж неразборчива.

А потом Дьенк метнулся к Брюсу. И Любовник уверенно повернул за ним, как стрелка компаса.

— Я буду держаться рядом, пока он не приблизится. Я не смогу владеть твоим телом слишком долго…

— Как скажешь, — буркнул Брюс, перелезая через пролом в стене.

— Ты только не сопротивляйся! Иначе нам не прыгнуть…

Нам?!

Качнулись в стороны травы, по-ночному душистые, но со сладковатым привкусом падали. Заливавший двор лунный свет казался застывшей посеребренной жижей, которая сковывала не хуже льда.

Нежить, что шла по пятам, двигалась бесшумно и быстро. В своем доме она ориентировалась всяко лучше чужаков. И успела обогнать Брюса, заступив дорогу к дыре. Вблизи стало заметно, что длинное лезвие приварено к латам криво и грубо. А в щелях запеклась земля.

— Ты! — звонко послышалось позади. — Ты! Иди сюда! — И комок глины с треском рассыпался на доспехах.

Тварь лишь слегка повернула голову, но времени хватило, чтобы проскочить мимо нее в замок. Пробежаться по ступеням и повторить фирменную выдумку Элии — выпрыгнуть из пролома над лестницей.

Больно ударили камни о подошвы. Дурацкое платье зашелестело потрепанными крыльями. В спину словно стылым сквозняком толкнуло, когда Любовник сверзился следом.

А потом…

— Пора! — выдохнул Дьенк совсем близко.

От боли у Брюса дыхание перехватило, замерло сердце и на одно ужасное мгновение померещилось, что тварь-таки настигла его. И даже успела наколоть на свой шип, иначе отчего так заныло между ребрами?

Однако, пропустив удар, сердце вновь забилось. Судорога прошла. Зато Брюс лишился способности контролировать свое тело. Сознание неукротимо заплывало смоляным мраком, облепленным хаотичными картинками:

…залитый луной двор, испятнанный длинными тенями…

…Элия, распахнувшая темный кричащий рот…

…пушистые белесые метелки трав и горящие белым цветки шиповника…

…угловатая рука в кожаной перчатке с выжженной на ней розой и тусклым кольцом на среднем пальце…

…разверстый зев в земле, откуда пахнет незнакомо и завораживающе… И…

Очень тепло и очень горько в глотке. Хочется кашлять.

Из-под распухших век катятся слезы, а если поднять их, мир вокруг расплывается. В дымных потоках путаются воздушные рыбки — снует мелкая лунная чешуя и дрейфует ленивый карп в шлейфе плавниковых перьев.

А еще Брюс мог слышать голоса. Их приносит ветер, позволяющий иногда сделать вместо едко-дымного сладко-лесной вдох. Голоса щекотные, перекликаются, зовут, ощупывают все вокруг, словно длинными усиками… «…Здесь… близко… они здесь…»

Испуганные резким движением воздушные рыбы прыснули в стороны, когда Брюс вскочил.

То есть попытался вскочить…

На самом деле судорожно дернулся на земле, тут же зайдясь в жгучем кашле.

— Ветер все время меняется, — раздался знакомый голос. Тень обогнула костер и приблизилась, превращаясь в Элию. — Надоело тебя перетаскивать с места на место…