— Я должна была справиться с этим. Обещаю, я справлюсь.

— Может быть, но не сразу. Понимаете, — Майлз пожал плечами, — вы не того пола.

Она посмотрела на него, а он кратко изложил историю малыша.

— Ему не нравится в вас образ матери. Что-то неприятное произошло в семье незадолго до ее распада.

— Он совсем «потерянный», — прошептала Джина.

— Да. К тому же, здесь нет родителей.

— Они бросили ребенка?

— Детей. У него есть сестренка. Городской приют прислал нам его взамен Кена. У нас нет места для его сестры, а жаль.

— Понятно. Но я не могу понять, почему Невил не отверг вас, как отверг меня.

— Видимо, образ отца не вызывает в нем такой неприязни. — Майлз задумался на мгновение. — Но вы тоже заинтересовали мальчика, несмотря на его поведение. Хотя и невольно, но он потянулся к вам.

— Он даже не смотрел на меня.

— Нет, один раз взглянул. Пока это все, что мы о нем знаем. Думаю, по кусочкам мы сложим общую картину. — Майлз вздохнул, и Джина поняла его. Головоломка «потерянного» ребенка была сложной штукой, и отдельные фрагменты не всегда совпадали. Но ничего, пусть малыш привыкнет немного к новой обстановке.

— Я сменю Бэб. Сегодня моя очередь отправляться на прогулку с самыми маленькими, — сказала Джина, и Майлз вышел вместе с ней через большую дверь.

Их встретил страшный гам. Малютка Джонатан стоял в центре кружка истошно вопящих «индейцев».

— Он становится такой смешной, когда мы кричим, — радостно сообщила Луиза.

— Он не любит шума, — объяснила Джина Майлзу. — Перед тем как мы получили его, у него было что-то неприятное, связанное с шумом. Он закрывает уши ладошками, бедняжка. Я остановлю их.

— Нет, — запретил Майлз.

— Тогда уведу Джонатана от этого гвалта.

— Нет.

— Но…

Так же, как поступил бы ее отец, Майлз пробрался в центр кружка и присел на корточки рядом с малышом. «Индейцы» смолкли на мгновение, потом, решив, что все в порядке, снова принялись галдеть. Майлз все еще сидел на корточках рядом с Джонатаном.

Потом он выпрямился, и Джина с удивлением заметила, что Джонатан сам стал «индейцем», хоть и немного нервным.

— Что это за индейская магия? — поинтересовалась она.

— Никакой магии, просто опробованное средство: когда не можешь победить их, присоединись к ним. Вы проделывали это сами на горке. Я просто объяснил это ребенку на детском языке. Вы баловали Джонатана, Джина, а ему нужно встать на собственные ноги, пусть еще слабенькие, но свои. Со временем они окрепнут.

— Мудро, — не могла не признать она.

— Просто я старше. Ваш отец поступил бы также.

— Я тоже хочу стать мудрой, — она думала в этот момент о Невиле и о том, как у нее ничего не вышло с ним в первый момент.

— Человек никогда не мудр до конца, — возразил Майлз. — Мудрость, которой вы восторгаетесь в других, перестает быть таковой, когда вы сами приобретаете ее. И вы обнаруживаете, что вовсе не мудры.

— Но знать, что делать… — не удержалась она.

В глазах Майлза появилось загадочное выражение.

— Мудрости я за вами пока не признаю, Джина, но знания — да.

Она озадаченно посмотрела на него, но он, не говоря ни слова, повернулся и ушел в свой кабинет.

Во время прогулки с малышами Джина повстречала Тони. Он был в гневе.

— Семпл и компания, — проворчал он. — Джим Семпл взял на себя роль Кена Эндерса.

— Что они натворили на этот раз?

— Дело не в том, что они натворили, а в том, что я не могу с ними справиться. Эти оболтусы свернули пакет из всякого мусора, довольно-таки внушительный.

Джина не удержалась и фыркнула.

— Не очень веселая шалость, когда разрываешь бечевку, а оттуда вываливаются картофельные очистки и заваливают весь твой пол, — ворчливо закончил он.

— Так ты стал жертвой! — Теперь Джина смеялась от души.

— Шеф, наверное, слышал об этом, — нахмурился физкультурник, — и настаивает на наказании.

— А ты хотел их наградить?

— Как пострадавший, решать должен я.

— Решит Майлз, как шеф.

— Майлз? — Кудрявая голова Тони дернулась. — Да что с тобой, Джина? Почему ты его так поддерживаешь? Принимаешь его сторону?

— Вовсе нет. Просто шеф — человек более опытный, чем мы, он знает, как… — Она смолкла. «Знания», — сказал он. «Мудрости я за вами не признаю, но знания — да»…

Что имел в виду Майлз Фаерлэнд? Почему он произнес такие странные слова? Почему сказал их ей?

Глава 6

Несмотря на все попытки подружиться с Невилом в последующие дни, у Джины ничего не получалось. А уж она так старалась, что даже Барбара похвалила ее.

— Ты пытаешься победить этого малыша, Джина, тебе должно повезти.

— Но ничего же не выходит.

— Ни у кого не получается. Малыш хуже моллюска. Когда касаешься улитки, она прячется в своей раковине, а наш новенький даже не высовывается оттуда. Ребятишки из его комнаты тоже ничего не могут добиться. Они сообщили мне, что он почти не разговаривает с ними.

— Я должна завоевать его.

Бэб бросила на нее быстрый взгляд. «Завоевание» Невила стало навязчивой идеей Джины, что поневоле наводило на мысль: дело вовсе не в ребенке. Может, в новом шефе? Что бы там ни было, Барбара не считала Тони подарком. А вот Майлз Фаерлэнд…

— Успеха тебе, Джина, в твоих усилиях.

И Джина не щадила себя. Всю первую неделю она жалела Кена, теперь же переключила свое внимание на Невила. И вот ее сердце раскрылось, словно бутон, как бывает у людей, любящих детей. Ей просто необходимо было завоевать уважение ребенка. Даже странно, как этот страшненький рыжеволосый парнишка затронул ее сердце. Ну почему он такой неотзывчивый? В каждом ребенке теплится любовь, так куда она делась в Невиле? Где ключ к нему? Шеф наведет о мальчике необходимые справки и снабдит ее информацией. Пока же она действовала вслепую.

К отчаянию Тони, они с Майлзом проиграли первый же отборочный матч. Их противники сделали из них — по меткому выражению Тони — котлету.

— Майлз, вы не выиграли ни одной подачи, а твои ответные удары, Джина, были жидковаты, — распекал их он. — Лучше бы я выставил Дору. Вы, Майлз, не показали и половины того умения, что продемонстрировали в игре со мной. Да с такой жуткой подачей вы и не могли добиться цели.

— Я добился своей цели, когда заработал право играть в паре с Джиной, — подпустил шпильку Майлз.

Тони покраснел, как рак, повернулся и ушел.

— Ему бы следовало остаться, — спокойно продолжил Майлз, — разве нет, мисс Лейк?

— Не понимаю, — невпопад ответила Джина, следя за уходящим Тони и гадая, подвигнет ли его такой выпад Майлза на ожидаемые действия. — Не понимаю, — повторила она, заметив в глазах Майлза откровенный смех. А как много понимал он? «Мудрости я за вами не признаю, но знания — да». Что он подразумевал под этим? На что намекал? Ведь никто, кроме нее самой и Бэб, не знали о задуманной игре. И все же, он…

Суббота была в приюте днем падалицы. Апельсиновые сады плодоносили круглый год, и спелые плоды падали даже от легкого ветерка. На большинстве плантаций падалица шла на соки.

Садоводы были рады, когда приютские дети собирали падалицу, спасая тем самым сады от плодовых мух. Для приютских день падалицы был праздником.

Была очередь Джины вести детей на плантацию, и она радовалась их бодрому настроению. Они несли с собой ведра, ибо миссис Деггинз пожелала пополнить свои запасы мармелада. Сам сбор фруктов среди прохлады тенистых деревьев обещал удовольствие. Как только они вошли в апельсиновую рощу, дети разбежались, оставив Джину с ведрами. Она велела им не обдирать деревья и не переедать. По первому пункту они подчинятся из опасения быть наказанными, а вот второй обязательно нарушат… Кто мог бы винить их за это? В конце концов, они лишь получали дополнительную порцию витаминов.

Джина и сама съела один апельсин, а потом стала собирать плоды получше для миссис Деггинз. Она слышала детские голоса, но среди обилия зеленых листьев и золотистых плодов не могла никого разглядеть.